Новая серьезность в русской и мировой политике

Накануне августовских событий Кондолиза Райс опубликовала в Foreign Affairs статью «Американский реализм ради нового мира», весь «реализм» которой состоял в догматике тождества американских ценностей и интересов в глобальном масштабе. 

Ценности и интересы во внешней политике великой державы должны и в самом деле стремиться к тождеству. Но главная дилемма американского реализма, как мне кажется, совсем не в этом. Она состоит в выборе между стремлением к универсальной империи и тем, что Вадим Цымбурский вслед за Хантингтоном называет полуторополярной моделью мира. Речь идет о конструкции, при которой США как единственный глобальный центр силы сосуществует с целым рядом региональных центров силы, способных играть ведущую роль в своих географических ареалах.  
Именно эта модель наиболее близка к реальной конструкции современного мира. Но для того, чтобы обрести устойчивость, эта реальность полутораполярного мира должна быть признана на уровне международной философии безопасности. Необходим, как мы писали в совместной статье со Станиславом Белковским в «Известиях», переход от исключительной ответственности США и НАТО за глобальную безопасность к системе "региональных гарантов безопасности". 

Такая система отношений, с одной стороны, не ставила бы под вопрос глобальное лидерство США - и в этом ее отличие от идеально-типической «многополярности» - но с другой стороны, исключала бы монополию США на арбитраж и легитимное применение силы. И в этом ее отличие от неоимперской однополярной модели. Именно такая система отношений была бы наиболее устойчивой и адекватной структуре современного мира. 

К сожалению, Вашингтон в очередной раз, устами своего госсекретаря категорически отверг ее. Кондолиза Райс подчеркнула, что США не признают и не намерены признавать за Россией никаких «сфер влияния». Это один из главных «мессиджей» ее выступления. 

Чем продиктована такая жесткая и неадекватная позиция - лучше спросить у специалистов по американской политической культуре. Возможно, американцы считают, что, если они прекратят демонизацию России, то это слишком широко откроет шлюзы для российско-европейского партнерства. Отчасти это так. 

Но все дело в том, что, демонизируя Россию как игрока с «неадекватными» региональными амбициями, они демонизируют саму идею региональной державы. Они как бы табуируют это амплуа в современном мире. И вот здесь они должны столкнуться с серьезным недовольством и сопротивлением. В том числе, со стороны некоторых своих союзников, таких, как Турция, например. 

Слишком многие государства примеривают на себя амплуа региональной державности и не хотят мириться с постоянным внерегиональным вмешательством в зонах своих интересов. 

Думаю, что именно претенденты на роль субполюсов современного мира и должны стать нашими основными партнерами в отстаивании нашей модели миропорядка. 

Вместо бессмысленной и вредной коалиции антиамериканских режимов, мы должны выстраивать - даже не коалицию, - а систему взаимного признания региональных центров силы, субполюсов современного мира, ограничивающих самим своим существованием имперский мессианизм США. 

Эта особая система взаимного признания сейчас может показаться чем-то избыточным. Но давайте представим себе, что американцы все же создадут свою «Лигу демократий» как «идеалистический» авангард «международного сообщества» - а это кажется мне вполне вероятным и вполне отвечает духу выступлений той же г-жи Райс. В этом случае, ООН будет окончательно обесценена, и вопрос о создании альтернативной международной системы встанет для нас с особой остротой. 

Кстати, идея глобальной «Лиги демократий» может стать хорошим примером тому, что утопия «единого человечества», в случае попыток ее реализации, дает прямо противоположный результат, катализируя формирование «параллельных человечеств», параллельных международных систем и пространств признания. 

Другой лейтмотив выступления Кондолизы Райс, прямо противоречащий логике политического реализма, - это беспочвенная уверенность в том, что общность ценностей между государствами порождает общность их интересов. 

И что, соответственно, модернизация России - понятая как реализация западных ценностей во внутреннем развитии - равнозначна ее интеграции в евроатлантический контур влияния. 

Со стороны госсекретаря США, такая подмена вполне естественна и не вызывает никаких вопросов. Интересно другое.

