Россия предлагает миру свое видение финансовой архитектуры

Во вторник российские власти еще раз обозначили свои амбиции в области строительства новой финансовой архитектуры. Во-первых, Минфин официально подтвердил решение до конца года выделить в адрес Международного валютного фонда миллиард долларов. Замминистра финансов Дмитрий Панкин пояснил, что «это со стороны России своего рода кредит — по этим деньгам начнут начисляться проценты и их можно будет вернуть, если эти деньги понадобятся самой России».

МВФ, впрочем, российский миллиард не спасет: недавно организация сообщила о нехватке 100 млрд долларов с учетом еще ста уже полученных от расщедрившейся Японии. Но свою задачу Москва выполнила: продемонстрировала, что Россия из заемщиков МВФ превратилась в кредиторов, и заодно поучаствовала в «укреплении мировой финансовой архитектуры». Это «укрепление» не будет ограничиваться одним лишь МВФ.

В тот же день Дмитрий Медведев озвучил более масштабные планы в деле создания новой финансовой системы: «Нужно договориться о том, кто кого и как будет критиковать, о принципах этого критикования, системе контроля и мониторинга над компаниями, и договориться об оценке рейтинговых агентств», — заявил он, пояснив, что это необходимо, так как эти агентства «не всегда честны и не всегда верны». Для тех, кому этот тезис показался не очень убедительным, президент пояснил популярно: «По всем этим механизмам надо договориться, чтобы не каждая страна сама по себе кукарекала, а был бы общий набор принципов, и не в интересах одного государства».

Реформирование мировой финансовой системы действительно стоит на повестке дня саммитов «Большой двадцатки», правда у экспертов возникают большие сомнения в том, что «кукарекание» России будет в ходе дискуссий услышано.

Завкафедрой мировой экономики ГУ-ВШЭ Владимир Гутник уверен, что более-менее продуманной альтернативы действующей Бреттон-Вудской системе финансовых институтов пока вовсе не существует: «В том, что мировые финансовые институты работают не слишком эффективно, — это очевидно, ведь о кризисе было известно заранее, но меры начинают принимать только сейчас и в пожарном порядке, — пояснил «Часкору» эксперт. — На саммите «двадцатки», впрочем, не стали принимать скоропалительных решений по реформе международных институтов — чем именно их можно заменить, пока совершенно непонятно. МВФ имеет очень ограниченные полномочия в области контроля за финансовыми потоками, однако похоже, что это лучшее из возможного.

Практика показывает, что финансовая система работает эффективно тогда, когда страны позволяют передавать часть своего суверенитета наднациональным органам, тогда появляется возможность проводить общую, согласованную политику. Так, например, хороший пример демонстрирует Европейский центробанк, обладающий значительными полномочиями. Возможно, что такие примеры появятся и в других региональных интеграционных объединениях — в НАФТА, например. Но вот создать глобальный наднациональный орган с большими финансовыми полномочиями — это нереально.

И может быть, даже хорошо, что это нереально, — пусть будет конкуренция между разными механизмами финансовой регуляции. Это позволит, с одной стороны, лучше учитывать специфику каждого региона, а с другой — понять, какая финансовая стратегия эффективнее».

Не ждет глобальных изменений и Евгений Ясин, который в 1997 году еще в должности министра экономики имел опыт борьбы с последствиями мирового финансового кризиса. Правда, определенные конкретные шаги могут быть приняты: «Важно, чтобы реформы шли не в сторону усиления госрегулирования, а в сторону большей рыночности, — пояснил «Частному корреспонденту» Евгений Ясин, — главное изменение в глобальной финансовой системе я вижу в том, чтобы субъекты рынка сами несли риски за свои действия. Когда корпорации могут страховать свои риски с помощью деривативов, которыми торгуют спекулянты, да еще и с большим плечом, это позволяет надувать те самые пузыри, которые затем и приводят к финансовым кризисам. Вот здесь можно ждать конкретных ограничений».

Эксперты сходятся на том, что роль России в развитии международных финансовых институтов в любом случае будет невелика: «Доля нашей страны в мировом движении капитала незначительна, — говорит Владимир Гутник, — да и в таких вопросах, как создание международного некоммерческого рейтингового агентства, Россия тоже ничем помочь не может: что бы там ни говорил Дмитрий Медведев, у нас нет такого опыта даже на национальном уровне, в России даже госкомпании оценивают иностранные частные агентства».

Вопрос о качестве международных рейтинговых агентств, оценивающих риски государств и частных компаний, действительно один из самых болезненных. «Уже давно ни для кого не секрет, что агентства торгуют своими рейтингами, — заявил «Частному корреспонденту» Владислав Иноземцев, директор Центра исследований постиндустриального общества, — и нынешний кризис показал реальную цену их деятельности. Необходимо создавать механизм независимой оценки рисков и финансовой привлекательности». Предполагается, что функции этой оценки может взять на себя одна из бреттон-вудских структур или же наряду с ними будет создана отдельная межгосударственная организация. Дмитрий Гутник, впрочем, отмечает, что государственные оценки могут быть такими же предвзятыми, как и частные: «Все равно какие-то государства в этой новой организации будут доминировать и риск предвзятых рейтингов никуда не уйдет. Все равно лучшей страховки от предвзятости, чем рыночная конкуренция, не придумаешь».

Почему именно рейтинговые агентства так обеспокоили Дмитрия Медведева, понять можно — его выступление произошло вскоре после того, как прогнозы кредитных рейтингов крупнейших российских компаний у всех ведущих агентств упали до «негативного». Насколько эти оценки объективны — вопрос отдельный, но полная невозможность России повлиять на них не может не вызывать у властей раздражения.