Разбираемся в причинах кризиса

Вот доказательство, что наших читателей волнуют не только проблемы философского характера. Михаил Виргилиев предлагает нам своё видение мирового финансового кризиса. Орфография и пунктуация автора сохранены. - прим. ред.

1. Разберемся с понятиями.

Прежде чем разбираться в причинах, определимся с самым основным понятием. Цепь причин привела к целому ряду последствий, которые мы называем кризисом. Объектом воздействия стала вся наша жизнь, но мы ограничимся материальной стороной, т.е., тем, что называется экономикой. Чтобы упростить задачу, будем разбираться с экономикой как с некоей математической моделью, т.е., набором объектов со свойствами и связями, поддающимися описанию языком математики. Экономика, как и любой сложный объект (например, погода) с трудом поддается формальному описанию. Пример прогнозов погоды показывает, что создание модели погоды на планете является сложной задачей, по крайней мере, если речь идет о достаточно долгосрочных прогнозах. Как ни странно, но экономика также заинтересована в долгосрочных прогнозах, но пока никому еще не удалось построить модель экономики, на основе которой удалось бы предсказывать кризисы того масштаба, который мы имеем сейчас.

2. С бытовой точки зрения.

Прежде чем нырять в омут мира математических моделей, попробуем качественно описать кризис, т.е., на уровне бытового сознания.

Итак, что же такое случилось, что всем нам стало плохо? Мы, что, с голоду и холоду умираем (забудем пока о странах, которым всегда холодно и голодно)? Пока еще нет, но ясно, что дело не в недостатке товаров и промышленной продукции. Скорее, наоборот. Наращивание производства сырья, прежде всего, топливного, привело к тому, что в один прекрасный день его стало добываться так много, что сработал рыночный механизм современной экономики и цены на практически все виды топлива рухнули. Но началось ли все с перепроизводства сырья или с промышленной продукции, нам, простым смертным, не так уж важно. Все закончилось тем, что стало падать производство многих товаров, в результате чего многие из нас потеряли или работу или заработок или и то и другое.

С другой стороны, совершенно очевидно, что в результате спада производства никакого заметного или, тем более, катастрофического недостатка товаров не возникло. Из этого факта напрашивается вывод о том, что современная экономика работает вовсе не для того, что бы удовлетворять необходимый спрос, т.е. спрос на товары, в том количестве, без которого повседневная жизнь реально стала бы труднее. Я имею ввиду пресловутый "дефицит" товаров и услуг, столь характерный для реализованного в свое время в социалистических странах способа производства. Каждый хоть немного продвинутый человек если не понимает, то, по крайней мере, слышал, что в экономике все в порядке, пока существует прирост производства товаров. И, действительно, возможности современной экономики практически безграничны – любой товар на который существует спрос и возможность получить прибыль, производится, если только позволяют технические возможности. На практике это означает, что никто вам не мешает стать обладателем 500 автомобилей "Феррари", десятков или сотен домов в разных частях света напичканных плазменными телевизорами стоимостью с хороший автомобиль.

Теперь вспомним, с чего начиналась экономика много веков назад. Не тогда, когда из-за ограниченных технических возможностей производить сложные технические товары было невозможно. Вернемся к тому периоду, когда, по сути дела, не было ни экономики в современном понимании, ни того, что мы понимаем под современным обществом. В те времена, когда рядом жили неандерталец Вася и кроманьонец Петя. Неандерталец Вася здорово управлялся с крупным зверьем, поскольку был поздоровее Пети, который хоть и не приносил с охоты связки бизонов, зато здорово умел выделывать шкурки этих самых бизонов, а также ловко ловил рыбку, до которой у Васи просто руки не доходили. Несмотря на то, что ни Вася ни Петя ничего не знали о математике и. тем более, об экономике, оба прекрасно уели считать добытое ими зверье и рыбку. Более того, несмотря на нулевое понятия о математике и планировании, они прекрасно понимали, что терпение духов (о богах тогда еще ничего не было известно) не безгранично. Поэтому Васе и в голову не приходило притащить больше бизонов чем требовалось ему самому и соседу Пете. А если избыток мяса бизонов случался, его сушили на зиму, во время которой гоняться за бизонами по снегу было проблематично, к тому же зимой они откочевывали в такие чащи, что там их было не найти, не то что добыть. А еще бывали годы, когда на бизонов нападал мор. Тогда не то что лишних бизонов, рыбку соленую приходилось у кроманьонца Пети выменивать на случайно и с огромным подстреленных тощих газелей.

