Должно ли государство помогать богатым?

С началом реформ 90-х в России забыли об очередниках, о проблеме выполнения обязательств перед нуждающимися в улучшении жилищных условий гражданами, которых государство поставило на учет. Очень долго у нас не ремонтировались дома, не сносилось аварийное жилье, не предоставлялось жилье очередникам. Были только исключения в Москве и в некоторых не дотационных регионах. Но и сегодня для московских очередников выделяются те же 400 тыс. кв. м в год, как было в 1994-м. Хотя строится 4,5–5 млн кв. м. Правда, объективности ради следует отметить, что порядка 1 млн кв. м еще уходит на переселение в результате сноса домов. Ведь выделяемая при переселении площадь, как правило, бывает больше занимаемой прежде. Но эти 400 тыс. выделяется в самых неудобных местах: Кожухово, Зеленоград, поселок Северный (СВАО). К сожалению, на самом деле есть сложности со свободными площадями.

Нынче очень популярна точечная застройка, особенно в части коммерческого жилья. То есть «сесть» на уже имеющуюся инфраструктуру и получить максимальную прибыль, которая не снилась ни Карлу Марксу, ни его последователям. Тенденция использования площадей в границах старой Москвы сохраняется. Поэтому очередникам приходится уезжать на окраины. Даже программа «Молодой семье – доступное жилье» уже реализуется в Московской области. В регионах ситуация еще хуже, потому что там очередь сама по себе и очередники сами по себе. Очередь сдвигается только в силу естественной убыли – есть такой жуткий термин, когда люди умирают. Но вины муниципальных властей, на которых свалилось две трети обязательств по обеспечению очередников, я не вижу. Потому что с принятием 131-го закона и запуска системы местного самоуправления 96% муниципалитетов оказались дотационными. Очевидно, что нельзя их всех обвинять в том, что они ничего не делают для того, чтобы получить дополнительные доходы в местный бюджет.

На практике проблемой очередников занимаются считанные регионы-доноры: Санкт-Петербург, Калининградская область, нефтяные регионы. Но ситуация сложилась так, что треть обязательств осталась за Федерацией, а две трети ушли вниз без соответствующей финансовой базы. Проблема капитального ремонта тоже свалилась на местную власть. Она исчисляется триллионами рублей по всей России. Между тем созданный недавно фонд по капитальному ремонту с 240 млрд руб. покрывает лишь десятую часть от потребности на местах в финансировании капремонта и сноса аварийного жилья.

Самой большой катастрофой я сегодня считаю даже не проблему очередников, а проблемы жителей аварийных домов, так как люди находятся у себя дома с риском для жизни. Когда дом аварийный и не подлежит восстановлению, то в соответствии с Жилищным кодексом семью нужно отселить вне всякой очереди. Возникает вопрос: куда? Если нет строительства, значит, единственный резерв – это какие-то вымороченные или случайно неприватизированные квартиры, где умер человек. Но это же ничтожный процент! Этих квартир не хватает даже для обеспечения детей-сирот, которые составляют вторую категорию имеющих право на получение жилья вне всякой очереди при выходе из детских учреждений и в иных случаях, предусмотренных законом. Третья категория, которая имеет право на получение жилья вне очереди, – это тяжелейшие больные. Но господин Зурабов и здесь постарался: его ведомство резко сократило перечень заболеваний, и люди с трансмуральным инфарктом уже не являются тяжелобольными. То же с тяжелой формой сахарного диабета. Остались только агрессивные психзаболевания, заразные формы туберкулеза, больные с выделениями. То есть те, с которыми опасно жить в одном жилом помещении. Хочется не хочется, проблему надо решать, тем более что сейчас и деньги появились.

Скажу парадоксальную вещь. В Москве в худшей ситуации оказались люди, которые должны быть обеспечены за счет федерального бюджета. Потому что выделяются средства на их жилье, но эти деньги никак не компенсируют стоимость квадратного метра. То есть Москва вынуждена либо доплачивать, либо этому человеку выдавать субсидию, которую можно воспринимать как издевательство. На эти деньги ничего в Москве нельзя купить, даже в Кожухове. При этом претензии обычно предъявляются городской власти. И вот в эту игру играло Минрегионразвития, по крайней мере до прихода нового министра Дмитрия Козака.

