Как кризис скачет по планете

Кризис экономики и финансов скачет по планете то быстрее, то медленней, переходя из страны в страну, из региона в регион, принимая то одну форму, то другую. Сейчас его уже признают мировым, хотя официальные власти и экономические эксперты ещё недавно отказывались это делать. А когда признали, то сделали вид, что кризис наступил неожиданно, а не созревал постепенно – годами и даже десятилетиями.

Экономисты, как правило, сосредоточены на краткосрочных, конъюнктурных колебаниях, часто игнорируя средний, десятилетний цикл, не говоря уже о более длительных тенденциях и сорока-пятидесятилетних кондратьевских циклах. А без этого нетрудно, даже неизбежно проглядеть большой кризис, наступающий сравнительно редко и неожиданно для большинства.

К числу таких немногих экономистов, смотрящих в корень, а потому видящих то, что другим не дано, относится американский учёный Линдон Ларуш, представитель физической школы в экономической науке, ставящей на первое место материальное производство, а не поверхностные биржевые, спекулятивные процессы. Систематически исследуя и те, и другие, он пришёл к выводу, что мир фиктивного денежного богатства в последние 40 лет всё больше отрывается от богатства действительного, материального и что поэтому миру грозит новый большой финансовый кризис. 

Так, выступая по московскому радио еще 15 июня 2006 года, в разгар спекулятивного бума в мировой экономике, он сказал: «Мир стоит перед опасностью развития цепной реакции и разрушения нынешней мировой системы, подобной краху Ломбардских банков, после чего последовало целое столетие дикости – XIV век. Без принципиального изменения существующей мировой валютно-финансовой системы невозможно остановить процесс ускоряющегося распада».

Богатство фиктивное и реальное

Действительно, неуклонно увеличиваясь, разрыв между фиктивной и реальной экономикой становился всё более опасным, а мировая валютно-финансовая система более хрупкой. 

В 60-х годах страны отказались от старой Бреттонвудской системы фиксированных валютных курсов и перешли к системе плавающих курсов без определённых паритетов. Таким образом, система, с одной стороны, лишилась стабильности, а с другой – постоянно колеблющиеся курсы во много раз увеличили поле для валютной спекуляции.

Следующим шагом по тому же пути была глобализация, в особенности снижение национальных барьеров для передвижения краткосрочного денежного капитала. Скачкообразное и не предсказуемое по своей спекулятивной природе, оно ещё больше расшатало систему и породило нового типа кризисы, вызванные внезапным оттоком капитала из страны или региона. Первый такой кризис возник в Юго-Восточной Азии в конце 90-х годов, затронул Россию и поставил на грань банкротства один из крупнейших инвестиционных фондов Нью-Йорка.

В тех же 80-х годах ещё два нововведения способствовали росту разрыва между спекулятивной опухолью и физической экономикой. Во-первых, появились и стали быстро множиться новые виды спекулятивных ценных бумаг – т.н. производные (свопы и опционы разного рода). Первоначально появившись как инструменты страхования от финансовых рисков, эти контракты быстро стали излюбленным предметом финансовой спекуляции. Общая стоимость таких сделок к 2008 году выросла до невероятной цифры – в сотни и тысячи триллионов в среднем за день. Только в США рынок производных вырос с 2002 года в пять раз – с 106 триллионов до 531 триллиона. Последняя цифра более чем в 35 раз превышает весь валовой продукт США. Ларуш считает эти данные заниженными как минимум вдвое. О том, что они могут привести к взрыву финансовой системы предупреждали в разное время самые известные американские финансисты: Джордж Сорос, Феликс Рогатин, Уоррен Баффет. Рогатин, например, назвал их «потенциальной водородной бомбой», а Баффет – «финансовым оружием массового уничтожения».

Во-вторых, тогда же появились и быстро распространились новые финансовые фирмы – хедж-фонды, которые в отличие от традиционных финансовых организаций не подлежат никакому государственному регулированию. Именно они стали центром торговли производными, хотя в последнее время этим занимаются также обычные банки, биржевые и страховые компании, рассчитывая на высокие и быстрые прибыли.

