Почему Россиию постиг генетический коллапс?

Статьей о том, что в России сейчас демографическое положение близко к катастрофическому, кого-либо удивить сложно. Тенденция к снижению деторождения наблюдается во всей Европе, но в РФ дела обстоят поистине удручающе: в середине восьмидесятых «перестройка» и прочие реформы на несколько лет очень существенно снизили уровень жизни, и многие просто не рисковали заводить детей. Тем, кто все же появился на свет, сейчас около двадцати — то есть количество потенциальных матерей гораздо ниже того уровня, который должен был быть даже при сохранении тенденции уменьшения рождаемости.

Я не буду в этой статье описывать существующее демографическое положение с цифрами и графиками — эти сведения общедоступны. Интереснее покопаться в мифах, сложившихся вокруг численности русского населения и способов, которым его необходимо увеличивать.

ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ МИФЫ

Миф первый — это, пожалуй, «естественность процесса». Мол, все европейцы такие — не хотят рожать, а мы что, щи лаптем хлебаем?

О естественности процесса поговорим чуть позже, а сам миф опровергнем элементарным рассуждением: с уменьшением доли белой расы в населении планеты неизбежно произойдет кризис современной цивилизации с деградацией науки — а, следовательно, и всего остального.

Доказательство этого тезиса выходит за рамки статьи, но достаточно самостоятельно проанализировать роль различных рас в совершении открытий и изобретений, как научных, так и технических. Можно привести еще более простой и наглядный аргумент: любой индивид, принадлежащий к некоей группе и в достаточной степени разделяющий ее ценности, хотел бы, чтобы эта группа развивалась, а не деградировала и не исчезала.

Мне, русскому по национальности и белому по расе, как-то не очень хочется жить среди представителей, например, негритянской культуры. Или тюркской. Дело даже не в том, лучше они или хуже, а именно в инаковости менталитета. Жить среди чужих – даже если у них есть достоинства – тяжко.

Миф второй заключается в сведении демографической проблемы исключительно к экономическому фактору. «Будет на что детей заводить — будут заводить».

В действительности же отсутствие экономических проблем стимулирует только тех, кто уже хочет детей, и не решался на это ранее из-за отсутствия денег, жилья и прочего. Те же, кто не хочет обзаводиться детьми (в том числе и следующим ребенком), на такое стимулирование не поддадутся — никакие компенсации и выплаты не сделают рождение детей «выгодным вложением».

Впрочем, на экономический стимул легко поведется люмпен-прослойка населения: в ней не привыкли планировать детей осознанно, а уж если за это платить хорошо будут — то почему бы и не рожать? О том, какие дети будут рождаться и как их будут воспитывать, лучше скорбно промолчать.

Миф легко опровергается тем, что в той же приснопамятной Европе рожать не хотят, несмотря на заоблачный уровень жизни в сравнении с каким-нибудь Бантустаном, где с рождаемостью всё в порядке.

Миф третий — объявление миграции панацеей от всех бед. Русских становится меньше? Не беда, будем пускать в Россию всех желающих.

Процитирую Игоря Белобородова, директора Центра демографических исследований:

«Считая, что рождаемость стимулировать бесполезно, идеологи этого мифологического направления непрестанно доказывают необходимость реализации идеи замещающей иммиграции. … авторы этой «ценной» идеи предлагают со временем заменить коренное население России представителями других народов. При этом наше государство, по их мнению, должно создать все необходимые условия для беспрепятственного приезда, расселения и интеграции мигрантов в российское общество.

Важно отметить два момента, о которых то ли забывают, то ли не сознательно умалчивают господа мигрантофилы:

1. Далеко не все мигранты, приезжая в Россию, желают вовлекаться в общественно полезное производство, хотя изначально может звучать именно этот мотив. Более того, далеко не все из них будут представлять собой действительно квалифицированные кадры для сколько-нибудь серьезного производства, ибо, как справедливо заметил Ю. В. Крупнов, наши иммигранты (в отличие от наших эмигрантов) явно не будут выпускниками ведущих вузов мира.