В общем, никаких кризисов перепроизводства в племенах Пети и Васи не наблюдалось. Конечно, женщины племени умели плести красивые циновки и шить одежду из шкур бизонов, но где ж их взять во время бизоньего мора. В общем, избытка сушеных шкур не было, тем более что их очень много уходило на обшивку жилища. В общем, ни лишней одежды сшить, ни циновок наплести не получалось, ведь в обязанность дам еще входило приготовление еды, а также сбор вершков и корешков, без которых пища не пища.

Из сказанного следует, что современная экономика и промышленность бесконечно удалились от основной цели, для которой люди когда придумали машины и другие станки. Но произошло это очень давно. А именно, тогда, когда Вася не удержался и пристрелил пару лишних бизонов, чтобы обменять их на две красивых шкуры, которые так умело выделывали женщины из племени Пети.

По началу в племени Васи этого никто не заметил, а кто заметил промолчал, памятуя о тяжелой васиной ручище. Зато Вася выпяливался в эти шкуры с большим удовольствием, особенно в дни, когда принято было приносить жертвы духам. Ну дальше все пошло в том же духе.

На все сказанное можно возразить, что население Земли растет, причем, довольно быстрыми темпами. Следовательно, чтобы прокормить и одеть все возрастающее население, нужно производить все больше, следовательно, рост производства неизбежен. Но тут же возникает вопрос, а, куда деваются избыточно произведенные товары и услуги? Ведь когда приходишь в магазин, глаза просто разбегаются, и первый вопрос, который возникает, это – "Черт возьми, неужели все это продается?". В условиях отсутствия кризиса ответ однозначно звучит утвердительно, действительно, люди покупают третий четвертый, пятый телевизор, третью, четвертую, пятую машины и т.д. Более того, довольно много тех кто покупает третий четвертый дом, яхту, самолет и прочие весьма дорогие вещи. Но если существуют те, кто потребляют в десятки и сотни раз, чем необходимо для нормальной, хорошей, прекрасной и даже очень прекрасной жизни, значит, существуют и те кто все это производит.

"Ну вот, сейчас договорится до Маркса и до неизбежности возврата к социализму".

На это я отвечаю сразу и решительно:

Не дождетесь, ребята. Вы сами до это договоритесь, когда прочитаете все до конца.

В самом начале я упоминал, что, в конечном итоге, мы будем разбираться с кризисом на уровне математических моделей. Так что выводы о справедливости социального устройства современного, прошлого у будущего обществ я с удовольствием оставляю вам самим. А также разным другим специалистам.

3. Вернемся к математическим моделям.

Как я уже упоминал, математическая модель экономики отображает свойства объектов и связи между объектами. Под объектами подразумевается абсолютно все компоненты экономики, такие как производство, системы государственного регулирования, природные ресурсы и т.п. И, наконец, сам человек, точнее, его поведение, также является объектом математической модели экономики.

Ясно, что сами объекты экономической модели, в свою очередь, также являются математическими моделями, т.е., подобъектами экономической модели, со своими связями, и т.д.. В результате мы имеем в качестве модели очень сложную структуру, разобраться в которой может разве что сам Господь. На самом деле, нас не интересует экономика во всех своих деталях и многообразии связей между объектами. Все, что нам хотелось бы понять, это причины, кризисов. А также возможность нормального существования людей в отсутствие кризисов в экономике. Как свойства объектов, так и связи между ними принято описывать математическими функциями.

