\"Все умрут, а я останусь\": кино, идущее вразрез с политикой страны

"Все умрут, а я останусь" Валерии Гай Германики идет вразрез с демографической политикой страны. Лента о том, как страшно воспитываются дети, поражает реалиями того, что есть на самом деле, но на что предпочитают закрывать глаза.

Хочется перекреститься и благодарно взглянуть на небо оттого, что тебе не 15. Напиваешься ты далеко не в первый раз, давно куришь в затяг, вот разве что с противоположным полом истории все еще не вполне адекватные. Но и это поправимо, годам к сорока все наверняка наладится. Если мы все не умрем, конечно.

В истории про трех школьниц, героинь фильма Гай Германики, дружащих между собой, а позже обязательно и против кого-то, нет, по сути, ничего страшного, шокирующего. Чего-то, что не было бы известно о житейском укладе, допустим, в Бутово-Перебутово. Про что там Рома Зверь кричит из динамиков на дискачах районного значения? Про "районы" и "кварталы", точно. Есть еще в системе муниципального деления замечательно точное слово – "микрорайон". Это в вольной интерпретации тот же самый район, только со своим более или менее удушливым микроклиматом, со своим сводом неписаных законов и правил, со своими разного уровня криминальной пассионарности лидерами, со своей околоподъезной тусовкой. Где-то между домами, а если повезло, то и среди хилого скверика располагается школа-коробка.

"Коробку" эту посещают без всякого энтузиазма лица абсолютно всех школьных возрастов. Здесь непонятно чему учат, аморфная математичка бормочет какой-то бред про Карлсона, лестницы, решетки, битый кафель, стены, крашеные в неизменной палитре худших десятилетий прошлого века. Располагают ли эти декорации к чему-нибудь человеческому? Вряд ли. Единственный, беспроигрышный, но не становящийся с годами менее убогим шаг дирекции школы навстречу своим ученикам – дискотека. Школьная дискотека, если вы понимаете, о чем я. Это когда "нельзя спиртное и друзей из других школ".

А раз "нельзя", значит "надо". Запретный "Хуч" сладок. В преддискотечной эйфории подружки девятиклассницы хулиганят и срывают урок. Самой бедовой и отчаянной Кате (Полина Филоненко) не везет по-крупному.

Домой ей нельзя, там накрытый под поминки стол, мать с постно-кислым лицом и угрюмый отец, с педагогическим садизмом умеющий отходить полотенцем. Катю приводит к себе Жанна (Агния Кузнецова, вспоминающаяся по балабановскому "Грузу-200"). У Жанны все дома поспокойнее, контакт с "предками" то есть, то нет. Можно привирать и оставаться. Но новый учебный день приносит опасную новость, дискотеку школьного значения могут отменить из-за выходки "старшеклассницы младшего звена". Объяснять, что к чему, чем грозит и прочие понятия берется девица из 11-го. И тут начинаются вода, огонь и медные трубы. То есть кончаются дружба, детство и мечты.Дискотека все-таки случается.

"Арбатское" в туалете льется рекой, почти благополучная и оттого не очень достоверно "атычёкающая" Жанна набирается до отключки, простите, за каламбур со всеми вытекающими. Родители, по-своему неплохие, кажется, люди, выносят ее бездыханное тело с дискотечного поля боя под щелкающие камеры мобильных телефонов однокашников. Бесхребетная Вика (Ольга Шувалова) добивается своего, пускай второсортного триумфа. Девочка-воин Катя нарывается по полной программе и уходит с ринга сама. Валерия Гай Германика возвращает повествование в тот самый Катин дом, с ломящимся от "большой жратвы" столом, с пришибленными родителями и заколоченными окнами в подростковой келье.Фильм, конечно, же, не про низоту и не про босоту, а про то, как легко послать подальше маму с папой, вслед за учителями тщетно пытающихся выкорчевывать тлетворное "влияние улицы" и прочие беспомощные мифы несостоявшихся "макаренко". В общем, о том, что "если у вас нету дома, пожары ему не страшны".