Двадцать потерянных лет

В дни, когда весь мир празднует крушение Стены и последовавшие за тем «бархатные революции» — это вошло в историю как «Красный закат», — в России вновь заговорили о перестройке и гласности

Просто слова другие: «модернизация», «сырьевая игла», «подмерзшие СМИ», «необходимость политической конкуренции» — суть та же. Экономика в тупике, второй волны кризиса промышленность может не пережить, внешние кредиты не доступны, голосование 11 октября стало вселенским позорищем, «единая и направляющая» — тормоз всего и вся, коррупция достигла размеров, каковых никогда не было в истории страны, далее — по тексту «Гибели империи» Егора Гайдара.

Однажды уже опоздали

Тогда, двадцать с лишним лет назад, пришедший к власти генеральный секретарь Михаил Горбачев поначалу тоже думал, что, опираясь на силовиков — военно-промышленный комплекс, на который работало 70% экономики СССР, вытянет страну из ямы. Надо только денег подбросить, порядок навести, «красных оборотней» (секретарей ЦК южных респуб­лик) для острастки посадить. Называлось это «ускорением», денег в ВПК вбухали немерено, окончательно истощив золотовалютные резервы страны. На осознание приближающейся катастрофы ушло еще три года. Потом поняли: без политических реформ не будет и экономических. Главный сторонник сохранения статус-кво — номенклатурная бюрократия, снести ее не может ни политбюро, ни весь ЦК КПСС — они часть ее, а потому надо поднимать образованную, активную часть населения, для чего, в свою очередь, надо освободить от цензуры СМИ. Опоздали: начнись эти реформы, как в Венгрии, на десять лет раньше, возможно, сохранили бы страну. Впрочем, и без большой крови, в отличие от Югославии, сумели обойтись: во многом благодаря тому, что тот же Горбачев не стал держаться за власть. Просто ушел.

Почему Медведев не Горбачев

«Россия, вперед!» президента Медведева, казалось бы, пытается воспроизвести те же инструменты: поднять молодежь, интеллектуалов, средний бизнес против коррумпированной бюрократии, которая заинтересована в сохранении сырьевой экономики в условиях закрытого, корпоративного государства, где нет никаких — уже даже и «по понятиям» — правил игры. Отказ General Motors продать «Опель» концерну, в который входит государственный Сбербанк, — наглядная констатация: с русскими дело лучше не иметь, сегодня приголубят — завтра наедут, сегодня дадут — завтра отберут. И даже слово Путина больше ровным счетом ничего не стоит: история с ВТО (вступаем, нет, не вступаем, вступаем Таможенным союзом, нет втроем не вступаем, пойдем одни или не одни) стала холодным душем, заставила вспомнить о ЮКОСе и «Байкалфинансгруп» из распивочной «Лондон» в Твери.

Беда только в том, что Медведев — не Горбачев. Тот говорил и делал: выпустил из ссылки Анд­рея Сахарова (без всякого прошения о помиловании), ликвидировал монополию КПСС (а с ней потерял и собственную безграничную власть), закрыл политические зоны, запретил цензуру, разморозил СМИ, разрешил кооперативы. И сам заплатил: ГКЧП и отставкой с титулом на века: «Первый и последний президент СССР». Но страна получила свободу.

Медведев только говорит.
А государственное телевидение показывает: президент произносит правильные слова в кабинете. Перед журналистом. На встрече без галстуков. В своем видеоблоге. Премьер — следующая картинка — едет в поля, на заводы, кричит: «Достали посредники!» (и впрямь всех достали) и режет правду-матку министру культуры на встрече со студентами и представителями «из всех искусств для нас важнейшим является кино»: «Ваши чиновники берут откаты». Вот он реальный лидер, вот как надо бороться со взяточниками, вот тот Отец родной, которого жаждет в обмен на свободу готовая к сладкому рабству страна.

Дивиденды свободы

Между тем рядом, под боком, — живые свидетельства того, что могут сделать для народов и стран свобода, независимые СМИ, правильно отстроенные институты, государственные в том числе, нормально функционирующие суды и подотчетные налогоплательщикам правоохранительные органы.

Уже к 2000 году Польша, Венгрия, Словения, Чехия восстановили объемы своих экономик, Эстония вплотную приблизились к тому. Россия через 10 лет после начала реформ имела лишь 64% от ВВП 1990 года и, если бы не халява цен на нефть и газ в последние 8 лет, так до сих пор и пребывала бы в нищете с 30% населения за чертой бедности. Доходы граждан бывшего коммунистического лагеря в 1,5–2 раза выше, чем в среднем по России, если, конечно, не вносить в среднеарифметическое 2% населения страны, которые контролируют основные нефте- и газовые потоки. А социальная защищенность не сравнима с той, что реально существует на просторах Отечества. По всем индексам Мирового банка — эффективность госуправления, борьба с коррупцией, верховенство закона, подотчетность правительства — бывшие коллеги по социалистическому несчастью далеко, если не навсегда, обходят Россию. Для них открыт безвизовый мир, а не только Турция и Эмираты, университеты, библиотеки, они меняют свои власти, когда те перестают служить им, и больше не боятся, что «Большой Брат смотрит за тобой».

Свобода нужна, чтобы «помочь себе и помочь другим», — писал нобелевский лауреат, знаменитый политэконом Амартия Сен. За свободой придут и модернизация, и конкурентоспособная экономика, и малый и средний бизнес, и уважение мира вокруг. Риски — да, большие. Но у Горбачева и Ельцина они были не меньше. Альтернатива — сырьевой придаток Поднебесной. Нужна свобода — все остальное люди могут сделать сами.