Владимир Рыжков: Кавказский кризис вывел Путина на первый план

По мнению члена экспертного дискуссионного клуба "Валдай" Владимира Рыжкова, Европейский Союз может выступить успешным посредником в решении проблем безопасности на Кавказе.

Deutsche Welle: Владимир Александрович, как эксперты оценивают ситуацию, которая сложилась в мире после событий на Кавказе?

Владимир Рыжков: Я бы сказал, что как в целом в мировой политике, так и среди политологов, которые анализируют мировую политику, сегодня нет ни общей терминологии, ни каких-то общепризнанных концепций. Есть очень противоречивые оценки.

Например, оценки последствий недавнего кавказского кризиса для России разнились от разговоров о полной изоляции России - говорили о том, что Россия никогда не была так слаба, как сейчас, не имея ни союзников, ни поддержки - до утверждений о том, что это триумф России. Многие говорили, что Россия резко укрепила свой престиж. Это наглядно показывает, что, пожалуй, ни по одному вопросу сейчас нет общих представлений, и царит полный хаос.

Единственное, с чем все абсолютно согласились: новой "холодной войны" не будет. Мир не будет расколот на две части - с одной стороны Запад, а с другой - скажем, мир, объединившийся вокруг России. "Холодная война" невозможна в силу того, что сейчас нет идеологии, которая могла бы объединить какую-то часть мира против другой части. Сейчас нет страны, которая могла бы объединить мир против, скажем, США или против Запада.

То есть парадокс нынешней ситуации в том, что "холодная война" невозможна, и это все признают, но одновременно все соглашаются с тем, что от этого мир не стал безопаснее. Наоборот, во время "холодной войны", как ни странно, мир был даже безопаснее, потому что каждая из супердержав поддерживала какой-то баланс.

А сейчас, когда мир распался на мозаику региональных конфликтов, насилия стало гораздо больше, рисков и угроз стало гораздо больше, а баланса сил уже нет. Поэтому "холодной войны" нет, она невозможна, но мир в результате этого стал еще опасней.

- Россия сегодня переживает новый виток охлаждения отношений с Западом, и в частности со странами Евросоюза. Западная политика на российском направлении выглядит сегодня более консолидированной?

- Все-таки позиции США и позиции европейцев в данном случае разошлись. И это еще один из выводов, который делают эксперты, и это прозвучало на Валдайском форуме. Пожалуй, впервые за многие десятилетия Европа сумела и продолжает играть самостоятельную роль, став реальным посредником между Россией и Грузией. Я имею в виду два приезда президента Франции Саркози и руководителя Евросоюза в Москву, два визита их же в Тбилиси, два пакета соглашений.

То есть Европейский Союз критикует Россию достаточно жестко, но в то же время его позиция более сбалансированная, потому что он говорит о необходимости выяснить истинную картину. А это означает, что косвенно он допускает и вину грузинской стороны. Так что здесь позиция европейцев не так однозначна.

С другой стороны (я выскажу мнение, которое часто звучало на Валдае), этот конфликт все-таки сплотил Европейский Союз, отчасти и на антироссийской платформе. И сегодня, месяц спустя после подписания первого соглашения Медведева - Саркози, Европейский Союз выглядит более сплоченным, чем тогда, и это, конечно, факт.

Но мне кажется, что у России с Европейским Союзом остаются возможности для хорошего диалога и сотрудничества. Более того, Евросоюз может выступить успешным посредником в решении проблем безопасности на Кавказе, в том числе безопасности абхазов и осетин. Скоро в Женеве начнутся консультации на эту тему, Европейский Союз пошлет своих наблюдателей, в том числе военных, в зоны, прилегающие к Южной Осетии и Абхазии. Так что здесь есть перспектива движения вперед.

- О каких договоренностях может идти речь, если договор Медведева-Саркози имеет шестой пункт, в котором говорится о совместном поиске формата обеспечения международной безопасности этих республик?

Ведь Россия определила статус этих республик в одностороннем порядке и собирается разместить там свои военные базы.

- Можно говорить о нарушении слова со всех сторон. Дело в том, что этот шестой пункт предусматривает все-таки диалог о будущем этих народов и о статусе Южной Осетии и Абхазии. Тем не менее, Европейский Союз продолжает настаивать на территориальной целостности Грузии. Здесь тоже есть противоречия между подписанным Саркози соглашением и официальной позицией Европейского Союза. ЕС нужно самому разобраться - готов ли Брюссель все же вести диалог о статусе, либо будет настаивать на территориальной целостности.

С другой стороны, Россия, конечно, тоже очень поспешила, и об этом говорили многие участники форума. Подписав шестой пункт и призвав к диалогу, видимо, было не очень логично сразу признавать эти две республики. Так что здесь есть элемент нарушения договоренности и со стороны ЕС, и со стороны России.

И третий вопрос - по поводу российских военных баз - тоже еще не решен. Здесь предстоит еще работа всех сторон. Сейчас надо немножко охладить ситуацию вокруг всего происходящего и постараться использовать все возможности, связанные с отправкой наблюдателей от Европейского Союза.

- С вашей точки зрения, не поспешила ли Россия с признанием независимости Южной Осетии и Абхазии? Ведь она могла защитить граждан Южной Осетии, но при этом не признавать их независимость.

- Поспешила, потому что у России есть много возможностей, в том числе и военных, защитить безопасность этих людей, обеспечить возвращение беженцев. А сейчас есть очень много вопросов о легитимности нашего пребывания там и вообще статуса этих образований. Может быть, действительно, стоило потратить год или полгода на сколачивание коалиции поддержки, так же, как действовали США в вопросе Косово.

- Что означает кавказский кризис для внутренней российской политики? Как он повлиял на расстановку сил между Путиным и Медведевым?

- Кризис оказал, конечно, негативное влияние. Война, вообще, чаще всего плохо влияет на внутреннюю жизнь любой страны. Уже есть признаки дальнейшего ужесточения политической системы, хотя она и так носила признаки авторитаризма. Например, недавнее заявление Суркова о том, что никакой оттепели не будет. Или, например, заявление Вячеслава Никонова на том же Валдайском клубе, где он огласил программу фактически глобального противостояния США.

Он заявил о том, что Россия поставила крест на любых интеграционных проектах с Западом, что Россия будет сколачивать военно-политические блоки и что работать в этом направлении она будет с арабами, с Африкой, с Латинской Америкой. Уже состоялся демонстрационный полет стратегических ракетных бомбардировщиков Ту-160 в Венесуэлу.

То есть мы видим, что эта программа наращивания напряженности и конфронтации уже начинает реализовываться, как вне, так и внутри страны. Тот же Сурков, помимо заявления, что не будет оттепели, заявил о том, что даже тех 14 партий, которые отобрали кремлевские селекционеры, уже многовато. И сейчас Аграрная партия заявила о ее поглощении "Единой Россией". То есть, этот план сокращения и без того номинального многопартийного пространства уже начал реализовываться.

Я опасаюсь, что не случайно произошло убийство Евлоева в Ингушетии. Это тоже свидетельство дальнейшей деградации нашего политического режима. Я опасаюсь дальнейших и новых ужесточений по отношению к неправительственным организациям, дальнейших судебных процессов и уголовных дел против интернет-пользователей, блогеров.

То есть, пока я вижу все признаки того, что повестка дня страны смещается с задач модернизации к задачам мобилизации военной и авторитарной. И в этом смысле, конечно, Путин вновь еще в большей степени вышел на первый план, потому что именно он вел и ведет себя, как военный вождь, как лидер вот этого ужесточения.

Беседовал Владимир Сергеев