Что делать России со своими победами?

Россия Владимира Владимировича Путина была страной внутренних войн и внутренних побед. Вначале была усмирена Чечня, в которой наконец-то был восстановлен конституционный порядок. Затем - с остановкой в Дубровке и бесланской школе - был побежден терроризм. И настало спокойствие, сопровождаемое разве что досадными мелочами вроде зачисток Ингушетии или разделки "ЮКОСа". Но на фоне растущих цен на нефть, множащихся мегамаркетов у границ Москвы и кварталов лондонской недвижимости, скупаемой проверенными товарищами, все это казалось совершенно неважным. Страна была мирной, спокойной, цветущей. Осталось только передать ее в крепкие руки Дмитрия Анатольевича Медведева и переехать в Белый дом.

И как только Владимир Владимирович переехал, а Дмитрий Анатольевич вселился, Россия сразу же превратилась в страну внешних войн и внешних побед - такая вот метаморфоза. Вначале была маленькая победоносная война с Грузией. Теперь идет большая энергетическая война с Украиной. И Россия тоже имеет все возможности ее выиграть. Другой вопрос - что ей делать со своими победами.

Не знаю, заметил ли кто-либо на фоне европейской газовой катастрофы и перебоев с поставками газа по всему постсоветскому пространству - от Украины до Армении - сообщение председателя правления "Газпрома" Алексея Миллера о том, что удалось договориться с грузинской стороной о поставках газа в Южную Осетию. Условия этих договоренностей не разглашаются. Но важны не условия. Важно то, что самой этой договоренностью подчеркивается - можно ввести в Южную Осетию войска, признать ее независимость, но без взаимопонимания с Грузией эта территория, отделенная от России и своих североосетинских братьев горами, просто не может существовать.

Я говорю даже не о правых и виноватых в кавказском конфликте, так как никогда не относился ни к поклонникам российской, ни к поклонникам грузинской власти и представляю себе, что происходит в ситуации столкновения их амбиций. Но география - упрямая вещь: никакая нелюбовь к Саакашвили не может ее отменить. Как, впрочем, и геологию.

Не знаю, заметил ли кто-либо, что премьер-министр Молдавии Зинаида Гречаная на встрече со своим российским коллегой Владимиром Путиным говорила главным образом о ситуации в Приднестровье. Форпост российского влияния в регионе действительно остался без газа и пострадал гораздо серьезнее, чем остальная молдавская территория, просто потому что в ПМР промышленность есть, а в Молдавии ее практически нет.

И сейчас мастодонтам советской промышленности, находящимся в самопровозглашенной республике и добиваемым экономическим кризисом, действительно приходит конец. Такова цена промежуточной победы над Украиной - ведь именно она находится между Российской Федерацией и Приднестровьем.

Я далек от желания искать правых и виноватых в российско-украинском энергетическом конфликте, просто потому что уверен: нельзя найти правых и виноватых среди людей, столько лет делившихся бабками и собирающихся делиться ими и впредь, только еще не договорившихся, каким именно образом. Но география - упрямая вещь: ее не может отменить никакая нелюбовь к Ющенко.

Иосиф Виссарионович Сталин, тоже, кстати, возглавлявший правительство и вполне гармонично сосуществовавший в этом качестве со всесоюзным старостой Михал Иванычем Калининым, только летом 1941 года осознал, что кавалерийская атака не лучший способ ведения боя. Но современным российским Буденным и Ворошиловым пенсия только еще предстоит.

Развив успех на Кавказе и признав - в пику Вашингтону - независимость Южной Осетии и Абхазии, Россия, не поддержанная никем кроме Никарагуа, продемонстрировала всему миру свою блестящую изоляцию. И это при том, что на фоне ракетного обстрела Цхинвали российские действия вызвали понимание у многих - по крайней мере на постсоветском пространстве. Но это понимание сошло на нет, как только мир убедился в отчаянном стремлении извлечь сиюминутные политические дивиденды из трагедии.

То же и с Украиной: затягивание конфликта, конечно же, подорвет доверие к ней как к транзитной стране. Но и самой России придется найти ответ на простой вопрос: как она собирается в дальнейшем поставлять газ в Европу, не найдя взаимопонимания со страной, на территории которой расположена система транспортировки этого газа?

Кстати, этим же вопросом зададутся и европейцы: в условиях рецессии у них вряд ли найдутся средства и усилится желание достраивать "Северный поток" или "Южный поток", что бы там ни обещал Владимиру Путину Герхард Шредер. А вот необходимость ослабить зависимость от российского газа - и украинского транзита - уже очевидна. Да, и от украинского транзита тоже. Но стоит ли сжигать собственный семиэтажный особняк на Рублевке, чтобы сгорела соседская, крытая соломой хата?