Чтобы не морочить голову читателям, не обремененным глубоким знанием математики, скажем, что функции можно представить набором небольшого числа математических формул (хотя и не всегда, строго говоря). Что такое математическая формула, большинство читателей, вероятно, помнит из курса школьной математики. На этом самом месте специалист по экономическим моделям скептически сморщится и дальше, разумеется, читать не станет. Действительно, построение и анализ сложных моделей по зубам только специалистам, это верно и вполне очевидно, поскольку построение моделей даже сравнительно простых систем связано со сложностью методов математического анализа. Специалисты в области экономического анализа строят не столько модели экономики как таковой, и даже не отдельных отраслей экономики, а скорее отдельных подъобъектов. Т.е., в лучшем случае, речь идет об анализе работы предприятий или группы предприятий.

Но даже на таком уровне детализации построение математической модели требует огромных затрат труда, привлечения большого количества специалистов и далеко не всегда приносит результаты, которые можно было бы эффективно использовать на практике. Подтверждением этого служит тот факт, что даже тщательно планируемая деятельность предприятий далеко не всегда оказывается эффективной. В результате мы достаточно часто слышим о крупных финансовых потерях в тех или иных крупных корпорациях, которые никак нельзя заподозрить в экономии средств на моделирование и планирование деятельности. На практике, если что и моделируется, то, скорее, отдельные аспекты деятельности предприятий или их подразделений, чем деятельность предприятия в целом. Более того, чаще всего применяется не моделирование, а так называемое "управление" деятельностью предприятий. О компьютерных системах управления предприятиями написано множество книг и статей, разработаны множество сложнейших программных комплексов, но все это не имеет прямого отношения к нашим поискам причин глобальных кризисов.

Мы ограничимся очень простой моделью, которая приведена на рис.1. По сути дела она состоит из двух объектов: "производство" и "потребление". Последний объект разбит на два подобъекта : "необходимое потребление" и "дополнительное (чистое) потребление". Несмотря на простоту, модель достаточно подробна, чтобы отобразить все связи, о которых речь пойдет ниже. Как видно из рисунка, в качестве результата производства показан не товар, а деньги. Действительно, сточки зрения экономики, деньги и товар эквивалентны, поскольку взаимно обратимы. Т.е., на деньги можно купить товар, а товар продать за деньги. По крайней мере, это верно для одного и тоже времени и места. В качестве одного из входов объекта "производство" показан "труд", хотя правильнее было бы написать "денежный эквивалент труда и ресурсов".

Ресурсы и труд эквивалентны деньгам, и как и товар, взаимно обратимы с деньгами. Несмотря на кажущуюся простоту, эта модель вполне отражает тот факт, что в экономике есть только два типа объектов. Объект "производство" отображает все виды деятельности, приводящие к появлению товаров или услуг. Объект "потребление" отражает ту часть экономики, которая расходует товары и услуги. Все остальное – государство, природу, правовую и налоговую системы, людей с их психологией и всеми прочими свойствами, можно представить в виде связей (описываемых соответствующими функциями) между подобъектами этих двух основных объектов. Разумеется в термине "необходимое потребление" есть некая неопределенность. В первом приближении будем под этим понимать величину, необходимую для поддержания заданного жизненного уровня людей , а также обеспечения заданного уровня прибыли.

Собственно говоря, неограниченный уровень абстракции и есть преимущество математики вообще и математических моделей, в частности. Эта модель нам понадобится в следующей части, когда мы поговорим об основном правиле экономики. 

4. Основное правило экономики.

Как известно, цена относится к одному из базовых экономических понятий. В рыночной экономике цена является величиной, производной от себестоимости. Если с себестоимостью все более или менее ясно – это сумма всех затрат, необходимых для производства товара, то цена в рыночной экономике формируется на основе спроса и предложения. Строго говоря, цена – это эквивалентное количество труда, представленное в денежной форме. Задумаемся, что происходит, когда товар продается и заменяется эквивалентным количеством денег, т.е., опять-таки, потенциально - количеством труда, которое можно купить на эти деньги. Но на самом деле для производства товара (себестоимость) было затрачено большее количество труда, чем представлено его эквивалентом – деньгами, полученными в результате продажи по рыночной цене (с учетом прибыли).