Мне удалось через третьих лиц достучаться, довести эту проблему до Путина в его бытность президентом. Помните, он сказал, что нужно честно вести себя по отношению к военнослужащим. Это тоже обязательства федерального бюджета. Если мы даем субсидию на приобретение жилья, она должна соответствовать средней рыночной стоимости жилья в регионе. После этого произошла индексация. Сейчас снова все встало. Субсидия в Москве, выплачиваемая очереднику, и субсидия по регионам, обеспечиваемая Минфином, – «две большие разницы». И в худшем положении оказались те, кто призывался из Москвы и области, Санкт-Петербурга, Калининградской области. То есть человек, честно отслуживший 25 лет за Отечество, не может вернуться к себе домой в «дорогой» регион. Проблемы есть и по военным городкам, которые давно уже таковыми не являются, а жильцов там, по сути дела, держат заложниками – не переселяют и не разрешают приватизацию. Но это несколько другая история.

Следует признать, что федеральная власть не выполняет даже те обязательства, которые на ней лежат. Есть, например, обязательства перед северянами, жителями городов, которых уже не существует на географической карте. Там очередь на 50 лет! Понимаете, человек у нас живет 60 лет, ну, 80! Проводится нечестная политика, если очередь на 50 лет, а в год выделяется один сертификат. Можно ведь помогать, не только давая деньги и наполняя рынок. Можно строить социальное жилье. А у меня есть еще идея ввести не только социальный фонд, но и некоммерческий государственный и муниципальный фонд, где люди будут платить за услуги в полном объеме, где договор будет срочным. Такой фонд не будет нагрузкой на бюджет в отличие от социального, но и прибыли не будет давать.

Теперь что касается сноса и переселения. Ну действительно катастрофа с аварийным жильем! Деньги фонда многие регионы сейчас не могут освоить, потому что на 1 января 2007 г. у них не было перечня аварийных домов и домов, нуждающихся в капитальном ремонте. А для того чтобы были перечни и хотя бы программы сноса аварийного жилья, в бюджете должны быть заложены деньги. Но денег нет. В то же время, если я признаю дом аварийным, то я должен завтра же вас отселить. А отселять некуда. Поэтому дома искусственно не признавались аварийными. Это национальный позор! В таком положении люди живут по 5–10 лет, рискуя жизнью.

Я не совсем понимаю, какую задачу решает закон о фонде содействия реформированию ЖКХ, где выделение денег обусловлено 12 пунктами, которые ты должен выполнить, и 13-м – об оплате 5% стоимости капремонта самими жителями.

Президент сказал, что надо снести аварийный жилищный фонд, что этот позор надо ликвидировать. Я первый раз в жизни искренне аплодировала официальному лицу. Но я не понимаю, какую задачу мы решаем. К примеру, за первые три месяца существования фонда из 240 млрд был выделен всего 1 млрд Челябинской области. Да и то благодаря Вячеславу Глазычеву, который помог им сделать схему территориального планирования и т.д. Итак, какова задача? Показать липовые бумаги, что у нас есть программы, что мы образовали нужный процент ТСЖ?

Мною внесена законодательная инициатива по следующей проблеме. Если государство дом не отремонтировало на момент приватизации, то оно обязано это сделать. Разработчики Жилищного кодекса твердили: «Что там Хованская говорит? Вот Жилищный кодекс приняли, теперь уже нет всех этих обязательств!» Им вторили власти на местах. Но Верховный суд нам ответил, подтвердив мою правоту. Читаю письмо из Москвы. Пишет мужчина. Он показал в ДЭЗе мою заметку в газете о том, что старый капремонт должно делать государство. А чиновники ДЭЗа изумились: «Вы что, этому верите?!» Автор письма просит выслать разъяснение Верховного суда.

В целом есть какие-то правильные решения, но они обложены огромным количеством условий. Бабушка из Пензы мне пишет, что нет у них 5% на ремонт, у них в доме, который не ремонтировался 45 лет, – одни пенсионеры. А губернатор говорит: тогда ремонтировать не будут. Возникает вопрос: исходя из чего должно приниматься решение о сносе или ремонте? Исходя из состояния дома или из возможностей жильцов другого дома, находящегося в лучшем состоянии, внести 5%?

