Кавказ – Косово: ложная параллель

На модерации Отложенный В качестве оправдания признания независимости Абхазии и Южной Осетии, двух сепаратистских регионов Грузии, русские приводят прецедент Косово. Заманчивая параллель. И хотя и в том, и в другом случае решения не были одобрены международной инстанцией, которая могла бы придать им определенную легитимность, в данном случае Советом Безопасности ООН, их уравнивание не выдерживает проверки. И до войны, и во время войны, и после войны ситуации в Косово и на Кавказе различаются.

В 1998-1999 годах косовский кризис, назревавший более 10 лет, стал последним в цепи распада Югославии, непосредственная причина которого – стремление Слободана Милошевича объединить всех сербов в лоне "Великой Сербии". В начале 1990-х распад СССР проходил в совсем ином контексте. Учитывая смешение национальностей, российский президент Борис Ельцин решил, что во избежание кровавого хаоса следует признать независимость новых государств в границах советского режима. Так Грузия обрела независимость вместе с двумя автономными республиками – Абхазией и Аджарией, и одним автономным районом – Южной Осетией. Чечня же стала жертвой этого принципа.

Нельзя отрицать ответственность Грузии за развязывание военных действий в 1991 году. Но последовавшая за ними этническая чистка привела к изгнанию грузин из Абхазии, где они составляли большинство населения, и Южной Осетии, где их было почти столько же, сколько осетин. Именно по этой причине "всенародные" референдумы, проведенные в этих сепаратистских регионах, были объявлены ООН недействительными. В Косово же сербы преследовали жителей албанского происхождения, несмотря на неоднократные предостережения со стороны международного сообщества и многочисленные резолюции Совета Безопасности, которые Москва поддерживала или, по крайней мере, воздерживалась при их принятии (в частности, это касается резолюций 1199 и 1203 об угрозе применения силы).

Натовские удары по Косово и Сербии, начавшиеся в марте 1999 года, были не односторонним решением державы, стремившейся восстановить свою сферу влияния, но результатом долгого международного процесса. Поворотным пунктом стал провал в феврале 1999 году переговоров в Рамбуйе и отказ сербского президента Слободана Милошевича выполнить постановление ООН. Ничего подобного не наблюдалось в поступке России, которая, считая Кавказ собственной вотчиной, не допускает вмешательства ООН и уже несколько лет проводит политику фактической аннексии сепаратистских регионов Грузии.

Что верно в отношении довоенного периода и самой войны, верно также и в отношении послевоенного периода. Что общего между поспешным решением России признать независимость Абхазии и Южной Осетии и сложным путем от введения ооновского правления в Косово до провозглашения независимости спустя почти девять лет? Да, резолюция 1244, положившая конец войне в Косово в июне 1999 года, признавала суверенитет Сербии над Косово. Американцы и европейцы, поддержавшие независимость провинции, были вынуждены прибегнуть к юридическим уловкам, чтобы подтвердить соответствие их решения резолюции 1244.

Но стремление 90% населения Косово к независимости было политической проблемой, которую было невозможно игнорировать, и которую Запад поначалу попытался решить в сотрудничестве с русскими и их сербскими протеже.

Медленный процесс и свершившийся факт

Бывший президент Финляндии Марти Ахтисаари, назначенный спецпредставителем ООН по Косово с согласия России, на протяжении полутора лет пытался примирить точки зрения сторон. В результате он пришел к выводу, что независимость "под международным наблюдением" – единственно возможное решение. Его отвергли Белград и Москва. Осознавая последствия провозглашения независимости, Запад все еще пытался найти способ убедить сербов и русских.

После того, как было отвергнуто предложение Ахтисаари, немецкий дипломат Вольфганг Ишингер возглавил контактную группу, в которой были представлены Евросоюз, США, Россия, сербы и албанцы. В течение шести месяцев вносились различные предложения, включавшие все возможные и вообразимые варианты статусов с целью добиться согласия. Представитель России продемонстрировал полное отсутствие интереса. Москва не хотела переговоров. В этих условиях очень сложно приравнивать процесс переговоров о независимости Косово, осуществлявшийся в рамках международных институтов в ходе бесконечных дебатов, к свершившемуся факту признания Абхазии и Южной Осетии после молниеносной шестидневной войны и одностороннего решения России, принятого за два дня.

Вопреки раздающимся на Западе утверждениям, косовский случай не аналогичен абхазскому или южноосетинскому. Во всяком случае, с юридической точки зрения. В этом смысле он может составить прецедент. Китайцы в этом разобрались, отказавшись – вместе бывшими советскими республиками Средней Азии, входящими в состав ШОС, – поддержать Москву. И хотя с политической точки зрения это сравнение неправомерно, следует отметить, что в случае с Косово Запад оказался в ситуации, когда независимость представлялась наименее плохим, а не хорошим решением. Об этом свидетельствует расхождение европейцев во мнениях в данном вопросе.

Параллель между Косово и Кавказом свидетельствует о двух противоположных пониманиях международной системы. Со стороны Запада мы видим неумелую, подчас лицемерную попытку приспособить международное право, чтобы преодолеть противоречие между, с одной стороны, принципом национального суверенитета и территориальной целостности и правом народов на самоопределение – с другой. Евросоюз в качестве возможного варианта преодоления этого противоречия предлагает принять в свои ряды Сербию и Косово. Со стороны России мы имеем дело с политикой силы, делающей ставку на свершившиеся факты. Владимир Путин точно следует традициям Советского Союза. СССР тоже стремился преодолеть этнические антагонизмы, но при этом действовал исключительно силой принуждения, чреватой новыми катаклизмами.

Даниэль Вернэ