Известный экономист Гавриил Попов об экономическом кризисе

Главным, что определяет мировую ситуацию в данный момент, является глобальный комплексный кризис. Который, как мне кажется, проявляется и в финансовом, и в военном, и в загрязнении окружающей среды, и во многом другом. Я хочу остановиться на близкой мне области — на экономическом кризисе. 

Есть два пути размышлений об экономическом кризисе. Первый путь — это поиск частных решений, “латание дыр”.

Помните замечательное произведение Николая Васильевича Гоголя “Шинель”? Там бедный Башмачников свою шинель чинил-чинил, пока чинить ее стало невозможно. То, что сейчас делается в мире, напоминает мне операции с шинелью. Как известно, шинель эта в конце концов распалась.

Мне кажется, усилия по “латанию дыр”, конечно, надо предпринимать. Ситуация требует немедленных решений. Но важно размышлять и о фундаментальных проблемах.

Природа кризиса 

Первая проблема — деньги.

Я вспоминаю сцену из “Мастера и Маргариты”, когда Коровьев бросал червонцы в зале. Сейчас происходит в точности эта операция в духе сеанса черной магии.

Но ее можно проводить только потому, что сами деньги потеряли ту роль, которую играли. Из объективного регулятора и показателя действительного состояния дел в экономике они превратились в знаковые и волюнтаристские инструменты.

А мы с ними обращаемся, как будто бы они реальный и объективный инструмент.

На самом деле это уже давно квитанции. Конечно, не этикетки нарзанных бутылок, в которые потом превращались деньги Воланда, но нынешние деньги гораздо ближе к этикеткам, нежели к реальным золотым деньгам. Я не поклонник Гринспена — известного организатора американской финансовой системы, — но он в свое время правильно сказал: “Отход от золотого основания в деньгах обязательно закончится катастрофой”. Ведь за деньгами должны стоять или золото, или всеобщее регулирование государства.

Вторая проблема, о которой надо говорить, — это акции.

Опять-таки, акции сами по себе были выдающимся шагом в развитии экономики. Они позволили мобилизовать свободные капиталы, в том числе деньги самих работников. Это был очень мощный инструмент прогрессивного развития.

Что произошло сейчас?

Во-первых, появились градации акций — привилегированные акции, гарантированные акции, “золотые” и т.д. Создано огромное поле для махинаций.

Второе. Масса акционеров просто выброшена из дела. Владельцы этих акций никакого отношения к решениям не имеют. Произошел захват акционерного капитала небольшими группами олигархов. Третье. Значительным владельцем акций стало государство.

Общий вывод: сама природа акционерного капитала существенно изменилась.

Третья проблема — это кредит.

Кредит тоже был мощнейшим инструментом. Но кредит в современных условиях стал многозвенным и превратился в сложную цепочку передач. Кредиты государственного банка идут в десяток крупных банков. От тех — сотне следующих. Самые мощные олигархи — набитые кредитами пузыри.

Для участников такой цепочки самое главное — это откаты в каждом звене цепочки в связи с очередной передачей кредита.Значит, и кредит превратился в один из элементов спекулятивной экономики.

Четвертое — процент. Процент — это тема древнейшей дискуссии. О проценте говорили в Евангелии, в Торе. В Коране несколько раз упоминается “риба”— это процент, приращение.

Когда-то, в тридцатые годы прошлого века, немецкий бизнесмен из Буэнос-Айреса Гезелл (Кейнс, кстати, его уважал) написал книги “Новое учение о проценте” и “Естественный экономический порядок”. Он обнаружил интересную вещь: движение спроса и предложения на продукты на рынке связано не только с соотношением спроса и предложения. Он обнаружил, что цена на товары зависит от цены денег в банке. Если банки предлагают большой процент, то люди не на рынок идут покупать товары, а идут сдавать деньги в банк. Если банки, наоборот, начинают снижать банковский процент, то люди идут на рынок.

Получается, процент — идеальный инструмент для спекуляций.

