Что же произошло с Россией в результате южноосетинских событий?

(Выступление на Круглом столе ИНС «Россия после признания: конец эпохи Ельцина-Путина», 18.09.2008)

В экспертных кругах существовала прозападная партия, которая, надеясь на перемены, связанные с новым президентством, выдвинула лозунг развития, известный в обществе под не очень удачным брендом «модернизация». Однако линия на модернизацию чаще всего была связана с требованием снижения внешнеполитических обязательств России, если не ликвидации внешнеполитической самостоятельности страны.

Поэтому во время конфликта с Грузией многие либералы (достаточно упомянуть небезызвестную статью Юлии Латыниной) надеялись, что новый президент, столкнувшись с вызовом со стороны Саакашвили, попытается возглавить прозападную партию, избавившись от тех сил, которые ей препятствуют.

Когда оказалось, что все произошло совершенно не так, как ожидали сторонники прозападной линии, это вызвало у них очень сильный психологический шок. Появилось большое количество текстов, в которых было сказано, что модернизация России невозможна без однозначно прозападного вектора российской внешней политики.

Что же произошло в результате южноосетинских событий?

Правильная точка зрения относительно необходимости сделать ставку на национальное развитие России освободилась от груза представлений о том, что внешнеполитическая самостоятельность страны должна быть полностью принесена в жертву внутриэкономическому модернизационному проекту.

Президент, сделав целый ряд смелых и, в общем, неожиданных шагов, продемонстрировал, что степень его свободы весьма значительна. И это полностью изменило его позицию в политическом поле.

Он, безусловно, не отказывается от идеи модернизации, более того, довольно много об этом говорит, но теперь ясно, что модернизация не может проходить под теми идеологическими знаменами, под которыми она шла всю первую половину нынешнего года.

Это хороший шанс для серьезной идеологической и политической переориентации страны. Речь идет о том, что односторонняя ориентация на экономическую интеграцию в евроатлантический мир, в евроатлантические структуры уже не является приоритетной, необходимой и своевременной целью.

Многое в этой новой ситуации зависит от усилий политических и общественных сегментов российского интеллектуального класса, от его готовности принять новый курс государства.

Мы видим сейчас очень серьезный кастинг, в том числе среди самых неожиданных представителей интеллектуальной элиты, которые, я не буду называть имен, пытаются играть в эту игру.

Раньше они играли в нечто совершенно противоположное, и, поскольку эти люди крайне чувствительны к идеологической конъюнктуре, мы можем сказать, что «ветер переменился».

Единственное, я опасаюсь, чтобы новый правильный курс не был заменен стратегией «второй холодной» войны. Союз с Венесуэлой и Кубой, политика под девизом «введем войска туда, введем войска сюда» выдает ставку на альтернативную глобализацию, глобализацию наоборот - не под евроатлантическими знаменами, а под знаменами антисистемными. Я не думаю, что это соответствует современным задачам России.

Что касается признания Южной Осетии и Абхазии. Международная правовая норма действительно была подорвана признанием Косово. Россия отстаивала суверенитет Сербии, и, следовательно, национальных государств как таковых. Однако, поскольку в результате признания Западом этой сербской автономии правовая норма подорвана в мировом масштабе, сейчас мы видим, что сепаратистские движения активизировались не только на территории СНГ, но также и в Индии, и в Испании. Косовский прецедент, над которым мы все так смеялись, не воспринимая его всерьез, начинает работать.

Я думаю, что происходящие события дают шанс Содружеству независимых государств стать сообществом защиты международной правовой нормы, незыблемости суверенитета и территориальной целостности входящих в Содружество государств.

Я думаю, внутри СНГ необходимо сохранить эту правовую норму. Я думаю, будущее мира в создании таких региональных союзов, в которых территориальная целостность государств будет находиться под защитой наиболее сильного регионального центра. Территориальная целостность имеет фундаментальное значение для международного пава как такового. Без территориальной целостности международное право немыслимо точно так же, как уголовное – без защищенного законом права человека на жизнь.

Грузия вышла из СНГ, вышла до признания Южной Осетии и Абхазии, и поэтому не может восприниматься в качестве территории, которая находится под опекой и защитой России.

У России появилась хорошая возможность стать одним из таких региональных центров, потому что международное право уже вряд ли восторжествует на глобальном уровне после событий, которые произошли в этом году. Но на региональном уровне для этого есть возможность, и это большой стимул для развития государств внутри содружества и для переосмысления роли СНГ в новой нестабильной в глобальном отношении обстановке.

Борис Межуев