Герои нашего времени: кто они и где их найти?

Позвольте узнать, можете ли вы вообразить Алексея Баталова, Иннокентия Смоктуновского, Вячеслава Тихонова, Кирилла Лаврова или, скажем, Олега Янковского на экране в роли сутенера? Нет сомнений, актерского таланта и техники у них хватало на любое перевоплощение, речь сейчас не об этом, а о том, что у этих артистов в кино, да и на сцене тоже, существовала и существует некая сквозная, ведущая тема. И эта тема связана, простите за пафос, с возвышением человеческой личности. Эти актеры играли героев победительных и страдающих, деятельных и охваченных сомнениями, нравственно цельных и душевно смятенных, но именно героев, то есть людей, чьи победы и страдания, ошибки и заблуждения способствуют поиску главного смысла самого человеческого существования. Кто я? Почему я? Зачем я? Каждый из нас с разной степенью зрительской доверчивости хоть раз безотчетно отождествлял себя с этими персонажами, с их манерой грустить, смеяться, носить кепку или смотреть на женщину, но в основном их настойчивым стремлением "дойти до самой сути".

Иногда это их благородное стремление соответствовало вектору официальной идеологии (так случалось, когда сюжет касался Великой Отечественной и вообще службы стране и народу), но чаще сквозная тема любимых мастеров заключалась именно в противостоянии казенной мертвечине, в защите нашего общего достоинства и отстаивании нашей общей души.

Вероятно, именно это и называется совпасть с веком, с надеждами и муками людей, этот век населяющих, счастливых и неудачливых его сыновей. И вот уже трудно бывает определить, видел ли ты этих героев на экране или в реальной "низкой" действительности, делил ли с ними хлеб-соль, из этой ли грубой и прекрасной жизни перенеслись они в мир художественного вымысла или же творческая фантазия реализовалась с их помощью в житейском быту.

Короче говоря, время познается по героям. И реальным, и представленным в искусстве. И если страна сопереживала облученному физику Гусеву из "Девяти дней одного года", то именно потому, что все ее надежды покоились тогда на таких из народной гущи явившихся умниках. А если спустя двадцать лет сочувствовала протагонисту "Полетов во сне и наяву", то по той очевидной причине, что этим умникам в итоге не дали ходу и они принялись искать забвения в загулах и бесплодных метаниях.

Надо ли объяснять, что ныне таких героев больше не встретишь? В жизни они, смею надеяться, еще попадаются, но на экран, а заодно и на сцену им путь заказан. О морали, о необходимости жить не по лжи, о стремлении к некоему общему благу современный творец еще может вякнуть что-нибудь в интервью модному журналу или каналу, но конкретное воплощение этой самой совести, этой самой заботы не только о себе, любимом, вызывают у него снисходительную зевоту. "Отстой", "совок" и еще "папино кино". Вот новейший фильм, главным действующим лицом которого выступает "продавец счастья", а проще говоря, сутенёр, причем выступает не для демонстрации нравственного краха, а как пример счастливой житейской реализации, это, видимо, простите за выражение, "сыночкино кино". То есть именно такое, в котором реализованы самые современные представления об успехе, о счастье и об осуществлении своего жизненного предназначения.

Вот, следовательно, к чему мы пришли, следуя по пути всего цивилизованного человечества, вот к чему привели нас за годы духовных скитаний наши нынешние мессии. Пока, значит, блуждали в поисках земли обетованной, вдохновлялись примером то защитников Отечества или романтиков-землепроходцев, то в умниках-интеллектуалах видели надежду, то в узниках совести и бессребрениках-бригадирах, а как прибились к благоденствующим берегам, так сразу обрели свой идеал в деятельном "продавце счастья". Их еще называют "торговцами лохматым золотом". Такие вот эвфемизмы на грани пристойности.

Кстати, об этом самом "золоте". Оно тоже претерпело поразительную трансформацию. Готов согласиться, что в прежние годы тотальной нехватки и перманентного дефицита не было этому "золоту" достойной обработки и оправы.