Полученные за товар деньги попадают, в конечном итоге, в производство, но поскольку цена превышала себестоимость, они "требуют" произвести уже меньшее количество товара на одну денежную единицу (т.е., затратить меньше труда за те же деньги). Но мы помним, что себестоимость, т.е., реальное количество труда, потраченного на производство, было больше, т.к. себестоимость в нормальных условиях всегда ниже цены продажи. И мы с удивлением приходим к выводу, что уже сам факт получения прибыли генерирует дополнительное количество денег, т.е., с каждым последующим актом производства стоимость последующих затрат труда снижается, поскольку "генерируется" прибыль. Т.е., сам процесс производства, по сути, является инфляционным по определению, поскольку постоянно снижается стоимость труда за счет генерации все новых и новых денег (по отношению к затраченным).

Как же тогда работает экономика, ведь следуя этой простой арифметике, инфляция должна развиваться как чума, но ведь на практике этот процесс не носит лавинообразный характер. На самом деле тут действует целый ряд компенсирующих факторов. Во-первых, производство товаров (хотя и не всех), как правило, приводит к усовершенствованию производства. Это означает, что часть произведенных товаров не потребляется непосредственно (как, например, продовольствие), а используется для повышения эффективности производства, т.е., реально снижает себестоимость будущего производства. Во-вторых, постоянное увеличение производства приводит к снижению доли постоянных производственных затрат, что также приводит к снижению себестоимости.

Существуют также другие факторы, снижающие себестоимость производства в процессе его продолжения и расширения, например, использование более дешевых источников сырья и рабочей силы. Именно таким образом в экономике поддерживается "глобальный" баланс, баланс между стоимостью труда и денежной массой:

Любое прибыльное производство неизбежно ведет к снижению стоимости труда, которое может быть компенсировано только за счет снижения себестоимости в следующих производственных циклах.

Из этого очевидного правила следует важный вывод:

Даже прибыльное производство, не ведущее к повышению производительности труда в будущем, экономически бессмысленно.

(Получается почти по-коммунистически: любая прибыль есть эксплуатация трудящихся и потому преступна!)

Еще один интересный вывод:

Бесприбыльное производство не генерирует дополнительную денежную массу и не ведет к дисбалансу между денежной массой и стоимостью труда.

(Ха-ха, вот и еще одно оправдание социализма советского типа)

И, наконец, еще один очень интересный вывод:

Получение "сверхприбыли" в рамках баланса между денежной массой и стоимостью труда связано с соответствующим ростом производительности, что, с практической точки зрения, ограничено, по крайней мере, имеющимся уровнем науки и техники.

Из сказанного ясно, что прибыль в процессе производства товаров не может быть произвольно высокой.

Представим, что случилось бы в случае нарушения баланса между стоимостью труда и денежной массой. В экономике очень быстро возросло бы количество денег, не обеспеченных трудом (т.е., трудом, который можно купить на эти деньги). По сути дела, это самая обычная инфляция. Но это не инфляция конкретной валюты, поскольку она касается всех валют (при условии, что их стоимость взаимно сбалансирована и соответствует реальной цене труда).

К сожалению, реальной стоимость конкретной валюты не бывает почти никогда, да не может быть, если иметь в виду рыночные механизмы формирования стоимости валют. Вторым условием, необходимым для сохранения баланса между количеством денег в глобальной экономике и стоимостью эквивалентного труда, является требование использования определенной части прибыли для повышения производительности труда, а не для "чистого" потребления. Заметим, что производство многих непродовольственных товаров (как и производство вооружения) равнозначно использованию прибыли на "дополнительное" (см. рис.1) потребление. Например, производство многих предметов роскоши не ведет к повышению производительности труда или дает ее незначительный прирост.

Подведем итоги. Итак, для сохранения баланса между количеством денег и реальным количеством труда, доступным за эти деньги, является соблюдение следующего условия:

Дисбаланс между стоимостью генерируемых экономикой дополнительных ("прибыльных") денег и снижением стоимости труда должен компенсироваться за счет ограничения прибыли и доли денег, направляемых на "дополнительное" потребление, не ведущее к повышению производительности труда.

Назовем этот принцип функционирования мировой экономики принципом "глобального баланса", а применительно к региональным экономикам - "основным балансом".