Пятая проблема — многоэтажность экономики.

Раньше все было просто: предприятие — рынок (торговля) — потребитель.

А сегодня? Есть прибыль. Но есть еще процент. Далее есть выплаты по акциям. Далее есть страхование акций. Далее — кредитование страховщиков. И т.д., и т.д.

Когда-то говорили, что такое усложнение экономики — это фактор роста ее эффективности. Но яснее другое: усложнение экономики создало базу для появления паразитирующих посредников. Целые этажи посредников.

И другие основные элементы экономики — прибыль, зарплата и налоги, если их анализировать, — в современных условиях тоже существенно изменились.

Но самое поразительное — это налоги. Налоги — это система, при которой независимые граждане обеспечивают ресурсами государство. И сохраняют, благодаря своим налогам, контроль над этим государством.

Но сейчас налог потерял этот смысл.

Налог платит государству человек, который сам получает зарплату от этого государства. В итоге получает зарплату из своих выплат государству и из этой зарплаты опять платит налог ему же. Более бессмысленную систему трудно представить.А если налог платит государственная корпорация, получается то же самое: перекладывание денег из кармана в карман и появление наживающихся на этом бюрократов.

И в этой области, и в остальных областях экономики сложилась ситуация, требующая пересмотра не частностей, а требующая пересмотра самых фундаментальных идей, самых фундаментальных представлений об экономике.

Если все суммировать, то я могу сказать, что современной экономической жизнью и экономической действительностью руководит не рынок, как это положено при капитализме. 

Не Госплан, как это было при социализме. 

А руководят корпорации спекулянтов, которые создали для себя искусственный мир, в котором можно спокойно наживаться без страха быть пойманными за руку. 

Мы сделали гигантский шаг в сторону, которую экономисты когда-то называли фиктивным капиталом. Есть и более современное выражение — “финансовые пузыри”.

Нам сообщают о ситуации, возникшей якобы в экономике. На самом деле перед нами в основном мир спекулянтов и паразитов. Чего только нет в этом мире — вплоть до займов без всякого обеспечения и торговли рисками.

Откуда реальные ресурсы? 

Мир фиктивного капитала, чтобы реально питаться, должен в конце концов добраться до “живой крови”.
Где он нашел эту “живую кровь”?

Помимо традиционной прибавочной стоимости, зарплат и рент в современном мире появилось несколько новых источников.

Источник первый — это потребительский кредит. Потребительский кредит стал гигантской сферой. В Соединенных Штатах Америки до 15% дохода каждая семья тратит каждый месяц на покрытие кредита. У нас, в России, уже есть 20% граждан, которые 26% — четверть своих доходов — тратят на возмещение процентов по кредитам. Потребительский кредит — первый источник “корма” для нынешней системы.

Второй источник — это ипотека. Сейчас в мире весь кризис формально прежде всего начался в области недвижимости. Почему? Ведь недвижимость, казалось бы, самое устойчивое из всего того, что есть в экономике. Это не товар, который завтра испортится. Это — на десятилетия. И все же именно в этой сфере цепь порвалась. Почему? Потому что создали гигантские системы рассрочки оплаты купленной недвижимости.

Третий источник — то, что называют секьютеризацией активов, а проще говоря — продажа будущих доходов. Общий смысл всех трех источников в том, что происходит гигантское залезание в будущие доходы людей и компаний.

О частных мерах 

Сейчас основной мерой для преодоления кризиса является использование государственных резервов.
Государство, как известно, ничего не создает. Если тратятся государственные резервы, значит, тратят наши с вами деньги. Для чего их тратят? Для того чтобы субсидировать тех, кто довел дело до нынешней ситуации? Чтобы премировать тех, кто нас привел в тупик?

В США — стране, к счастью, демократической — называют вещи своими именами. Вы знаете, что там было такое мощное движение, что конгресс не решился в первый раз проголосовать за весь пакет антикризисных мер, предусматривающий перекачку госрезервов в карманы расхитителей.