2. Замещающая миграция несет в себе целый ряд социальных рисков, которые ощущаются уже сегодня (чем и объясняется рост так называемой «мигрантофобии в российском обществе»). Эти риски, как выясняется, по своему негативному эффекту перекрывают все весьма спорные преимущества, связанные с массовым привлечением мигрантов.

Перечислим только некоторые из них: нарушение этно-демографического баланса; межнациональные конфликты; рост наркомании; этническая преступность; ухудшение санитарно-эпидемиологической ситуации; угроза потери стратегических территорий и т. д.

Таким образом, необходимо признать, что альтернативой реализации этого опаснейшего из мифов должна стать целенаправленная семейно-демографическая политика, ориентированная на собственное население и включающая комплексные меры по повышению рождаемости, снижению смертности и улучшению эффективности системы здравоохранения».

К мнению профессионала добавить нечего.

Разумеется, репатриация русских из бывших республик — это не миграция, а возвращение на Родину своего населения.

Четвертый миф — о «качестве» населения. Еще раз процитирую И. Белобородова:

«Развитие этого мифа основано на убежденности, что повышение качества жизни гораздо важнее, чем количественный рост населения. При этом часто допускается, что параметры качества способны иметь положительную окраску только при снижении количественных показателей. То есть выдвигается гипотеза о снижении численности населения как о прогрессивной, опять-таки европейской тенденции, ведущей к улучшению условий жизни, здоровья нации, уровня образования и т. д.

Основным мотивом рассуждений о приоритете качества над количеством, как правило, выступает стремление целесообразного расходования государственных и семейных средств. По логике апологетов «качественности», каждый нерожденный ребенок является источником значительной финансовой экономии».

В принципе, это модификация мифа номер два, преподнесенная «с обратной стороны». мол, качество зависит только от вложенных денег, а их надо экономить!

Пятый миф образно можно передать фразой из старого анекдота: «Чего думать, прыгать надо!». Кавказцы и азиаты заводят много детей? Все просто — русские должны рожать больше, чем негры в Африке, и тогда наступит лепота и благорастворение воздухов.

Но, извините, а что это будут за русские, если в каждой семье будет бегать по десять детей? Конечно, отдельных деятелей, ратующих за «назад, в пампасы», это будет радовать; но в современных условиях для того, чтобы быть полноценным человеком, мало просто родиться, а потом не помереть с голоду. Кроме того, хотя идеалы фемеинисток я не разделяю, но и концепцию женщины вида «Kinder, Kuche, Kirche» также не считаю приемлемой.

Современный мир требует от нации, которая претендует хоть на что-то, отличающееся от собирания бананов под пальмами, соответствующего уровня развития. Поэтому аргумент «у наших прадедов было по десять детей» не работает — условия изменились принципиально. Не будем углубляться в экономические детали, но сами подумайте — если в деревне XIX века пятилетний ребенок уже помогал по хозяйству (тех же кур покормить), то сейчас в детей приходится вкладывать деньги минимум до окончания школы. И помножьте эти расходы хотя бы на пять.

Короче говоря, путь «просто побольше нарожать» приведет к элементарной деградации нации в целом — до уровня патриархальной деревни. Забыть придется далеко не только о космосе.

Возникает старинный русский вопрос «Что делать?». И много — не хорошо, и мало — отнюдь не лучше… А замену искать — вообще сгинуть.

Для того, чтобы найти приемлемый ответ на вопрос, давайте посмотрим на предысторию уменьшения рождаемости. Откуда пошла такая тенденция?

ПРЕДЫСТОРИЯ

Нередко начало снижения рождаемости жестко связывают с улучшением качества жизни. Не хотят рожать себялюбивые эгоисты — вот и все объяснение.

Но, как давно было сказано: большинство проблем имеют простые, легкие для понимания и неверные решения. Серьезное улучшение благосостояния и уровня жизни в т. н. «цивилизованных странах» — это вторая половина XX века. Снижение же уровня рождаемости началось куда раньше.