В конце 90-х годов в США произошло ещё одно событие, на которое Линдон Ларуш обратил особое внимание. Был отменён принятый в 30-х годах прошлого века закон Гласса-Стигала, запрещающий коммерческим банкам заниматься деятельностью инвестиционных банков, т.е. размещать ценные бумаги и торговать ими. Соответственно инвестиционные банки не могли исполнять функции коммерческих банков, т.е. принимать депозиты и предоставлять кредиты. Такое разделение считалось необходимым, чтобы ограничить спекуляцию банками и тем самым избежать повторения большого финансового кризиса 1929-1930 годов. Этого разделения придерживались почти 60 лет, но в конце концов финансовые магнаты Уолл-стрита настояли на его отмене во имя рыночной свободы. Стабильность принесли в жертву олигархической идеологии.

Пузыри лопаются один за другим

Вся эта длительная эволюция и подготовила нынешний большой финансовый кризис. Начался он с лопнувшего частного спекулятивного пузыря – кризиса жилищного строительства и ипотеки в США. Пузырь этот раздувался годами по вине Федеральной резервной системы, которая необоснованно поддерживала этот бум ради искусственного продления экономического подъёма в политических интересах администрации Буша. 

Но, как показал Ларуш, ипотечный пузырь питался и внешними источниками, в частности притоком дешёвых иеновых кредитов через механизм спекулятивных свопов. 

Когда летом 2007 года появились первые признаки расстройства в сфере ипотеки, Ларуш был первый, кто по ним сделал далеко идущий вывод о начале большого финансового кризиса. 

«Система начала рушиться», - заявил он в выступлении по Интернету 25 июля 2007 года. Несколько позже он предложил срочно принять закон о защите домовладельцев и банков. Будь тогда этот закон принят конгрессом США, последующее катастрофическое развитие кризиса скорее всего могло быть предотвращено. Но этого не случилось.

Администрация начала действовать с большим опозданием и не боролась с коренными причинами кризиса. ФРС в течение нескольких месяцев снижало учётную ставку, но это помогало поддерживать общие показатели статистики, не оздоровляя финансовую сферу и не ограждая её от спекуляции.

Другой антикризисной мерой администрации был возврат 100 миллиардов долларов уже собранного подоходного налога потребителям. Эта мера способствовала небольшому росту покупательной способности населения и даже увеличению ВВП во втором квартале 2008 года на 3 процента. Тем самым был на время приостановлен спад материального производства, но какой-либо реальной помощи банковской и финансовой сфере это не оказало.

Правительство и ФРС спокойно смотрели, как один крупный банк за другим списывают десятки миллиардов плохих кредитов и ценных бумаг, как бы рассчитывая, что финансовый кризис рассосётся сам собой. Банки на несколько месяцев были предоставлены самим себе.

Тем временем стал раздуваться, а затем лопнул ещё один спекулятивный пузырь. Накопившийся в ипотеке денежный капитал, не найдя себе иного применения, хлынул в спекуляцию биржевыми товарами. Разумеется, нефть оказалась в первых рядах. Игра на повышение была инспирирована слухами о значительном росте потребления нефти в Китае и Индии. Возник колоссальный ложный спрос в дополнение к реальному. В результате цена на нефть выросла со 100 долларов за баррель в начале 2008 года до 147 долларов в начале июля. После этого фиктивный спрос стал быстро исчезать, очередной пузырь лопнул, и цены покатились вниз. К середине октября они снизились до 83 долларов за баррель. 

По мере того, как спекулятивный капитал бежал из нефти, он уходил на валютный рынок, создавая неожиданно высокий спрос на доллары. Падавший до того несколько лет подряд к евро и другим валютам, доллар стал быстро расти. С низшей точки 1,59 доллара за евро он в короткий срок вырос до 1,36, или на 16,9 процента. Это кажется противоестественным, учитывая, что именно США всё ещё остаются эпицентром финансового кризиса. Если это ещё один пузырь, то доллару грозит очередной провал. Такой поворот сулит мировым финансам новые непредсказуемые последствия.

