В российский прокат вышел фильм «Пленный» Алексея Учителя

На модерации Отложенный Кинопресса после показа картины на фестивалях уже окрестила ее нашим ответом «Горбатой горе», с чем режиссер никак не хочет соглашаться. Но не спешите ставить точку в этой киноистории…

Два российских солдата, которым срочно понадобился проводник по незнакомой горной местности, берут в плен чеченского юношу и идут навстречу нашим. Один из конвоиров, Вовка (Петр Логачев), больше озабочен едой и отправлением физиологических потребностей, другой, Рубахин (Вячеслав Крикунов), сдержанно глядит на окружающий мир, скупо роняет слова и все больше присматривается к юному пленному, который прекрасен как бог, а на фоне местных пейзажей, тоже вполне божественных, и вовсе ослепителен. Сержант Рубахин поглядывает на него все пристальней, проявляет несвойственную коновоирам мягкость и заботу, Вовка шутит насчет «ты б его усыновил», а юноша Джамал (Ираклий Мсхалаиа) как рыба молчит, развязывая язык ближе к концу, и то лишь затем, чтобы промолвить две-три фразы. А вокруг, на фоне фантастических пейзажей и стремительно растущей нежности, идет война, некрасивая и злая.

Главная не то, чтобы интрига, а незадача: в этом году Алексею Учителю совсем ничего не дали на «Кинотавре», который теперь вроде истины в последней инстанции, когда речь идет о художественной состоятельности. С другой стороны, там все были жутко заняты дебютантом Бакуром Бакурадзе и первозданной эротикой «Живи и помни», так что невозможно сказать, будто на «Кинотавре» новый фильм Учителя не приняли намеренно или по причине того, что не достоин внимания. Зато ему дали «Приз за лучшую режиссуру» в Карловых Варах – не Канны, конечно, и не Венеция, где прочно поселился Звягинцев со своими душными притчами, но достойный кинофорум; и сам Учитель, кажется, доволен судьбой своего фильма.

Не доволен он тем, какой нехороший оттенок все больше приобретает история, еще до выхода фильма получившая звание «русской «Горбатой горы». Так прямо и звучит иногда нехитрый синопсис «Пленного»: «Фильм о любви русского солдата и чеченского юноши». Будь Алексей Учитель чуть менее интеллигентным режиссером, скандала было бы не избежать; но даже не видя фильма, а, только зная, как и зачем работает Учитель, понимаешь, что подобное определение неуместно. Он терпел, терпел, да и сам все-таки высказался: «Я никогда не стал бы снимать картину, если бы в истории Маканина был некий гомосексуальный оттенок, как это пытаются подать некоторые критики, говоря, что я снимаю наш ответ "Горбатой горе". То, что испытывает Рубахин по отношению к чеченскому мальчику, - это не влюбленность одного парня в другого. Все гораздо сложнее, тоньше. Важна не удивительная красота чеченского мальчика, а некая его "особость". Неважно, кто на него смотрит - мужчина, женщина, но его внешность должна именно обжигать».

Тоньше ли, сложнее - а и влюбленность есть, и кино про любовь, которая произрастает сквозь войну. Она гораздо более осязаема, чем во взятом за основу рассказе Владимира Маканина "Кавказский пленный", написанном пятнадцать лет назад, и за нею как-то мало видна заветная маканинская мысль о красоте, которая спасет мир. Отношения между влюбленным и объектом желания слишком конкретны; слишком мало в них недосказанности, которой в рассказе в избытке. Сержант Рубахин просто откровенно нежно смотрит на юного спутника, тот слишком явно это понимает. До страстных объятий, которыми тешились герои "Горбатой горы", не доходит, но, по всему видать, если бы в определенный момент не совершилось убийство, и Рубаха в прямом смысле не задушил свою любовь, дошло бы и до этого. Возможно, потому все так с «Пленным» получилось, что режиссер Учитель, бывший документалист, больше увлечен констатацией факта, нежели его интерпретацией. Наблюдая - достаточно отстраненно - за происходящим, он не выносит никакого вердикта, и вердикт выносится сам. А уж какой - как сам Учитель изволил выразиться, "каждый понимает в меру своей испорченности".

Жанна Каренина