Наша разруха не на биржах, а в головах

Разрастающийся на наших глазах мировой финансовый кризис - что это: вульгарный крах пирамиды американских жилищных облигаций, или это кризис либеральной модели экономики, о котором возвестил недавно со страниц газеты «Коммерсант» глава РЖД? Справедливы оба утверждения. Однако этим глубина кризиса не исчерпывается. И крах американской МММ, и стагнация либеральной экономической доктрины - лишь следствия ускоряющегося системного кризиса западной цивилизации и культуры, кризиса, который испанский философ Ортега-и-Гассет описал в знаменитом эссе «Восстание масс» около столетия назад. Было бы неверно утверждать, что либеральная экономическая модель оказалась полностью ошибочной. Правильнее будет сказать, что она оказалась далеко не достаточной для адекватного описания тех фундаментальных процессов, которые привели к созданию современной всемирной экономики с её жёстким разделением труда между государствами и группами государств. В этой системе давно уже выделились финансовое сердце, пищеварительный тракт, мускулатура, скелет - и чем дальше, тем всё больше бросается в глаза полное отсутствие головного мозга.

Прописи «либеральной модели» с её верой в безусловную благотворность «невидимой руки рынка» - это всего лишь прописи, и если об этом не забывать и применять их в учебных аудиториях, в своё время и на своём месте, – они ещё долго послужат фундаментом учебной программы экономических колледжей. Эти прописи прекрасно работают в условиях отдельно взятой среднестатистической, не слишком большой и не слишком маленькой европейской страны, пребывающей в гармонии с международным окружением, одинаково с другими странами наделённой ресурсами и находящейся с ними на одной и той же ступени социально-экономического и культурного развития.

Однако в двадцать первом веке таких стран на земле почти не осталось. Неравномерность социально-экономического развития, углубление специализации отдельных национальных экономик в рамках транснациональной системы мировой экономики – всё это давно уже требует более глубокого научного анализа. Нельзя решать плебисцитом проблемы, требующие даже для понимания их существа специальных знаний и навыков, не говоря уже о высоком уровне культуры тех экспертов, которым надлежит выносить по ним решение. Невозможно решать все проблемы и одной только «монетизацией»: деньги текучи, они найдут коррупционную дырку и утекут в неё. Нельзя сводить науку и искусство к обычной разновидности товара, выставляемого на рынок в рамках либеральной модели «общества потребления»: культура, которую убивают подобным образом, жестоко за себя мстит.

Экономические эксперты и финансовые аналитики, привыкшие в последние годы строить свои прогнозы главным образом на том, с какой ноги встал глава ФРС США и с каким выражением лица озвучил он на заседании комитета по открытам рынкам тот или иной параграф стандартной бюрократической отписки – слишком живо напоминают эти «эксперты» птицегадателей древности, чтобы относиться серьёзно и к ним, и к их прогнозам. И тем не менее к ним относились и сегодня ещё относятся совершенно серьёзно - таков закон «общества потребления», если угодно, в этом тоже проявляется всемогущество «невидимой руки рынка»: едва на рынке возникает массовый спрос на недобросовестность, очковтирательство и псевдоучёное шаманство, - как всё это в избытке предлагается рынку и с аппетитом поглощается им. А там уже и не важно, к каким последствиям это прведёт: товар продан, прибыль получена, потребитель не жалуется – чего ещё желать для всеобщего счастья и благоденствия!

Всё, что требует хотя бы минимальных умственных способностей и напряжения ума, обречено с течением времени исчезнуть с рынка: спасибо, не нужно, массовый потребитель за это не платит, ему нужны комиксы, попкорн и пиво; Жириновского он предпочтёт Столыпину столь же охотно, как и Столыпина Жириновскому, а им обоим – какого-нибудь модного стилиста или популярного спортсмена: надо лишь в течение полугода показывать человека в телевизоре и повторять: ешь что дают и не морщи нос! Массовый потребитель съест и попросит ещё. И ничего с этим не поделаешь. Так будет продолжаться, пока не грянет настоящий кризис.

В США это случилось в 1929 году. В Советском Союзе – в дни августовского путча 1991 года. Америку вывел из кризиса Рузвельт. Он не спрашивал у общества и рынка «чего изволите?». Он не пошел на поводу у избирателя, не стал печатать деньги, чтобы спасти обанкротившихся спекулянтов. Зато он заставил Америку пройти через болезненную и длительную перестройку экономики и финансов, из которой она вышла не только с полностью обновлённой и подчинённой жёстким государственным ограничениям структурой финансовых институтов, но и с принципиально новой экономической политикой, в которой оптимально сочетались лучшие черты государственного управления и частной инициативы. Благодаря усилиям Рузвельта Америка полностью использовала все преимущества, которые могла использовать в сложной обстановке предвоенных, военных и послевоенных лет( уже без Рузвельта, но пожиная плоды сделанного им).