Планы спасения

Но вернёмся к американским банкам. Брошенные на произвол судьбы государством, они стали банкротиться один за другим. Причём впервые за многие десятилетия это касается лидирующих банков Уолл-стрита. В марте потерпел фактическое банкротство инвестиционный банк «Бэр Стёрнс». В сентябре за ним последовали почти одновременно «Леман бразерс» и «Меррил Линч». Это было настолько неожиданно, что вызвало крупнейшую биржевую панику даже в России при её быстро растущей экономике, не говоря уже о всех главных мировых финансовых центрах.

По-видимому, такой давно не испытываемый крах заставил администрацию Буша проснуться. Там наконец стало понятно, что сам собой кризис не рассосётся и может перерасти в полную катастрофу. В панике на свет появился план Полсона, предполагающий выкуп государством у банков и других финансовых организаций плохих ценных бумаг на 700 миллиардов долларов. Соответствующий законопроект был сначала отвергнут палатой представителей и в конечном счёте прошёл лишь под большим нажимом администрации. 

Против этого плана категорически выступил и Линдон Ларуш. Он считает недопустимым тратить огромные средства налогоплательщиков на спасение провалившихся финансовых магнатов. 

Но и сама операция по выкупу является заведомо неэффективной, т.к. не сможет уничтожить раковую опухоль спекуляции, которая служит главной причиной нынешнего кризиса.

Наконец, операция Полсона, если она всё же будет осуществлена, может вызвать тяжёлые последствия, причём не только усугубить нынешний кризис, но и привести к разрушительной гиперинфляции.

Остановимся на этих аргументах более подробно. Начнём с того, что само объявление этой программы является официальным признанием катастрофического состояния финансовой системы США. В самом деле, администрация признаёт, что в банках и других финансовых институтах скопились плохие активы на сотни миллиардов долларов. Реальная рыночная стоимость этих плохих активов намного меньше номинальной суммы, по которой они проходят в балансах этих учреждений. Государство собирается их выкупать на аукционах по низкой цене. Это значит, что после выкупа на балансах банков останется большая дыра, активы окажутся значительно меньше пассивов. Теоретически это должно высвободить большие денежные средства для новых кредитов. Но это при условии, что депрессивные банки не подвергнутся паническому набегу вкладчиков раньше, чем их успеют оздоровить.

Предвидя такую угрозу, администрация в срочном порядке повышает лимит государственного страхования индивидуальных депозитов со 100 до 250 тысяч долларов. Спасёт ли это банки, сказать трудно. Ясно одно – система балансирует на грани краха.

Другой вопрос: какие именно плохие бумаги государство намерено выкупать и у кого? Официально речь будто бы идёт главным образом о плохих бумагах по ипотеке. Их ещё осталось немало, и, пока они не списаны, состояние острого кризиса сохранится. Но банки захотят продать и другие бумаги, среди которых много разных неоплатных долговых обязательств, а также целые пирамиды производных, в которых банки безнадёжно запутались. Отказать им в этом государство вряд ли решится, но, с другой стороны, перепродать их впоследствии, как оно обещает, и вернуть деньги налогоплательщикам не сможет.

Станет ли государство выкупать бумаги у хедж-фондов? Казалось бы, не должно, т.к. это наиболее бесконтрольный и безответственный вид финансовых фирм. Но не секрет, что хедж-фонды – сами, как правило, порождение и придатки банков и им будет нетрудно обойти формальные барьеры. Наиболее правильным было бы радикальное решение о ликвидации хедж-фондов, как наиболее дестабилизирующего элемента финансовой системы. Но на такую крутую меру Уолл-стрит, конечно, не согласится даже под угрозой своего разрушения.

Характерна реакция биржи на принятие конгрессом закона о выкупе. В последующие дни она резко упала вместо того, чтобы расти. Это неудивительно. Биржа видит недостатки и опасности плана Полсона, а с другой стороны, биржевики готовы продолжать свою игру в любой обстановке, получая прибыли от нестабильности как на высоком, так и на низком уровне.