Биологи выделяют две стратегии размножения. В. Р. Дольник, «Существуют ли биологические механизмы регуляции численности людей?» («Природа», № 6, 1992):

«Сельдь ежегодно откладывает сотни тысяч мелких икринок в море и никак о них не заботится — авось из такой уймы потомков кто-то выживет. Это, как говорят экологи, R-стратегия. Трехиглая колюшка откладывает немного, но зато крупных икринок, на производство которых самка тратит всю энергию размножения. Самец же заранее находит для потомства подходящий участок дна, охраняет его от конкурентов, строит защищающее икринки гнездо, аэрирует отложенную в него икру, а затем водит и охраняет мальков. Эти рыбки при равных затратах энергии на воспроизводство в сравнении с сельдью вкладывают в каждого потомка больше энергии и заботы. Естественно, детская смертность у них на несколько порядков ниже. Это называется К-стратегией. Человеку как виду свойственна, конечно, К-стратегия. Но в пределах своей потенциальной плодовитости он может сдвигаться в сторону R-стратегии. Это не раз случалось в прошлом».

Сказанное верно, если сравнивать приматов с рыбами. А если сравнить человека в разные исторические периоды, и даже в одно время, но в принципиально разных условиях?

Концепция R/K стратегий, будучи применена к таким условиям, выглядит очень просто. Можно смело сказать, что в примитивных условиях, без соответствующего уровня медицины человек размножается согласно R-стратегии. Именно что «в пределах своей потенциальной плодовитости». Контрацепции нет — и дети рождаются так часто, как это возможно физиологически. При этом выживают из них далеко не все.

Помимо смертности в раннем возрасте, в естественных биологических популяциях механизмом регулирования численности служит эпизоотия. Как пример: эпидемия чумы XIV века за два года сократила население Европы практически вдвое.

В данном случае R-стратегия понимается не как «не хочется заботиться о детях», а «рождаются и мрут массово, и нет возможности предотвратить».

С развитием же медицины смертность начала сокращаться. В принципе, ничего «такого» никто не думал, излишек населения сбрасывался через войны. В семьях было детей по пять и более, и все радовались, как растет население.

Все изменила одна маленькая книжка, «Опыт о законе народонаселения», которую в 1798 году издал Томас Мальтус.

Содержание ее сводится к элементарному сравнению арифметической и геометрической прогрессий. Важно, к чему это было применено: производительные силы человечества растут в арифметической прогрессии, а народ плодится в геометрической. Все просто: население возрастает, а способность себя прокормить в принципе не может догнать демографический рост. Вывод: необходимо всеми способами сдерживать рост народонаселения. Всеми, включая войны, голод, убийство детей и добровольное воздержание от деторождения.

Был ли прав Мальтус? Вполне. В то время развитие сельского хозяйства было строго экстенсивным. Более того — существенный перелом произошел лишь во второй половине XX века. Многое, привычное сейчас, появилось не так давно. Когда изобрели холодильник? А ведь без замораживания просто невозможно ни хранить продукты длительное время, ни перевозить их на дальние расстояния. Удобрения, гербициды, не говоря уже о гидропонике и трансгенных продуктах (слухи о вредности таковых — чистый PR) — изобретение прошлого века, который был не так уж и давно.

Поэтому в начале XIX в Европе стали массово появляться «мальтузианские общества», которые пытались решить проблему перенаселения. Исходя из вполне гуманных соображений — ну кому нужны лишние войны, массовые смерти от голода и прочие прелести?

Проводились исследования, направленные на решения вопроса о перенаселении. Сразу отметим, что речь изначально шла отнюдь не о курсе на семьи с одним ребенком, и, тем более, бездетные. Надо было сократить рождаемость до нескольких детей, поскольку десяток, если не больше детей в семье в это время не являлся чем-то выдающимся — детская смертность-то уменьшилась.

Навскидку вспоминаются такие факторы, призванные уменьшить рождаемость:

1. Скученность и теснота проживания.

В традиционном обществе все было устроено просто: сын, подрастая, женился, заводил свою семью, и ему ставили новый отдельный дом. А каково жить в условиях, когда жить приходится, понимая, что никакого нового дома не будет?

В городских условиях «на выселки» отправиться куда сложнее. В тесноте городских квартир сложнее и просто найти время и место, чтобы даже заняться любовью.

Дополнительно, как выяснили этологи уже в современности, скученность включает биологические механизмы, направленные против размножения — популяция и так велика, зачем ее увеличивать далее, создавая недостаток ресурсов? А о том, что ресурсы сейчас можно привозить хоть с другого конца мира, биологические механизмы по своей древности и не предполагают.

