Действиями России руководят раздражение и обиды?

Главным тезисом речи об отношениях с Россией, с которой на позапрошлой неделе выступила госсекретарь США Кондолиза Райс (Condoleezza Rice), был следующий: интеграция России в окружающий мир - что само по себе чрезвычайно желательно - ставится под вопрос, если параллельно Москва проводит политику подавления демократического развития вдоль своих границ.

Даже три года назад эффект подобного выступления еще мог бы быть положительным - хотя Владимир Путин уже вовсю проводил политику 'все более авторитарную внутри страны и агрессивную за ее пределами', в то время Кремль еще не перестал всерьез воспринимать необходимость вступления России в ВТО. Сегодня же российские лидеры, которых 'завязанность' Америки на других частях света вполне устраивает, уверены, что Россия может делать все, что ей заблагорассудится - в особенности в Европе и Евразии. Собственно, на слова Райс довольно быстро отреагировал сам президент Дмитрий Медведев: 'Наш стратегический курс не изменят никакие внешние факторы, не говоря уже о каком-то давлении на Россию'.

Центральная и Восточная Европа, от Эстонии до Балкан, совершенно недвусмысленно боится, что, как выразился бывший президент Чехии Вацлав Гавел (Vaclav Havel), 'Россия снова перестала понимать, где она начинается и где заканчивается'. Разговоры Медведева о неких 'привилегированных интересах' России в соседних странах звучат весьма тревожно, если вспомнить, что он же предлагает увеличить оборонные расходы на 25 процентов. По данным опроса, проведенного в Польше Фондом Маршалла "Германия - США" (German Marshall Fund of the United States), даже до вторжения России в Грузию ее поведение по отношению к соседям беспокоило 71 процент поляков.

Беспокойство друзей Америки должно быть беспокойством самой Америки. После терактов 11 сентября страны Центральной и Восточной Европы доказали - в том числе и в условиях противостояния с собственной общественностью, - что могут быть верными союзниками в борьбе Америки с вызовами в других странах мира. Польские коммандос из элитного подразделения "GROM" штурмовали здания в Ираке еще на ранней стадии войны; позже польские офицеры отвечали за целых четыре военные зоны. Свои войска в Ирак отправили Украина, Румыния, Словакия, а также Венгрия и Литва. От химической атаки войска охраняли чешские специалисты по химзащите.

Лидеры стран Центральной и Восточной Европы чувствовали, что, поддерживая Америку, они подвергаются риску, потому что идут поперек воли европейских держав, в основном настроенных антивоенно. Президент Франции Жак Ширак (Jacques Chirac) в то время даже намекал на то, что те, кто вслед за Америкой пойдет в Ирак, могут и не дождаться вступления в ЕС.

Сегодня для укрепления солидарности центральноевропейских стран с Америкой им необходимо заверение Вашингтона, что он остается полностью привержен их независимости, целостности и стабильности. В последнее время отсутствие реакции Запада на запугивание Россией бывших республик Советского Союза - будь то кибернетические атаки на Эстонию, использование поставок энергоносителей в качестве политического оружия против Литвы и Чехии или вмешательство в ход выборов на Украине - заставили многих забеспокоиться, что их суверенитет для США имеет вторичное значение по сравнению со стратегическими интересами в России.

В своем выступлении Райс подчеркнула, что негатив, исходящий от России, 'не остался незамеченным'. Однако президент Буш, несмотря на то, что именно он провозгласил 'доктрину свободы', молчал, когда были уже совершенно очевидны первые признаки свертывания Путиным демократии в России. Этим он сам создал у лидеров Кремля впечатление, будто стратегическая ценность России столь велика, что все действия Путина будут оставлены без внимания.

В том, чтобы добиваться от России поддержки в вопросах международной безопасности и одновременно - приличного поведения в бывшем советском блоке, нет ничего взаимоисключающего. В американской стратегии должны одинаково ярко отражаться и общие, и конфликтующие с Россией интересы.

Россия в состоянии предлагать свою помощь в борьбе с военными угрозами, включая разработку ядерного оружия в Иране и непрекращающиеся проблемы с Северной Кореей. В России сохраняются крупные запасы химического и биологического оружия, а также технологии по их производству - то есть для их нераспространения сотрудничество с ней необходимо. Однако стремление заручиться ее поддержкой по этим вопросам - в чем, собственно, заинтересована прежде всего она сама - никак не означает, что правительство Буша должно молчать при виде негативных тенденций.

Вашингтон должен был гораздо раньше ответить на утверждения Кремля о том, что так называемые "цветные революции" в Грузии, на Украине и в Кыргызстане - это часть американского проекта по превращению этого региона в зону, подконтрольную США. Американские и европейские лидеры должны были четко заявить, что перемены, произошедшие в этих государствах - часть другого процесса, который к тому моменту продолжался в Европе уже более пятидесяти лет.

Америка должна говорить России, что дорога на Запад для нее открыта, но также Америка должна поддерживать и другие государства вокруг России. В частности, США должны продолжать терпеливо тянуть Украину на Запад. Помощь Украине - это не антироссийская политика. Это политика поддержки самой Украины, которая и для России может проторить дорогу на Запад, если сама Россия того захочет. Кроме того, падение российского фондового рынка после российской агрессии в отношении Грузии показывает, что Россия уязвима и к давлению, оказываемому мировыми финансами.

Вряд ли в Кремле существует какой-то 'генеральный план', направляющий все действия России в отношениях с ее соседями. Действиями России руководят амбиции и ностальгия, непонимание или просчеты, раздражение или обиды. Нашей же долгосрочной целью должно быть создание такого контекста, в котором Россия поняла бы, что ее благополучие, безопасность и свобода будут обеспечены ее совместной работой с Соединенными Штатами и Европейским Союзом.

А американский политический класс должен, в конце концов, понять одну простую вещь: постоянное принятие желаемого за действительное и пустых лозунгов (типа 'я заглянул Путину в душу и увидел, что он демократ') - за программные заявления никак не может заменить государственную стратегию.

Марк Бжезинский - вашингтонский юрист, при президенте Клинтоне - директор по России и Евразии в Совете национальной безопасности.