То, что в данном случае Кондолиза полностью повторяет позицию большинства российских либералов. В том числе, либералов, условно лояльных новому Кремлю. 

Еще до 8 августа они писали о том, что внешняя политика Кремля не адекватна его внутренним задачам. После 8 августа они заговорили о том, что война - это срыв модернизации. 

На самом деле, война - это единственное, что придает теме модернизации в сегодняшней России политическую серьезность.  

А демаркация с западным миром и противодействие его давлению - это необходимый, хотя, конечно, совершенно недостаточный признак модернизационной политики. 

Даже если принять ту небесспорную концепцию модернизации, которая сводит ее к воспроизведению западных моделей развития, то она ни в коей мере не включает в себя императивов зависимой внешней политики. С откровенностью джентльмена это сформулировал Эвард Шилз: «Модернизироваться - значит становиться западными без бремени зависимости от Запада». 

То есть, если между модернизацией и политикой зависимости (проходящей под эвфемизмом «интеграции в цивилизованный мир») и существует какая-то корреляция, то исключительно обратная. Чем более западной - внутренне, структурно, - будет становиться Россия, тем большее отторжение и беспокойство она будет вызывать у политического Запада.  

Та же «пятидневная война» - прекрасный тому пример. Впервые за долгое время Россия повела себя как цивилизованная западная держава. 

Во-первых, она начала операцию возмездия после нападения на своих граждан и военнослужащих, поставив защиту жизни и достоинства гражданина в число высших внешне-политических приоритетов государства. 

Во-вторых, она, по образцу Великобритании, реализовала право и обязанность бывшей метрополии, разрешив неурегулированные проблемы статуса самоопределившихся территорий на периферии своей бывшей империи в собственных стратегических интересах. 

Жизнь и достоинство гражданина, принцип постимперской ответственности метрополии - это ценности, которые мы вполне разделяем с Западным миром. Реализуя их, мы проводим, в лучшем смысле слова, западную политику. И именно ее Запад нам никогда не простит.  

И еще. Модернизация никогда не осуществлялась и не может осуществляться в условиях абсолютной открытости. Внутреннего рынка, политической системы, культурной среды. Впрочем, об абсолютной закрытости можно сказать то же самое. Модернизация - это стратегия избирательной закрытости, которую осознанно и планомерно реализует государство, исходя из тех или иных приоритетов развития. 

Но именно эту жизненно важную избирательность в отношениях с внешним миром доктор Райс нам категорически запрещает. Для того, чтобы избежать катастрофической изоляции, - утверждает она, - и «полностью реализовать свой потенциал, Россия должна в полной мере интегрироваться в мировой политический и экономический порядок». 

Вероятно, это ключевое место в выступлении госсекретаря, поскольку оно обнажает главный интеллектуальный прием: агрессивное навязывание ложных альтернатив. Между абсолютной изоляцией и безоговорочной интеграцией, между евроатлантическим вассалитетом и антисистемным интернационалом стран-изгоев, между модернизацией и суверенитетом. 

Российский МИД в ответ на выступление Райс заявил, что мы «не дадим себя втянуть в конфронтацию». Но в действительности, гораздо важнее сказать, что мы не дадим навязать себе ложный выбор. В этом, увы, пока нет полной уверенности. 

Дело в том, что перечисленные ложные альтернативы присутствуют не только в риторике наших стратегических оппонентов, но и в нашем общественном сознании. Оно все еще зажато в тиски между пораженческим синдромом интеграции в чужой мир и имперским синдромом мирового лидерства. 

Делать заявку на альтернативный Соединенным Штатам имперский проект для России вредно и самоубийственно. Владислав Иноземцев прав, критикуя тех геополитических визионеров, которые мечтают о Москве как глобальной альтернативе Вашингтону. Но он категорически не прав, приписывая эти мечты сторонником политического реализма по-российски. 

Наш реализм ориентирован на то, чтобы выстроить не альтернативный Америке имперский проект, а то самое статус-кво взаимного признания между глобальным центром и региональными державами, которое Цымбурский и Хантингтон рекомендуют миру под именем «полутораполярной модели» и которое США так упорно отвергают в своем мессианском безумии.

Михаил Ремизов