Сфера кризиса разрастается

Последующие дни подтвердили, что сфера кризиса только разрастается. Финансовую помощь от федерального правительства запросили штаты и муниципалитеты, оказавшиеся вопреки обыкновению не в состоянии собрать свои бюджетные средства собственными силами. В такое положение попали даже богатые штаты вроде Калифорнии, губернатор которой Арнольд Шварценеггер срочно запросил заём у государства.

Затем стало известно, что министерство финансов выделяет ещё сто миллиардов долларов сверх 700 на помощь нефинансовым компаниям в получении текущих краткосрочных кредитов. Насколько помнится, федеральное казначейство этим никогда не занималось. Это первый симптом того, что кризис в финансах начинает всерьёз бить по производству и торговле. Банкиры просто боятся давать деньги предпринимателям.

А 8 октября произошло беспрецедентное событие: ФРС, Европейский центральный банк, центральные банки Англии, Швейцарии Канады и Швеции одновременно понизили свои учётные ставки на 0,5 процента. Спешка была настолько велика, что не стали ждать встречи, согласование провели по телефону. 

Удешевление кредита на столь малую величину имеет скорее психологическое, чем реальное значение. Сомнительно, что эта мера сама по себе может взбодрить экономику и оздоровить финансы. Но она важна в том смысле, что свидетельствует о признании мирового характера данного кризиса. Сейчас уже трудно назвать страну или регион, которых бы он не коснулся. Об этом свидетельствуют показатели падения биржевых индексов в главных финансовых центрах планеты.

Таблица. Падение биржевых индексов в главных финансовых центрах мира за 2008 год (с октября по октябрь) в процентах

В последние дни в центре внимания оказалась Западная Европа. В начале октября потерпел банкротство главный ипотечный банк Германии «Ипо». Затем объявил о неплатёжеспособности один из ведущих банков Бенилюкса «Фортис». Надо отдать должное правительствам этих стран, они тут же национализировали эти банки. Причём власти Нидерландов спасали «Фортис» дважды, сначала выделив вместе с Бельгией и Люксембургом приличную сумму на спасение всего банка, затем национализировав голландский оператор за 17 миллиардов евро. Поспешность объясняется просто. Незадолго до своего банкротства «Фортис» купил контроль над крупнейшим в Нидерландах розничным банком «АБН-АМРО». Позволить закрыть последний с его миллионами вкладчиков правительство просто не могло.

Ещё через неделю правительство Великобритании вкупилось в капиталы восьми крупнейших коммерческих банков страны, т.е. пошло на их частичную национализацию. Всё это транснациональные банки с большим участием иностранного, в том числе американского, капитала, внезапное бегство которого поставило бы их в труднейшее положение. Мера превентивная и, конечно, чрезвычайная, не виданная в банковской истории Англии.

Кроме того, по инициативе президента Франции прошли две встречи лидеров ведущих стран Европейского союза для выработки общей стратегии борьбы с кризисом. Согласовать такую стратегию не удалось, но отдельные превентивные меры приняты. Так, решено в большинстве стран ЕС повысить предел страхования личных банковских вкладов до 50 тысяч евро, причём в Германии и Австрии такой верхний максимум не установлен. Таким образом, заградительный барьер против потенциального массового набега вкладчиков на банки, кажется, сооружён. Насколько он надёжен, сказать трудно, т.к. на практике этот механизм нигде ещё не испытан. Если же это случится, то понадобятся настолько большие вливания бюджетных средств в экономику, что угроза гиперинфляции не покажется невероятной.

Нужного успокоения на финансовых рынках не наступило. Премьер-министр Италии Сильвио Берлускони призвал временно закрыть все фондовые биржи мира ввиду их не прекращающегося падения. В Вашингтоне собралась большая семерка министров финансов, которая приняла общую декларацию о намерениях, но конкретной общей стратегии не выработала.

Тем временем кризис обозначился в Японии, в которой до сих пор было сравнительно тихо. Страну потрясло известие о банкротстве двух крупных компаний – страховой и по операциям с недвижимостью. Вместе с другими азиатскими центральными банками Банк Японии в октябре снизил учётную ставку процента, но азиатские биржи продолжают падать.