Наглядная иллюстрация: сравните процент сексуальных извращений в городе и в деревне, где люди живут не так скученно. Разница заметна даже между мегаполисами и небольшими городами… Инстинкт требует выхода, причем такого, который не ведет к зачатию. (Про контрацепцию инстинкту, опять же, неизвестно).

2. Разрушение связи между родителями и детьми.

В традиционном обществе родители в старости содержатся детьми. Анекдот «а пить-то и не хочется» сочинён в наше время. А тогда пенсий не было. Государственная поддержка пожилых приводит к тому, что экономический смысл родить побольше детей, чтобы было кому содержать в старости, нивелируется. Конечно, не все сводится к экономике, но это — лишь один из факторов.

3. Разрушение традиционной семьи.

В традиционном обществе семья состоит из трех поколений. В этом случае все получается органично, согласно природным инстинктам. Материнский инстинкт включается сразу после рождения ребенка, но он направлен на «кормить и защищать». Отцовский же включается лет в пять, если не позже, когда можно уже обучать ребенка. Большую часть времени с маленькими детьми проводили бабушки и дедушки, по принципу «старый да малый». Инстинкт передачи опыта появляется как раз в пожилом возрасте.

Разрушение этой структуры приводит к тому, что в молодой семье ребенок не просто не получает того, что должен, но часто воспринимается как раздражитель. Несмотря на то, что далеко не все родители в этом признаются, от подсознательного никуда не деться — родители биологически не заточены под то, чтобы постоянно сидеть с маленьким ребенком. В современных условиях этот фактор усугубляется, так как женщине надо еще и работать, да и обоим родителям хочется не только сидеть дома, а куда пойдешь с младенцем?

4. Субкультура стариков.

Продолжение предыдущего пункта, изобретение XX века. Продвигается концепция «пожить для себя». С внуками пусть возятся дети, а бабушки (в основном — они, так как женщины живут дольше) будут ездить по разным местам на экскурсии. Видели когда-нибудь американский туристический автобус с бабушками-одуванчиками?

Это оно самое. Смысл: убрать бабушку из дому, чтобы некому было возиться с внуками (кроме платной няньки – для тех, кто может себе это позволить).

5. Молодежная субкультура.

Здесь «пожить для себя» преподносится не как «после», а «до». При этом не имеет ровно никакого значения, какую именно форму принимает массовая субкультура в конкретный момент времени — главное, чтобы она явно конфликтовала с ценностями предыдущего поколения, чем искусственно насаждается «проблема отцов и детей».

Скажем, поколение хиппи очень конфликтовало с «квадратными» родителями, а на смену «цветам жизни» пришли яппи. Контраст нагляднейший.

6. Феминизм и все такое.

Думаю, можно подробно не расписывать. Замечу лишь для любознательных: покопайтесь в том, каких конкретных взглядов придерживались основательницы феминизма, будет очень интересно.

Список можно продолжить, но направление действий понятно и так.

Важно то, что запущенный процесс, как и все социальные феномены, имеет огромную инерцию. Вряд ли кто хотел довести ситуацию до уровня, когда нация даже не поддерживает своей численности; в современной Европе уже спохватились и пытаются агитировать за деторождение, продвигают экономические стимулы… Возможно, это и сработает — с такой же задержкой, как срабатывало сокращение рождаемости. Но к тому моменту Европа будет населена турками, неграми и арабами.

В современности действие указанных механизмов усиливается гедонистическим менталитетом общества потребления.

Следует отметить и то, что перечисленные методики продвигаются в современной России с большей эффективностью, чем в Европе в целом — и это является вполне осознанной политикой, направленной на уменьшение доли русских в населении. Разве что старикам у нас не уделяется внимание — с точки зрения «эффективных собственников», им проще вымереть по-быстрому.
Но и это, как говорится, еще не все.

БИОЛОГИЧЕСКИЙ ГРУЗ

Казалось бы, проблема решается просто: надо взять курс на увеличение детей в семье, обеспечивающее прирост населения, но делать это не топорно «за пряник» или «чтобы избежать кнута» (тот же запрет абортов), а с учетом современных знаний психологии, этологии, социологии и т. д. Задача — решаема, причем даже не особо сложно.
Если бы не существенное «но».