А теперь задумаемся, соответствует ли современная, т.е., капиталистическая экономика, приведенному выше условию? Существуют ли глобальные или локальные экономические регуляторы, которые бы прямо поддерживали сформулированные выше условия глобального баланса между деньгами и трудом? Лично я пока таких механизмов не нашел. Так что же на самом деле регулируют макроэкономические регуляторы?

На практике механизмы регулирования экономики в разных странах сильно различаются. В качестве примеров можно привести экономики скандинавских стран и экономику США. Как известно, экономики скандинавских стран являются социально ориентированными и большая часть прибыли корпораций направляется в виде налогов на социальные нужды. Совершенно очевидно, что большая часть затрат на социальные нужды прямо не приводит к росту производительности труда. С другой стороны, даже в скандинавских странах величину прибыли корпораций никто не ограничивает. Вместо этого используется контроль за ценами и налоги на прибыль. Но по отношению к обозначенным выше условиям "глобального" баланса все эти регуляторы не являются прямыми. Более того, корпорации в борьбе за прибыль далеко не всегда социально ориентированы.

Поэтому типичной политикой многих скандинавских корпораций является вывод производства в страны с более мягким налоговым законодательством. Что касается США, то здесь действует налоговое законодательство, очень мягко "давящее" на прибыли корпораций. Прибыль ограничивается косвенно за счет законов, обеспечивающих определенный уровень минимального жизненного уровня большей части населения, системы медицинских страховок, гарантированной занятости в государственном секторе, а также другими, весьма косвенными методами. Никакой речи о прямом регулировании "глобальных" показателей упомянутого выше баланса речи также не идет.

Каким же образом в течение длительного времени в мировой экономике удается поддерживать глобальный баланс (который, в конце концов, все-таки нарушается и выливается в кризисы)? Как в глобальном плане компенсируется недостаток труда, возникающий в результате завышения и неправильного использования прибыли?

Играют роль такие явления, как революционные открытия, ведущие к повышению производительности в десятки раз за короткий промежуток времени. Но открытия, ведущие к глобальным повышениям производительности труда, случаются далеко не часто.

А вот что делается часто и даже постоянно – так это занижение стоимости труда в региональных экономиках или отдельных отраслях третьих стран. И надо сказать, что судя по длительному отсутствию кризисов, таким образом удается достаточно долго поддерживать глобальный баланс. Поскольку читатель наверняка ожидает немножко политической клубнички, добавлю, что собирать морковку в Калифорнии и хлопок в Узбекистане бедным мексиканцам и узбекам предстоит еще очень долго. Ведь черед Африки включиться в поддержание глобального баланса еще не пришел.

В этом смысле глобализация экономики играет на руку индустриально развитым странам, "генерирующим" большую часть избыточной прибыли и транжирящей ее на предметы роскоши. Теперь оглянемся назад, на социалистическую экономику. Как ни парадоксально это звучит, в плановой экономике прибыль… планировалась, а не максимизировалась, как в современной капиталистической экономике. Отсюда непосредственно следует удивительный вывод:

Социалистическая экономика была "более правильной" в смысле поддержания глобального баланса между денежной массой и эквивалентным количеством труда, особенно, если принять во внимание свойственное ей ограничение "чистого" потребления.

Поскольку я уже отверг все обвинения в апологетике социализма "советского типа", перейду к выводам.

Из сказанного ясно, что если бы все страны придерживались "скандинавской" модели, то вероятность глобальных кризисов снизилась бы за счет ограничения доли прибыли, используемой для "чистого" потребления. Однако эта модель не может быть признана ни бескризисной, ни, тем более, совершенной, поскольку в ней не используются прямые регуляторы глобального баланса между денежной массой и эквивалентным количеством труда.

Социалистическая экономика "советского типа" также не может быть признана эффективной, поскольку "правильная" регулировка нормы прибыли и ограничения потребления были обусловлены не столько пониманием принципов глобального баланса в экономике, сколько низкой производительностью труда и политическими обусловленными дополнительными затратами на оборону.

5. Как глобальный дисбаланс вылился в глобальный кризис в финансовом и производственном секторах.

