Россия станет центром нового миропорядка?

Все признают, что мир переживает кризис, сопоставимым по масштабам с Великой экономической депрессией 1929–1933 годов.

Однако думается, прямые сравнения тут неуместны, ибо то, что сегодня называется мировой экономикой, напрочь отсутствовало тогда. Скорее, это был кризис ряда национальных рыночных экономик, в первую очередь американской.

Мы же имеем дело с кризисом, который протекает в условиях глобальной экономики и финансовой системы, а также функционирования всемирных коммуникационных, информационных, социальных и т.д. связей. Никогда еще мир не был так взаимосвязан и един. Никогда еще экономика, политика и идеология не переплетались столь тесно в глобальном масштабе.

Это делает нынешний кризис не только уникальным, но и заставляет весьма скептически относиться к попыткам решить нынешние проблемы методами, которые успешно использовались для преодоления цикличных кризисов рыночной экономики доглобализационного периода.

Как сценарии и методы, пусть даже показавшие эффективность в прошлом, сработают сегодня в совершенно другом мире? Кто сможет предсказать, какова будет их эффективность для нерыночных экономик, экономик догоняющего типа, каких сегодня немало, в том числе, на постсоветском пространстве, а также для корпораций, разбросивших свои крылья на разные континенты в страны разным типом экономики? Почему кризис пока почти не затронул экономики Китай и Латинской Америки, которые гораздо ближе к американской, чем стремительно идущая вниз экономика России? Внятных ответов нет.

В любом случае, мы имеем дело с кризисом, почти полностью отменяющим как само понятие национальной экономики и девальвирующим возможности любого государства не только бороться с этим кризисом, но и управлять его социально-политическими последствиями, так и многие постулаты, незыблемые еще вчера. Все это привносит колоссальную непредсказуемость в уже весьма нестабильный мир, делая его еще больше заложником политических и экономических импровизаций и экспромтов, цель которых не всегда понятна даже их инициаторам.

Еще больше тревоги вызывают непредсказуемые политические последствия нынешнего кризиса.
С одной стороны, существует мнение, что он станет началом конца экономического и финансового доминирования Запада во главе с США. Деньги, рабочая сила, реальное производство и, соответственно, экономическое лидерство начнут перетекать на Восток. Там неизбежно будут формироваться новые экономические суперцентры, не обязательно совпадающие с границами национальных государств, новые модели экономического развития, имеющие корни в экономиках Востока с его спецификой и колоритом.

С другой стороны, начнется неизбежное уменьшение политического и военного влияния Запада, создание альтернативных ему эпицентров военной и политической силы, которые станут все больше и больше проявляться на международной арене, на равных конкурируя с США и их союзниками, а то и вообще оттеснив их на второй план в новом миропорядке.

Вслед за деньгами и экономическим влиянием всегда приходит политика.
Россия окажется первой остановкой на новом великом финансовом пути. В каком политическом оформлении будут теперь в нее приходить деньги и экономическое влияние с Востока? Что придет на смену так надоевшим многим российским обывателям западным требованиям демократии и свободы слова, религиозной толерантности и прав человека, равенства перед законом и независимости прессы?

Давая деньги, Запад, как правило, требовал в обмен проведения выборы и создания партий и парламентов, гражданского общества и частной собственности. Что в обмен будут требовать новые властелины мира? Что придет на смену провалившимся попыткам строить демократию извне, как только центр нового миропорядка уйдет из так надоевшей своей протестантской этикой Америки? От кого Россия будет защищаться все более призрачной суверенностью и бесполезными Искандерами? Нельзя не задавать эти вопросы, с тайным удовлетворением наблюдая из Москвы за ослаблением западной цивилизации.

Неизбежно начнет меняться международная система.
Простой пример: что будет с контролем над нераспространением ядерного оружия, как только у Америки кончатся деньги и влияние для его осуществления? Он, скорее всего, перейдет в руки стран, сегодня так рвущихся к созданию собственных ядерных потенциалов, и быстро уйдет в историю. Ядерное сдерживание заменится всеобщей ядерной доступностью.

Как можно будет противостоять терроризму, если он даже сегодня частенько является экстремальным выражением массовых идей именно тех регионов планеты, которые постепенно выталкивают Запад на политическую обочину и рвутся занять его место?

Профессиональные и вооруженные современным оружием построенные по западным образцам армии уже сегодня практически бессильны против стремящихся к историческому реваншу и политической компенсации идеологизированных масс в целом ряде стран современного Востока. Совет Безопасности ООН, где права вето нет ни у одного мусульманского, африканского или латиноамериканского государства, не может долго восприниматься ими как легитимный орган. Не говоря уже про Декларацию прав человека и другие документы, созданные западной политической культурой.

В Америке говорят: будь осторожен в своих желаниях, ибо они могут неожиданно реализоваться. О закате Запада мечтали в России многие, и сегодня он выглядит реальнее, чем когда-либо. Россия – самая большая западная страна в Азии – в случае такого заката имеет все шансы стать его первым, но отнюдь не экспериментальным полигоном.

Николай Злобин