Мало поднять уровень рождаемости более минимально необходимого 2.1 ребенка на семью. В современных условиях выживать будут и те, которые к этому природой не предназначались.

Еще Чарльз Дарвин писал:

«У дикарей слабые телом и духом быстро погибают, а те, кто выживает, обычно находятся в прекрасном состоянии здоровья. Мы же, люди цивилизованные, с другой стороны, делаем все возможное, чтобы сдержать процесс уничтожения; мы строим приюты для имбецилов, калек и больных, мы ввели законы для бедных, наши медики изо всех сил стараются спасти жизнь каждого до последней секунды. Всякий, имеющий хоть какое-то отношение к разведению домашних животных, подтвердит, что это губительно для человеческой расы. Удивительно, как быстро отсутствие ухода либо неправильный уход ведут к дегенерации домашних животных — и, исключая ситуацию с самим человеком, вряд ли кто-то позволит своим худшим особям размножаться».

А теперь сравните уровень медицины во времена сэра Чарльза и современный.
Вот цитаты из статьи В. А. Кордюма «Генная терапия неизбежна, но успеем ли?»:

«Фактически каждое новое поколение добавляет мутационный груз по сравнению с предыдущим и является потенциально более болезненным и менее жизнеспособным.

Тем не менее, человечество насчитывает десятки тысяч лет истории, и не выродилось за это время. Это объясняется тем, что все время истории человечества (кроме последнего времени), помимо пренатального, вследствие ряда причин действовал чрезвычайно жесткий постнатальный фильтр.

…Условия жизни требовали от человека высочайшей работоспособности и крепчайшего здоровья для того, чтобы выжить самому и выкормить детей. Жестокие условия приводили к высокой детской и юношеской смертности (помимо короткого срока жизни тех, кто уже оставил потомство). В условиях, когда для всех не хватало места, погибали более слабые, более сильные выживали. Компенсировалась эта смертность высокой рождаемостью.

Но с началом 20 века происходит ряд событий, круто меняющих картину. Детская и юношеская смертность резко снижается — благодаря достижениям медицины и появлению нового жизненного пространства для человечества, обусловленному технологическими достижениями и освоению новых энергетических источников. …

Во второй половине 20 века происходит и компенсирующий процесс — в странах, где все это началось раньше (и которые теперь принято называть развитыми) — рождаемость начинает круто падать, и в настоящее время составляет 1.9–2.1 ребенка на женщину. Поскольку все более совершенная медицина обеспечивает выживание практически 100% живорожденных детей, это приводит к стабилизации численности населения.

Одновременно это означает, что в развитых странах постнатальный фильтр практически перестал работать.

Таким образом, в развитых странах, начиная с начала 20 века, отсутствует механизм вычистки генотипа популяции от мутантных патологий, и создаются условия для их накопления. С начала 20 века сменилось 4-5 поколений.

Одновременно с этим со второй половины 20 века (приблизительно с 60-х годов) во всемирном масштабе начинаются процессы, которые увеличивают скорость внесения повреждений в генотип популяции во много раз… Мутагенами насыщены все ключевые атрибуты человеческой цивилизации…

…достижения медицины и цивилизации не только «отключили» постнатальный фильтр — они еще и весьма существенно стали влиять на эффективность пренетального. Медицинская поддержка беременности, сохранение плода и т. д. — все меры, направленные на сохранение беременности тогда, когда без этой поддержки она была бы сорвана – это все приводит к рождению детей, которые без этого вмешательства не родились бы.

Еще более ухудшает возможности оценки то, что большинство таких отклонений являются рецессивными. То есть некое повреждение произошло, но в первом поколении оно незаметно или слабо заметно. Фенотипические проявления всегда будут отставать от генетического состояния популяции. И только когда повреждения накопятся в популяции и будут комбинироваться в гомозиготные комбинации, они проявятся в полной степени. Это произойдет через поколение-два после появления и будет проявляться лавинообразно. Каждое следующее поколение окажется еще более болезненным, чем можно было бы ожидать только по той мутационной нагрузке, которую получили непосредственно его родители».