Наконец, отчаявшись, западные страны решились на беспрецедентные крутые меры. Тринадцатого октября правительства Европейского союза объявили о вливании в банковскую систему порядка двух триллионов евро, значительная часть которых предназначена на скупку акций крупнейших частных банков страны, т.е. их частичной национализации. Одновременно Вашингтон объявил о выделении дополнительно 250 миллиардов долларов для аналогичной частичной национализации крупнейших американских банков: «Дж. П. Морган Чэйз», «Сити Груп», «Банк оф Америка». Это сразу же привело к резкому повышению акций на всех важнейших фондовых биржах. Но означает ли это, что финансовая система спасена, а финансовый кризис заканчивается?

Отнюдь нет. Возникает много вопросов. Главный из них, как страны собираются финансировать эти колоссальные вливания, которые, например, в Западной Европе превышают 10 процентов их валового продукта. Необходимых резервов для этого в государственных бюджетах не существует. Занимать эти средства практически не у кого. Резкое же увеличение денежной массы грозит, как и предсказывает Ларуш, гиперинфляцией.

Повторяется ли «великая депрессия»?

Сейчас многие сравнивают происходящее с большим крахом 1929-1933 годов. По остроте финансового потрясения нынешний кризис мало в чём уступает старому. Тогда тоже началось с банков и биржи, и резкий спад производства тоже произошёл не сразу. Но всё же произошёл. А как будет теперь?

Восемьдесят лет назад капитализм был совсем другим. Доля государственных расходов в экономике была небольшой и не могла служить амортизатором внезапного сокращения агрегатного спроса. Сейчас государственные расходы достигают 30-50 процентов ВВП, и их роль как амортизатора достаточно хорошо известна.

Не было во времена Великой депрессии и намёток антикризисного регулирования. Находившаяся у власти в США администрация Герберта Гувера в течение четырёх лет после биржевого краха 1929 года ровным счётом ничего не делала для борьбы с кризисом и, наоборот, своими действиями только усугубляла обстановку. В результате падение ВВП было долгим и необычно крутым, в общей сложности на 40 с лишним процентов.

В нынешней ситуации весь набор антикризисных инструментов был в США пущен в ход, хотя и с опозданием. Финансовый кризис это не остановило, но от крутого падения производства пока спасает. Рано или поздно спад начнется, а в Германии и Франции он уже разворачивается. Сейчас многие сходятся на том, что предстоит не столько большой спад, сколько длительная депрессия, которая может затянуться на несколько лет. Но и длительная остановка экономического роста в индустриально развитых странах вызовет резкий рост безработицы, падение жизненного уровня, т.е. по своим социальным последствиям равнозначна большому кризису.

Что предлагает Ларуш

Чтобы предотвратить такое развитие, считает Ларуш, требуются срочные радикальные реформы:

Скоординировать действия ведущих мировых держав: США, России, Китая, Индии, Японии, Германии, Франции по коренному преобразованию международной валютно-финансовой системы в «новый Бреттон-Вудс». Это предполагает ликвидацию существующей системы плавающих валютных курсов и введение вместо них системы фиксированных курсов. Тем самым была бы значительно ограничена сфера и почва для спекулятивности – одной из коренных причин нынешней нестабильности и финансового кризиса.
Меры должны быть скоординированными на уровне всех главных стран. Прежде всего, требуется решительное оздоровление банковской системы вплоть до банкротства её наиболее больных звеньев. Надо взять под государственный контроль или вовсе запретить деятельность хедж-фондов и всю другую торговлю финансовыми производными. Без хирургического удаления этой раковой опухоли спекуляции покончить с финансовым кризисом невозможно.
По договорённости между теми же державами разработать согласованную программу долгосрочных капитальных инвестиций в развитие энергетической и транспортной инфраструктуры в мире на 20-50 лет вперёд. Такая программа создала бы прочную основу для устойчивого развития мировой экономики с акцентом на материальное производство и максимальным сокращением ресурсов, непроизводительно расходуемых на спекулятивную деятельность.

Кому-то такие предложения покажутся утопическими, не совместимыми с принципами рыночной экономики. Но если она неизбежно ведёт к разрушительным кризисам, то не нуждается ли она сама в основательном лечении, а её принципы в пересмотре?

Станислав Меньшиков