Но, как ни странно, в тисках вынужденной скромности оно поражало порой неподдельным жаром души, верностью, способностью "смягчать последней лаской женской" горечь рокового часа, во всех смыслах этого жестокого понятия. Опять же готов согласиться, что всеми этими свойствами более всего отличались героини фильмов и спектаклей, но мы ведь уже согласились с тем, что с "низкой" действительностью художественная сфера имела бесспорные и нравственные контакты. Во всяком случае берусь утверждать, что сфера личных отношений в бывшем СССР была уникально бескорыстна. Готов согласиться, что красавицы былых лет отчасти завидуют тем возможностям, которые открылись красавицам века нынешнего, но я-то помню, какие чудеса женственности и самоотверженности они проявляли, когда внимали голосу сердца, а не специалистов из лакированных журналов.

Вот я смотрю на создание ухоженных рук данных гламурных Пигмалионов, на всех этих современных Галатей с обложек, с уличных билбордов, из рекламных клипов про "жизнь совсем хорошую" и сильно сомневаюсь, что эти самодовольные, капризные, ничего, кроме богатства, не любящие создания хоть кому-то могут доставить счастье или хотя бы искреннюю радость. Пусть даже и суперолигарху. А уж если кого-нибудь из претендентов на их благосклонность клюнет когда-нибудь жареный петух (а с олигархами такое иной раз случается), то пусть он заранее не рассчитывает ни на понимание, ни на душевную поддержку, ни на всё ту же последнюю женскую ласку. Та, первая, оплаченная наглой роскошью, последней и останется.

Господи, я ведь с возраста первых неясных томлений помню сцену из картины "Рим, 11 часов", когда к полуголодному скульптору на его чердак из богатого родительского дома возвращается возлюбленная. Пусть кто-нибудь из нынешних светских режиссеров снимет такие кадры по сценарию Оксаны Робски или Сергея Минаева.

Раскатал губу...

Недавно известному драматургу Александру Гельману задали вопрос, почему он, конструктор социальных утопий, поразительным образом отвечавших народным ожиданиям, не создает их в условиях свободной рыночной экономики? На это классик производственной драмы ответил приблизительно следующее: о том, как складываются человеческие отношения в эпоху торжествующей рыночной экономики, всё уже написал Александр Николаевич Островский. Читайте или смотрите "Бешеные деньги", "Последнюю жертву", "Бесприданницу", добавить тут решительно нечего. И намекнул, что его интересовали психологические эксперименты в общественных и экономических обстоятельствах, не имевших прецедента в человеческой истории. Позволю себе дополнить замечательного мастера: ему были интересны герои, одержимые некоей общей идеей, желанием всё того же общественного блага, как ни чрезмерно пафосно звучат эти слова. Герои же, одержимые страстью личного обогащения, прекрасно описаны Эмилем Золя, Теодором Драйзером, Скоттом Фицджеральдом, и найти в этих характерах некую притягательную зацепку не каждому автору дано.

Русские классики, впрочем, пытались. Гончаров создал Штольца, Горький - Фому Гордеева, Чехов - Лопахина, не скрою, для меня лично фигуру весьма симпатичную. Хотя бы потому, что я на собственном опыте могу вообразить, что значит выбиться в "порядочные" люди, пусть не из крепостных, но из подворотней рванины. Опять же пальцы артиста не дают о себе забыть.

Вот когда они вдруг обнаружатся у хозяев нынешней жизни, когда вдруг появятся в их среде личности типа неприкаянного при всех своих миллионах Саввы Морозова, тогда, должно быть, и можно будет надеяться на появление нового героя нашего времени, непривычно свободного в средствах и при этом в соответствии с традицией совестливого, думающего и страдающего.

Кстати, вы можете себе представить Павла Волю в образе защитника Отечества, физика-атомщика, мятущегося интеллектуала?

Анатолий Макаров