Но это — теория. А вот практика:

«По данным Минздрава РФ, заболеваемость детей всех возрастных групп за последние пять лет значительно возросла. Частота болезней костно-мышечной системы увеличилась на 80%, мочеполовой — на 90%, нервной системы и органов чувств — на 35%, системы кровообращения — на 56%, болезней крови и кроветворных органов — на 123%, болезней эндокринной системы — на 90%», — журнал «Лечащий врач», №4, 1998, «Проблемы хронической патологии в детском возрасте и демографическая ситуация»; Самсыгина Г. А., Выхристюк О. Ф..

«Распространенность основных форм психических заболеваний среди детей и подростков каждые десять лет возрастает на 10-15%», — Ковалев В. В., «Психиатрия детского возраста». М., Медицина, 1985

«Необходимо отметить, что в структуре детской инвалидности 60% занимает патология нервной системы, причем более 70% случаев неврологических нарушений являются врожденными или связаны с перинатальным периодом…», — Коломенская А. Н., Александрова Н. К., Научно-Медицинский Вестник ВГМА им. Н. Н. Бурденко, 1996.

Нельзя сказать, что ситуацию никогда не понимали. В 20-30 гг. XX века в Германии, Норвегии, Швеции, Финляндии, Дании, Исландии, Эстонии были приняты законы о евгенической стерилизации. Ими предписывалась принудительная стерилизация душевнобольных, умственно отсталых, эпилептиков и некоторых иных групп населения с целью предотвращения передачи вредных генов наследственных отклонений и болезней. К 1935 г. аналогичные законы были приняты в 26 штатах США (еще в 10 ожидали принятия).

В 1920 году в Москве в Институте экспериментальной биологии, возглавляемом Н. К. Кольцовым, был открыт отдел евгеники и организовано Русское евгеническое общество, председателем которого тоже был Н. К. Кольцов. В деятельности общества принимали активное участие выдающиеся генетики А. С. Серебровский и Ю. А. Филипченко, антрополог В. В. Бунак, видные врачи А. Н. Абрикосов, Г. И. Россолимо, Д. Д. Плетнев, народный комиссар здравоохранения Н. А. Семашко.

В тот же период учрежден Международный евгенический комитет, в который вошли представители 15 стран (от СССР в нем участвовал Н. К. Кольцов).

Несмотря на внушительное количество ученых сообществ, практическое применение евгеники было очень вялым даже в национал-социалистическом Рейхе. А после Великой Отечественной войны из Рейха сделали универсальный жупел, который стали применять практически ко всему, что было новаторского в Германии — причем именно с аргументацией: «Это делали нацисты, поэтому так делать нельзя!». Понятно, что помимо того, что действительно делать не следует, под раздачу попали и очень здравые идеи, в частности, та же евгеника.

Тем не менее, если в XVIII-XIX веках общественная евгеника была уделом единиц: Чарльз Дарвин, Френсис Гелтон, Герберт Спенсер и др., то в XX веке евгенические законы обсуждались и принимались уже на уровне обществ и государств. Социум в какой-то мере осознал необходимость очищения генофонда.

Однако подобные законы вызвали резкое противодействие со стороны гуманистов, которые в конце концов и победили. Что из себя представляет гуманизм на самом деле — тема для отдельной статьи, сейчас же достаточно заметить то, что он не выдвигает никакой конструктивной критики евгеники, ограничиваясь отрицанием всех ее положений, апеллируя к так называемым «общечеловеческим ценностям».

В результате совокупности перечисленных факторов белая раса постепенно деградирует.

Очень рекомендую к прочтению книгу С. Я. Бронина «Малая психиатрия большого города». Процитирую впечатляющий отрывок:

«Наблюдение 26. Отец сильно пил. Сын болен шизофренией… Живя в комнате площадью 9м2, семья имеет семерых (!) детей — только потому, что он не хочет, а жена не умеет предохраняться, стесняется обратиться с этим к врачу и боится абортов».

Я, честно говоря, слабо представляю, как может жить столько человек в комнате означенного размера, но это не опечатка.