Многим экономистам смешал карты тот факт, что сначала кризис возник на финансовом рынке США, а затем уже расползся на производственный и остальные сектора экономики. Совершенно ясно, что действия по компенсации глобального дисбаланса, предпринимаемые индустриально развитыми странами, могут влиять на глобальный баланс в разной степени. Например, перенос производства в третьи страны ведет к снижению затрат в индустриально развитых странах с соответствующим уменьшением основного дисбаланса в этих странах и увеличением дисбаланса в тех странах, куда вынесено производство. Звучит это несколько парадоксально, ведь региональные правительства в нашей стране готовы себе лоб расшибить в погоне за дополнительными налогами в бюджет. На первый взгляд кажется, что увеличение доходов в третьих странах (т.е., там, куда вынесли производство индустриально развитые страны) должно снижать дисбаланс в их региональных экономиках.

Но не все так просто. Чтобы разобраться, в чем зарыта собака, следует опуститься на уровень микроэкономики, и разобраться в том, что такое заработная плата и к чему ведет ее занижение. Так вот, заработная плата с точки зрения микроэкономики – это не просто компенсация работнику за труд, т.е.. затраты на пресловутую "потребительскую корзину". На самом деле люди тратят заработанные деньги не только на жратву, но и на отдых, свое и образование детей, и, наконец, вкладывают их в малый бизнес. Все эти затраты, как и их отсутствие, приводят к повышению или снижению производительности экономики в целом.

Поэтому и в макроэкономическом плане низкая заработная плата – вещь отнюдь не безобидная, а фактор, серьезно подрывающую микроэкономическую основу макроэкономики. А это уже совсем не шутки, поскольку макроэкономика без микроэкономики не существует. В этом смысле иностранные инвестиции – это не только фактор развития макроэкономики, но и фактор деградации микроэкономики. Но у наших "рыночников" еще долго будет "не хватать" мозгов для сбалансированного учета всех плюсов и минусов иностранных инвестиций, в частности, и, тем более, всех факторов глобализации.

Но вернемся к нашим баранам, т.е., к связи между глобальным балансом и настоящим кризисом. Дело в том, что развитые индустриальные страны давно исчерпали "позитивные" способы поддержания глобального баланса в своих странах. Т.е., им просто стало не хватать денег для дальнейшего роста производства (поскольку из-за нарастающего дисбаланса деньги все больше утекали из производства в сферу потребления). Когда другие возможности компенсации баланса были исчерпаны (например, перенос производства в третьи страны), стало ясно, что нужно заменить деньги вторичными инструментами (поскольку прямое печатание денег привело бы к инфляции). В ход пошли так называемые производные инструменты, а также производные от производных. Дальнейшее известно – рынок вторичных инструментов обвалился. Потянув за собой и рынок кредитов, поскольку последний был основан на все тех же деривативах.

Гораздо сложнее объяснить кризис и соответствующий спад в производственных отраслях. Тут следует опуститься на один уровень ниже и проследить структуру производимых товаров. То есть, вернуться к нашим неандертальцу и кроманьонцу. Если сравнить структуру производимых товаров с тем, что производили наши лохматые предки, становится ясно, что большая часть современного производства предназначена, в основном, для "чистого" потребления. Склонность менять автомобили и плазменные телевизоры каждые три года сыграла с западным индустриальным обществом злую шутку. Ведь это как раз те самые вещи, которые увеличивают то, что мы определили как глобальный дисбаланс. В результате мы снова имеем в экономике деньги, на которые нельзя купить труд.

В реальности мы все-таки имеем ситуацию, когда сначала падает спрос на товары, а затем уже вроде бы снижается производство. На мой взгляд, спусковым фактором для спада в производственной сфере послужил обвалившийся рынок кредитов. Однако это до конца не объясняет, почему сначала или одновременно со спадом производства стал падать потребительский спрос. Вероятнее всего, ответы следует искать в структуре каждой конкретной региональной экономики, а также эффектах обратной связи.

6. Выводы.