Кто бы мог сказать в 1930-м году, что финансовое сердце мировой экономики спустя каких-нибудь 15 лет переместится из лондонского Сити на Уолл-Стрит? Рузвельты не рождаются по заказу. Это, если угодно, штучный товар: на него не распространяются законы «общества потребления».

В последние десятилетия применять к экономике Америки стандартные мерки либеральной модели было уже совершенно некорректно: экономика США перестала быть национальной, она откровенно стала всемирным денежным чулком, тихой заводью для хранения капиталов, выращенных в других, менее стабильных уголках финансового мира. Америка вообще могла не заниматься в эти годы материальным производством и жить исключительно в кредит, за счёт вложений остального мира в доллар и американские ценные бумаги. Такова привилегия сердца мировой экономики. Но Америка, кроме того, стала её желудком. Именно здесь, в этом финансовом оазисе, предпочитали отныне селиться топ-менеджеры транснациональных корпораций. Здесь они тратили свои деньги и жили на широкую ногу. И это подстёгивало национальную экономику Америки и экономику стран, продающих свои товары на американском внутреннем рынке, а значит и мировую экономику в целом.

Именно американский спрос обеспечил в значительной степени китайское экономическое чудо. Такое привилегированное положение развращает и притупляет бдительность. Неравномерность экономического развития в мире быстро нарастала, она требовала от политиков и финансистов повышенной осторожности, а в правлениях банков и крупнейших корпораций верх брали благодушие и безответственность, терпимость к злоупотреблениям и пренебрежение профессионализмом. Стоит ли лезть из кожи вон, если правительство выделяет многомиллиардную субсидию на решение «проблемы 2000» и эти деньги, зачастую не переночевав в банке-получателе, перекочевывают на фондовую биржу? Так надулся и лопнул печальной памяти пузырь «виртуальной экономики».

Обрушение индекса NASDAQ втрое стало серьёзным предупреждением торговцам воздухом по всему миру. Мировую экономику несколько лет лихорадило, призрак американской рецессии подобно тени отца Гамлета несколько лет витал над финансовыми рынками. Но всё как-то обошлось. Глава ФРС США Алан Гринспен несколько лет проводил на рынках психотерапию, манипулируя учётными ставками. Снижение доходности американских государственных бумаг на некоторое время приостановило развитие мирового кризиса. Вскрылось несколько некрасивых корпоративных историй в Америке и других странах, разразилось несколько крупных банкротств.

Но репутация Америки как сердца и фундамента мировой финансовой системы устояла.

Обошлось без Рузвельта и его болезненных реформ. Не потому, что всё в американских финансах было хорошо. Просто у доллара не оказалось альтернативы; репутация евровалюты, шумно пропиаренной евробюрократами и на несколько лет введённой ими в моду, в конце концов опирается на в точности такой же теоретический «фундамент», как и злополучные «жилищные облигации»: усреднение риска по множеству плохих займов якобы делает риск пренебрежимо малым, а облигационный займ хорошим. Всякий математик, владеющий азами теории игр, прекрасно знает, что такая стратегия оправдывает себя лишь до тех пор, пока ею пользуется только один игрок, а все остальные об этом ничего не знают. Но к услугам профессиональных математиков в финансовом мире давно уже не обращаются. Да и где они, профессиональные математики? Раньше были в СССР. Теперь остались ещё в Индии. Индийские математики сегодня все при деле: слишком упал образовательный и культурный уровень во всём мире, слишком приучили всех на Западе к тому, что для хорошей жизни достаточно уметь внятно сказать «Вау!» и изобразить рукой хватательное движение.

Сказка о счастливом конце всемирной истории и начале безоблачной эры всемирной постиндустриальной экономики, молочных рек и кисельных берегов уже близилась к финалу, когда к благам общества потребления протянула руку «демократическая» Россия, с энтузиазмом неофита возжелавшая членства в ВТО и среднемировых цен на энергоносители для граждан собственной страны. Заставь дурака богу молиться, и он лоб расшибёт.

Первое десятилетие «свободы» Россия употребила на то, чтобы разрушить до основания фундамент и инфраструктуру государственной экономики. Во имя чего? Советский Союз распался вовсе не потому, что государственная модель экономики оказалась менее эффективной, чем рыночная. Он распался потому, что страной руководила каста полуграмотных чиновников-заединщиков. Он распался потому, что стараниями этой не обременённой интеллектом и с подозрением относящейся к культуре, зато сплочённой и дисциплинированной публики мелкая буржуазия в деревне была разгромлена, сгноена в лагерях и уморена голодом. Он распался потому, что мелкая буржуазия в городе – интеллигенция - была объявлена маргинальной «межклассовой прослойкой» и унижена ежегодной отправкой на летние сельхозработы.