В конгрессе отметили, что все деятели провалившихся корпораций обеспечили себя “золотыми парашютами”. В ожидании краха они выплачивали себе гигантские премии и делали все для того, чтобы спокойно встретить банкротство. В конгрессе кто-то сказал: пока с этими “парашютами” не разберемся, нельзя давать деньги.
Далее. Конгресс отметил совершенно правильную вещь: если мы даем деньги, мы должны знать каждый шаг, когда они будут тратиться.

А у нас депутаты не решились даже честно высказаться по существу дела. А ведь аргументы, озвученные в США, относятся и к нам.Я недавно видел на экране заседание правительства. Жалуются: до сих пор деньги от Минфина до тех, кому их обещали, не дошли.

Я прекрасно понимаю, почему не дошли, что бы там ни говорили члены правительства. Ведь когда решили давать деньги банкам, они же решили никаких обеспечений от банков не требовать. Это значит, что любой банк может просить сколько угодно. А раз так, что же будет определять, кому сколько достанется? Размер отката. Ничего другого. И пока с откатом не разобрались, деньги, естественно, не доходят, хотя они уже давно выделены в огромных суммах.

Кто-либо из депутатов — а они представляют нас — спросил, почему банки будут эти деньги получать? Как они будут их использовать? Не украдут ли? Ведь отсутствие реального контроля со стороны правительства привело к тому, что за один месяц после начала государственной поддержки “тонущим” банкам эти “утопающие” ухитрились десятки миллиардов долларов вывести за границу. Или они врали о своих бедах, или они переводили именно помощь государства.

Мы не делаем даже того, что делается в Соединенных Штатах Америки в области контроля.Похоже, что наше государство гораздо сильнее, чем американское, привязано к фиктивному капиталу, финансовым пузырям.

В Европе делается попытка не просто оказать помощь, но и наказать финансовые пузыри. И есть рациональное в идее президента Саркози о замене финансовых олигархов “предпринимательским капитализмом”. Еще серьезнее решимость (здесь уже, безусловно, заслуга лейбористской партии, ведь лейбористская партия - это социалистическая партия) принимать решения о национализации тех частных банков, которые провалились.

Можно ли согласиться с национализацией?

С одной стороны, конечно, можно.Но, с другой стороны, главной проблемой, на мой взгляд, является то, что национализация в современных условиях будет означать огосударствление.

А нынешнее государство со своими функциями не справилось. Оно несет такую же ответственность за этот кризис, как и олигархи.

И если мы сегодня национализацию сведем к тому, чтобы передать дела этому государству, — то мы, во-первых, прикроем олигархов и, во-вторых, окажемся в тупике.Тупик этот нам хорошо известен по нашему опыту.

Я хочу напомнить, что Рузвельт для борьбы с кризисом и Великой депрессией решил создать корпорацию долины реки Теннеси — первую американскую государственную корпорацию. По инициативе А.Н.Косыгина и Д.М.Гвишиани А.Аганбегян, Б.Мильнер и я ездили в середине семидесятых годов в США и изучали эту корпорацию. Рузвельт при ее создании сказал: “Если ее отдать государству, то это будет игрушка на выборах”. Поэтому он принял уникальное решение: это будет именно национальная корпорация. Но советский вариант национализации, когда все в руках государства, Рузвельта не устраивал. В организацию национальной корпорации он стал вводить нечто новое. Ни один чиновник, ни один министр, ни сам президент США не будут иметь права вмешиваться в дела этой национальной структуры. Был разработан механизм управления для этой корпорации: будут три директора. Будет система независимого назначения этих директоров. Они будут несменяемыми (кроме как по суду). И т.д.

Вот этот метод, по-моему, и должен служить примером поиска правильного решения. Да, придется национализировать зарвавшихся и проваливших дела олигархов. Но если мы отдадим руководство национализированными предприятиями нашим депутатам, чиновникам и министрам — и у нас, и в Европе ничего не получится. Надо думать о замене национализации в форме огосударствления национализацией в форме создания чего-то общественного.