Пока глобальная экономика не будет руководствоваться принципами регулирования глобального баланса между денежной массой и эквивалентным количеством труда, кризисы в региональных и глобальных масштабах будут неизбежными как дождь. Пока принципы современной рыночной экономики не будут заменены одним простым и четким принципом поддержания глобального баланса между денежной массой и эквивалентным количеством труда, нам не стоит ожидать никаких изменений к лучшему. В условиях, когда большинство индустриально развитых стран используют принципы современной рыночной экономики, они будут пытаться поддерживать глобальный баланс за счет менее развитых стран.

Все страны, за счет которых индустриально развитое большинство поддерживает глобальный баланс, будут время от времени испытывать давление на свою валюту и время от времени будут вынуждены прибегать к девальвации национальных валют. Заметим, что девальвация валют в третьих странах напрямую снижает производственные затраты в индустриально развитых (Ау, Ford, Toyota), поскольку они производят большую часть товаров в странах третьего мира. Даже если бы во время кризиса зарплаты росли (что трудно себе представить), мы все равно бы проиграли, уже потому, что уж рост цен, в отличии от зарплат, никто бы не стал компенсировать. Из сказанного также ясно, хозяева глобальных валют (доллара и евро) имеют возможность влиять на ее курс, изменяя его таким образом, чтобы использовать глобальный дисбаланс в своих целях.

Очень наивно надеяться, что переход к принципам регулирования глобального баланса возможен без перехода к единой мировой валюте. При наличии единой мировой валюты мировой валютный рынок умрет сам собой и тем самым исчезнет один из главных спекулятивных механизмов для компенсации локального основного баланса развитых стран за счет разбалансировки в других региональных экономиках.

Из сказанного выше можно вывести целый ряд следствий. В частности, ясно, что в условиях действующей экономической системы так называемый свободный рынок является не более чем набором локальных механизмов для компенсации глобального дисбаланса индустриально развитыми странами, разумеется, за счет всех остальных. Кстати, отсюда же вытекает весьма любопытное определение "индустриально развитой страны":

Индустриально развитыми странами можно считать государства, имеющие возможность снижать внутренний основной дисбаланс за счет разбалансировки в третьих странах.

Отсюда следует, также, что участие России в ВТО нельзя признать экономически целесообразным, если конечно, иметь ввиду интересы большинства, а не только олигархической верхушки, страдающей из-за ценовой дискриминации нашего сырья на зарубежных рынках.

Для большинства населения страны, работающего по найму, прямым следствием действия на нашем внутреннем рынке механизма компенсации дисбаланса (индустриального развитыми странами), будет разумеется, снижение стоимости труда и, соответственно, уровня жизни. Еще один любопытный вывод можно сделать, имею в виду сказанное выше и последовательность развития кризиса:

При всей своей мощи наш экспортный нефтегазовый и металлургический комплексы не являются и не могут являться "двигателями" или даже серьезными деталями механизма мировой экономики. Они - всего лишь второстепенные приводные ремни и полностью зависят от состояния глобальных рынков.

Заметим, также, что ни одна из существующих в нашей стране или за рубежом политических партий четко не осознала происходящего в мировой экономике. Никто из оппонентов существующей у нас политической системы не высказал пока ничего продуктивного, если не считать бессмысленного битья в бубен о "демократии" и "рыночной экономике". К сожалению, без четкого понимания принципов современной экономики нас не спасет даже демократия. Без соответствующей перестройки принципов нашей экономики мы есть и будем лишь автократией или демократией, но, все равно, без штанов, если точнее, и без мозгов и без штанов.

Наконец, вот и близок ответ на самый сакраментальный вопрос – когда закончится кризис? Этот вопрос следовало бы переадресовать правящим элитам индустриально развитых стран. Но я, так и быть, отвечу за них: не раньше чем они найдут способ восстановить и поддерживать тот самый глобальный баланс между денежной массой и стоимостью труда. Может, африканцев заставят на себя горбатиться, а может – нас с вами. В любом случае, слово России в преодолении глобального кризиса – десятое. Оптимистам советую сушить сухари, а пессимистам заготовить веревку и мыло прямо сейчас – потом на них может денег не хватить. Ну да, жестковато получилось, а вы чего ждали?

Михаил Виргилиев