Сегодня серая чиновничья челядь, всё так же подвизающаяся в России в качестве «властной вертикали», призванной заменить все живые институты государственной и общественной жизни, взяла на вооружение вместо «Краткого курса истории ВКПб» либерально-лубочный «отсохизм» от МВФ и Кудрина. Бурный рост цен на минеральное сырьё позволяет этим вечным троечникам до поры до времени проводить какую угодно политику, вплоть до откровенно карикатурной. Однако карикатуры эти день ото дня приобретают всё более зловещий оттенок чего-то очень знакомого по истории Европы 30-х годов прошлого века.

Культурное ничтожество власти – клеймо на её лбу, свидетельство самозванства, которое не вытравишь никакими примочками формальной легитимности. Пётр Великий был тем и велик, что он был правителем и интеллигентом в одном лице. Екатерина Великая пыталась в этом ему подражать. Дальше дела с интеллигентностью у российской политической элиты шли всё хуже, всё глубже и шире пролегала пропасть между интеллигенцией и властью. А ведь политически активная интеллигенция – передовой отряд того самого «среднего класса», без которого разговоры о «гражданском обществе» и его участии в управлении государством - пустой звук, «верховенство закона» - липа, а «борьба с коррупцией» - в лучшем случае маниловщина и безответственная болтовня, в худшем – откровенное издевательство.

Российские «рыночники» мечтали построить капитализм, а угодили всё туда же - в коррупционный малинник к бездарным, но спаянным круговой порукой чиновникам. Сегодня только немой не говорит в России о коррупции и о необходимости борьбы с ней. Эксперты ломают копья за всякого рода «круглыми столами», президент Медведев осанисто руководит работой специально учреждённой комиссии. Каких только благоглупостей не предлагают со всех сторон для борьбы с этой общественной язвой! И никто – ни власть, ни оппозиция, ни так называемые «эксперты» ни слова не говорят о главном коррупционном куше, в сравнении с которым годовой бюджет обыкновенных мздоимцев, сравнимый с бюджетом страны, – всего лишь невинная детская шалость.

Речь идёт об искусственной привязке курса рубля к так называемой «бивалютной корзине». Предоставьте рублю свободу, сделайте его действительно свободно конвертируемым, и тогда «невидимая рука рынка» всё в России поставит с головы на ноги: средний класс в городе и деревне вздохнёт с облегчением, расправит плечи и займётся наконец политикой, а не мучительной борьбой за элементарное выживание; он и наведёт порядок в политике и государственных финансах, не прося у чиновников «подать предложения» по его наведению. Правда, доллар и евро упадут, и сильно упадут вместе с тарифами естественных монополий и ценами на недвижимость, вместе с раздутым инфляционным бюджетом и сверхприбылями сырьевого сектора экономики.

Этого уже никак не могут допустить важные дяди, дёргающие за ниточки нашу «властную вертикаль». А обсуждать пути борьбы с коррупцией, принимать новый ворох антикоррупционных законов – да ради бога: чем бы дитя не тешилось – лишь бы не плакало!

С таким уровнем культуры общества бесполезно браться за борьбу с коррупцией, да и за наведение порядка в мировой финансовой системе тоже. Разве что произойдёт чудо, и во главе пресловутой властной вертикали в России и в Америке вновь окажутся интеллигенты без кавычек, из почти вымершей породы Рузвельтов и Петров Великих. Вся система мировых финансов вновь нуждается в очищении и обновлении, в гораздо более жёстком контроле со стороны сильных национальных государств, в которых власть принадлежит не своекорыстной олигархии и не серой бюрократии, а среднему классу, руководимому не только и не столько жаждой наживы, но и передовой научной идеологией, в которой достойное место отведено консервативным ценностям и культуре.

В системе международного разделения труда должен появиться мозг, иначе она рано или поздно скончается – если не от инфаркта, то от заворота кишок. Возможно, создание такого мозга послужит отправной точкой для решения и многих других мировых проблем, накопившихся в областях международных, межнациональных и межкультурных отношений, в развитии теории национального государства и мировой экономики.

Культурный уровень, на котором пребывает западная цивилизация сегодня, вряд ли достаточен для решения задачи подобного рода. «Невидимая рука рынка» уже демонстрирует это: благое решение американских сенаторов и конгрессменов списать за счёт печатания новых триллионов долларов печальные последствия глобального поглупения Запада не вызвало бурного роста фондовых индексов. Оно и понятно: Америка наглядно продемонстрировала всему миру, что способна сегодня лишь идти по пути наименьшего сопротивления, пытаясь в очередной раз откупиться от необходимости решать накопившиеся фундаментальные проблемы за счёт честных налогоплательщиков, как своих, так и чужих. Президент, сенат и конгресс, уподобившись Сумасшедшему Шляпнику, Садовой Соне и Мартовскому Зайцу, просто бросили гору грязной посуды и пересели дальше к краю стола с явным намерением продолжить чаепитие из новых чашек, которые по традиции наполнят чаем безграничного доверия к непотопляемости американских финансовых институтов иностранные инвесторы.

Григороий Макаров