Первую модель комплекса конкретных мер — накачивание в финансовые пузыри государственных денег — при обеспечении прозрачности, публичности, отчетности, подконтрольности, законности и при урезании аппетитов олигархов — можно назвать моделью президента Буша. Вторую модель — наказание махинаторов и замена олигархов “предпринимательским капитализмом” — можно назвать моделью президента Саркози. Третья модель — частичная национализация олигархов — модель премьера Брауна.

Но, главное, я думаю, что помимо таких текущих мер необходимы принципиальные решения очень глубокого характера.Видимо, не чувствуют серьезной опасности не только они. Вот руководитель ОПЕК решает вернуться к вопросу… через несколько месяцев. Руководители 20 стран в Вашингтоне отложили вопрос о кризисе… Глядя на их умиротворенные лица, я вспоминаю весну 1989 года, тогда советские лидеры тоже вальяжно и неторопливо обсуждали вопросы “о мерах”, не чувствуя, что под ними уже проснулся вулкан…

Особенность кризисных ситуаций в том, что опоздание с нужной мерой на шаг от темпа развития события вдвое снижает эффект от нее, на два шага — делает ее бесполезной, на три — вредной. Словом, как учил Суворов: “Промедление смерти подобно”.

Фундаментальные решения 

Представления о выходе из экономического кризиса — самостоятельная тема.

Но о некоторых узловых мерах хочу сделать небольшие заметки.

Первое. Нужно по-настоящему отделить государственный и частный сектора. 

Надо определить, что остается у государства в постиндустриальном обществе. Кто выдумал, что частный сектор должен иметь какое-то отношение к природным ресурсам, к добыче природных ископаемых и т.д.? Это абсолютно не частное дело. Кто выдумал, что частными должны быть крупные банки? Хотя крупные банки — это система государственного регулирования.

Должны быть частные банки, но тогда их надо строго ограничивать по размерам, по форме деятельности и не надо допускать ни до каких государственных финансов.

Моя область — образование. Здесь я точно могу сказать, что должно быть государственным, что частным.

Государственным образованием должна остаться подготовка по фундаментальным и теоретическим наукам. Никто не будет платить за подготовку физика-теоретика, специалиста по античной истории и т.д.

Но ни одного государственного рубля не надо тратить на подготовку юриста, экономиста, врача, потому что все они в состоянии взять кредит, а потом своими доходами расплатиться за свое образование.

Второе. Надо выходить из популистской демократии.

Вместо системы “один человек — один голос” нужна система, где ведущие члены общества — интеллигенция и плательщики налогов — должны иметь больший вес уже в ходе голосований.

Третье. Надо немедленно ввести обеспеченные золотом мировые деньги. Впрочем, ими может стать и валюта, скажем, Люксембурга или Швейцарии. Но очевидно, что в бушующем море национальных валют должны быть прочные якоря и гавани для всех, кто хочет гарантировать свои накопления. Далее. Рано или поздно придется решать и вопрос о мировой национализации всех природных ресурсов и определять меру дохода всех, кто этими ценностями распоряжается.

Четвертое. Придется выходить из всей международной системы, которая сейчас создана: ООН, Европейского сообщества и т.д. Государство численностью 50 тыс. имеет такой же голос, что и государство в 100 миллионов. Такая система существовать не сможет. Больше того, при ней будут мотивы к появлению все новых государств.

Пятое. Надо радикально изменить и социальную систему. От всеобщего уравнительства и, как его итога, потребительства надо переходить к обществу, которое когда-то Шарль Фурье в своем гениальном озарении назвал обществом “гарантизма”.

Завершая свои рассуждения, я хочу сказать, что выход из современного кризиса есть. Но если идти по пути частных мер, как сейчас, то через некоторое время все снова повторится. Никуда от этого не деться.

Гавриил Попов