Изредка ученые, сознавая происходящее, делают попытки предложить некоторые меры евгенического характера, но нарываются на исступленный вой гуманистов. В 2003 году датский ученый Гельмут Hиборг призвал правительство стимулировать рождаемость среди людей с высоким уровнем интеллекта, для того чтобы создать лучшее общество в Дании. Ученый предлагал убеждать людей с низким IQ не заводить детей. Обратите внимание — ни о какой стерилизации и т. п. речь не шла. Весьма мягкие предложения, которые, по словам профессора, «необходимы для того, чтобы снизить число дегенератов среди населения Дании».

Как и следовало ожидать, предложения Hиборга вызвали возмущение в датском обществе. Министр Бертель Хаардер заявил, что «предложения профессора Hиборга противоречат всем моральным принципам». Наука согласно принципам гуманизма опровергается кивком на мораль.

Медицинская статистика фиксирует неуклонное возрастание количества врожденных и наследственных заболеваний. Все программы, принимаемые в связи с этим, способствуют усугублению этой картины, фиксируя снижение летальности от генных нарушений в общем генофонде.

Следует также отметить, что при наличии конкретных целевых программ адаптации существующих инвалидов практически отсутствуют столь же масштабные государственные программы, направленные на качественное изменение существующей ситуации с врожденной и наследственной патологией. Есть программы на «здесь и сейчас», но программ «на потом», способствующих качественному снижению количества врожденных и наследственных патологий, нет. Даже такие элементарные меры, как пренатальная (дородовая) диагностика грубой врожденной патологии, не реализованы на государственном уровне. И, кстати говоря, никогда не будут реализованы в рамках рыночной системы. Такие мероприятия могут проводиться только на государственном уровне, так как рассчитывать на всеобщую сознательность — не серьезно. Необходима именно обязательная, на первых порах фактически принудительная диагностика (как это, например, в свое время практиковалось с флюорографией). Да, обязательность на государственном уровне связана с бесплатностью программы. Но подобная экономия — себе дороже. С одной стороны, содержание одного инвалида с грубой генетической патологией отнюдь не дешевле тысячи бесплатных исследований. С другой стороны продолжающееся соскальзывание нации в «генетическую дыру» сопряжено с прогнозируемым увеличением затрат на поддержание ухудшающегося здоровья нации.

В России же сейчас ожидать от правительства чего-то, что будет делаться на пользу народу, причем выгода будет именно народу и в будущем, а не сейчас же в виде увеличения рейтинга политика, — наивно.

Сочетание социализации (социальной гигиены) и научно-технического прогресса однозначно и окончательно привело к тому, что эпидемический фактор необратимо утратил популяционно-регулирующие функции. Структурно эквивалентный ему цивилизационно-экологический фактор изначально не влияет на численность человеческой популяции, это скорее фактор, ранжирующий эту самую популяцию по социальному статусу — чем более низко социальное положение, тем более экологически терпимы человеческие особи. Однако мутагенное экологическое влияние наиболее сильно выражено именно в неблагоприятных зонах, заселенных социально низкоранговыми группами. Именно эти группы оставляют наиболее многочисленное потомство, однозначно фиксируя в геноме все экологические мутации.

ВЫВОДЫ

Следует признать: существующие генетические, биологические и социальные законы приводят к тому, что наиболее интенсивно размножаются:

- низкоинтеллектуальные слои населения внутри каждой нации;

- наименее интеллектуальные нации среди народов мира;

- население наименее развитых стран на международном уровне.

При этом идет накопление наследственных болезней в генофонде.

И такая ситуация — не просто потому, что правительствам-де нет дела до уровня развития и здоровья народа. Дело обстоит гораздо хуже: такая ситуация выгодна.

Судя по всему, силы, управляющие миром, взяли курс на понижение качества человеческого материала. Люди, слишком много могущие, знающие и умеющие, не вписываются в тот мир, который проектируется для будущих поколений. Разумеется, сама элита рассчитывает на то, что сохранит высокий генетический потенциал. Остальное население планеты деградирует до состояния полуидиотов с кучей наследственных болезней, могущих самостоятельно только включать телевизор и спускать воду в туалете.

Кто может противостоять этому? Возможно ли возрождение генетического потенциала европейских народов? Во всяком случае, ясно одно: это политический, а не медицинский вопрос.

Андрей Борцов