\"Мимино\" как зеркало грузинских конфликтов

В. ПОЗНЕР: Вы бывали вообще в Абхазии в стародавние времена?

С. БУНТМАН: Не случилось, к моему величайшему сожалению.

В. ПОЗНЕР: Я бывал там часто. И поразился тому, насколько грузины презрительно относились к абхазцам, и насколько абхазцы ненавидели грузин. Язык другой - это ладно, религия другая. Но абсолютно дискриминационное было отношение. Это факт. Я видел это.

(«Эхо Москвы», радиопередача «Особое мнение»)

Перед тем как перейти к занимательному изучению одного замечательного фильма с участием персонажей из кавказского региона, ненадолго обратимся к социологии и недавней войне на Кавказе.

Абсолютизация роли государств и цивилизаций в конфликтах в отрыве от изучения конфликтогенного потенциала этносов, их населяющих, часто приводит исследователей и политиков к ложным выводам. Любят у нас ссылаться на старика Хантингтона по поводу и без… Вспомним, сколько было разговоров и скрытых надежд на личную гвардию Саддама, отважных шахидов, готовых биться до последнего с неверными? И ничего, вошли америкосы в Ирак, и сидят там уже который год подряд. Очевидно, те же надежды возлагались Вашингтоном на грузинских патриотов, готовых до последнего палить по вражеским танкам.

Однако уровень ксенофобии – это одно, а готовность стирать в порошок объекты своих фобий – совсем другое. Планируя нападение на Южную Осетию, эксперты вашингтонского обкома посчитали, что уровень ксенофобии Тбилиси непременно конвертируется в длительные и агрессивные прямые действия против соседей. Как доллар в лари. Но просчитались: второй «Чечни» из Грузии не получилось.

Тот факт, что грузинам тяжело жить среди «НЕГРузинОВ», было известно, в общем-то, всегда. Межэтнические разборки и латентное давление на «инородцев» в Грузинской ССР в той или иной форме продолжались весь советский период. Не стала Грузия иной и после обретения «независимости». Даже после прихода к власти политика с западным университетским образованием не были стерты с фасада президентского дворца незримые, но раз и навсегда отлитые фразы Гамсахурдия и Шеварднадзе.

Помимо внутренних, скажем так, архетипических особенностей сознания грузинского народа и его элиты, объективные внешние факторы также оказали влияние на рост ксенофобских настроений: падение статуса грузин как совладельцев ЗАО «СССР» нанесло им глубокую психологическую травму. От былого влияния на умы, сердца и кошельки российско-советских граждан осталась лишь криминальная составляющая, а также позорная необходимость делиться доходами с чиновниками и крепкими ребятами в масках.

Сегодня ведущим бизнес в России грузинам приходится стоять в очереди за регистрациями, отбиваться от ментов, налоговой и скинхедов, с замиранием сердца ожидать вердикта квартирных хозяев... Вай мэ, когда такое было?! Но сокрушаться об этом не будем, так как халява рано или поздно заканчивается, а вместе с этим уходят в историю бесплатные энергоносители, колоссальные финансовые вливания в бюджет республики и открытые двери университетов, театров и библиотек добродушного северного соседа.

Весь этот кипучий и могучий ксенофобский потенциал, приведший Грузию к современному плачевному состоянию, прозорливо отразил в своем фильме «Мимино» Георгий Данелия. Но еще более мастерски Данелия создал образ «чужих». Итак, рассмотрим более внимательно это наполненное символизмом и полутонами произведение, уже виденное нами десятки раз.

В фильме бравый летчик Валико Мизандари («Мимино») едет сдавать экзамены в Москву, где встречается с армянским водителем Рубеном Хачикяном, который – а теперь внимательно следите за руками – приехал в Москву за грузовой машиной. То есть, как минимум, имел с собой суточные на жизнь в столице. Однако Хачикян занимает, по оплошности персонала, место своего однофамильца-ученого в гостинице «Россия». Вероятно, Рубен решил сэкономить и потусоваться красиво – иначе, зачем такие ухищрения? Попутно также возникает интересный вопрос о недюженной информированности простого водителя о планах однофамильца-профессора.

Вечером Рубик идет на банкет по пригласительному билету ученого и, по его завершении, с одним неполным бокалом коньяка «садится на хвост» грузину, уже накрывшему поляну. Далее следуют дикие пляски и недоброе утро. Однако – опять же, внимание – утром армянин выглядит бодро, но, осознав довольно плачевное состояние вчерашнего хозяина застолья, предлагает тому лишь недопитый стакан кефира. То есть фактически препятствует эффективному опохмелу сына Кахетии.

Кстати, в «Мимино», в отличие от «Бриллиантовой руки», не показана процедура дохождения до кондиции двух собутыльников. Хотя количество бутылок на столе впечатляет. Получается, что гордые кавказские хлопцы лишь символически накатили, а все остальное оставили официантам?

У себя дома, может быть, и да. Особенно, если на столе вино собственного изготовления или бутылка, купленная в магазине.