Конечно, Жилищный кодекс сильно закрутил гайки, особенно в части прав нанимателей жилья. Если раньше снос дома был для вас счастьем, тем более если вы стояли в очереди, то сейчас – совсем другое дело. Я с трудом справляюсь с потоком писем из регионов. В Перми сносят дом в центре. Семье, состоящей из бабушки, дочери и внучки, проживающей в комнате в 14 кв. м и состоящей в очереди 14 лет, выделили комнату в 17 кв. м. Они пишут мне и возмущаются: «Как же так?! Это же не по закону!» Такой теперь Жилищный кодекс. Я привожу пример, когда с моей точки зрения нарушена 55-я статья Конституции о том, что в РФ не могут приниматься законы, отменяющие или умаляющие наши с вами права. Однако получилось то, что получилось. Если региональная власть не приняла более мягкие по сравнению с Жилищным кодексом законы, на что она имеет право, то там люди воют. Я в течение 10 лет была депутатом Мосгордумы, председателем комиссии по жилищной политике, считала, что столичным законодательством можно гордиться. В Москве сейчас наблюдается жесткий откат назад, якобы для приведения в соответствие с Жилищным кодексом. На самом деле это чиновничьи хитрости.

Больше года тому назад я писала Дмитрию Анатольевичу Медведеву по двум проблемам. Во-первых, почему у нас не создаются товарищества собственников жилья. Об этом расскажу в другой раз. И вторая проблема – ипотека. Стратегически это правильное направление. Но сейчас такая острейшая ситуация, когда как минимум 40% населения нуждается в улучшении жилищных условий, когда у нас 4,5 млн семей-очередников. Если средняя семья состоит из трех человек, то получается 10% населения, перед которыми у государства есть невыполненные обязательства, даже если оно две трети их спустило на местную власть. Еще 40% остро нуждаются в жилье. А сейчас поставить их в категорию малоимущих нельзя, потому что многие, например, бюджетники, не считаются малоимущими. Но при этом они не могут снять квартиру за 600 условных единиц. Я уже не говорю – купить. Значит, необходимо между коммерческим жильем и социальным жильем для малоимущих иметь некоммерческий жилищный фонд. Это даст возможность перемещения трудовых ресурсов по стране. То есть люди перестанут быть крепостными со своим жильем, как сейчас. Мы привязаны к жилью. Предположим, завтра мне в Санкт-Петербурге предложат интересную работу. Но у меня там нет жилья! А если бы была межрегиональная договоренность, что в Москве сдается квартира, кто-то приезжает, другой выезжает. Безусловно, такой фонд можно было бы создать.

Так вот, Медведеву я написала, что перед 10% населения есть обязательства, еще 40% граждан очень нужно жилье, но они не могут его приобрести. 10% самых богатых ни в чем не нуждаются, в том числе в помощи государства в виде ипотеки. Получается, что ипотека интересна максимум 5–7% населения. Нам говорят о том, что у нас небывалый рост ипотечных кредитов! Да, если сравнивать с нулем. Не надо самих себя обманывать. Особенно в ситуации, когда наши банки там, за рубежом, брали дешевые кредиты и здесь выдавали по более высокой ставке. Сейчас такой возможности практически нет в связи с американским кризисом, про который, кстати, нам говорили, что он нас не коснется. Коснулся. Теперь ипотечные банки заемщику предъявляют более жесткие условия.

Значит, получается: 10 плюс 5 равно 15. Из 100% населения России вычитаем 15, и неохваченным у нас остается около 80% населения страны, о которых почему-то государственная программа молчит. Поэтому, обобщая, можно констатировать, что государство взялось помогать обеспеченным гражданам.

ДОСЬЕ

Галина ХОВАНСКАЯ родилась в 1943 г. в Москве в семье преподавателей. В 1965 г. окончила факультет вычислительных машин Московского инженерно-физического института (МИФИ), в 1999 г. – Академический правовой университет при Институте государства и права РАН. До 1991 г. работала старшим научным сотрудником Института прикладной математики РАН им. М.В. Келдыша. Работала в префектуре Центрального административного округа Москвы; избиралась депутатом Московской городской думы первого (1993–1997), второго (1997–2001) и третьего (2001–2005) созывов. В городской Думе была координатором по вопросам жилищной политики, членом комиссии по социальной политике, бюджетно-финансовой комиссии, председателем комиссии по жилищной политике. С конца 1980-х гг. – член «Демократической России», затем – «Яблока».

7 декабря 2003 г. была избрана депутатом Государственной думы РФ четвертого созыва по Ленинградскому одномандатному избирательному округу № 194 г. Москвы. В зарегистрированные депутатские объединения не входила, была членом комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству. 2 декабря 2007 г. избрана депутатом Государственной думы РФ пятого созыва в составе федерального списка кандидатов, выдвинутого политической партией «Справедливая Россия: Родина/Пенсионеры/Жизнь». Член комитета ГД по строительству и земельным отношениям.