Но такое поведение маловероятно в ресторане: за бутылку в заведении клиент всегда платит больше. Поэтому любой посетитель, попавший в ресторан гостиницы «Россия» тех лет, психологически стремился компенсировать переплату и насладиться уникальностью момента, выжав из ситуации и из бутылки максимум возможного.

Аналогичный компенсаторный механизм включается и на различных официозных мероприятиях вроде съездов, по окончании которых, народ, сметая все на своем пути, ломится на фуршет. Причем, чем более энергозатратно мероприятие для участников, - например, по причине скуки, - тем яростнее стремление припасть к жратве и бухлу. И наоборот. В некоторых московских театрах отсутствуют антракты, однако это не приводит к падению зрительского интереса.

Однако вернемся к нашим героям. На следующее утро, встретившись в гостинице с настоящим профессором Хачикяном, Хачикян-водитель начинает хамить, так как ничего при этом не теряет. Но за него опрометчиво впрягается Валико, изрядно потратившийся на вчерашнем party. В итоге обоих отправляют в сад. Зимняя Москва. Валико почти без денег. И теперь армянин на своей грузовой тачке – хозяин положения. Сейчас он научит этого пижона в стильной форме Родину любить!

Они идут искать КрАЗ Хачикяна. Но прежде чем найти машину в рано темнеющей зимней Москве, армянин чуть было не убивает случайного прохожего, «друга», ледяным булыжником. Ситуацию спасает грузин, вовремя обнаруживший автомобиль в соседнем дворе.

Во время поездки водитель грузит грузина фразами о его статусной и материальной неполноценности, при этом попутно предлагая тому переехать в солнечную Армению. Видимо, там навыки летчика могли бы быть востребованы на какой-нибудь «стройке века», куда можно добраться лишь на вертолете. Несмотря на свой невзрачный имидж, Рубик парень расчетливый, и, неторопливо крутя баранку, уже смоделировал какую-нибудь аферу. Лоховатость и взрывной характер летчика, - вероятно, рассуждал Хачикян, - однозначно приведут того к материальным проблемам, а технические навыки Валико могут пригодиться и на строительстве собственного домика в деревне.

Чтобы поправить пошатнувшееся материальное положение, Хачикян предлагает летчику загнать кому-нибудь запасную шину для автомобиля. В итоге, утренний фондрайзинг оборачивается еще большими неприятностями – встречей Валико с земляком, дебошем, судом и случайным избавлением от тюремного заключения. Искренне желая помочь Мизандари не сесть в тюрьму, - нам такие работники самим нужны, - Хачикян своим выступлением на суде еще больше осложняет положение подсудимого. Экзамен пропущен, летчика ведут по коридору мрачного каземата.

Но тут, к счастью для грузина, они расстаются. Видимо, Данелия не захотел окончательно добивать главного героя на промерзших московских улицах. В аэропорту Валико встречает земляков-летчиков, которые отказываются ему помочь достать билеты на самолет. Это небольшой, но очень показательный эпизод фильма, в котором не случайно снялся сам Данелия. Автор как бы говорит нам, как меняются грузины в чужой среде, в чужом городе, напяливая на себя обезличенную форму. Ведь, находясь в родной Грузии, - и это показано в начале фильма, - Мизандари легко решал с земляками любые вопросы.

А вот в Москве какие-то азиаты-срочники тестируют в сортире его крутые «противоударные» часы, продавшица отказывается от «щедрых» чаевых. Тотальный облом. Но неожиданно на помощь приходят русские: герои Великой Отечественной одалживают Валентину Константиновичу денег на дорогу домой. Это также один из самых символических эпизодов фильма. И единственная наполненная теплом и искренностью коммуникация грузина с русскими.

Новая работа на международных авиалиниях тоже не приносит радости – по непонятной причине Мимино третируют русские коллеги. На вопрос Валико, как ему доехать до города, один из представителей «белого братства» сухо озвучивает алгоритм передвижений из аэропорта в город и обратно. Девушки издевательски улыбаются. Валико едет за трубой с цейсовскими стеклами один. Туда-то он едет, а вот обратно уже идет пешком, потратив все командировочные на международный телефонный разговор с грузином, осевшим в Израиле. Хотел позвонить в родной Телави, а попал в чужой Тель-Авив. Ну что за люди? Даже в магазине не сразу понимают, что он хочет купить крокодила, пожилая туристка в самолете говорит по-английски фразу, из которой Валико понимает лишь слово «вода». Психологический дискомфорт. Срыв.

Но все заканчивается хорошо. Вместо стягивающего движения летного костюма - удобная кожаная куртка, взор снова ласкают родные холмы Грузии и свои люди приветливо машут рукой. Чужих там нет, и не предвидится.

….08.08.08 русские войска, минуя проложенный Шеварднадзе тоннель, вошли в родной город Сталина. Армения не признала суверенитет Абхазии и Южной Осетии, при этом в центре Еревана был воздвигнут помпезный памятник российско-армянской дружбы.

Мистика и в то же время железная логика.

Андрей Каминский