Бернар Кушнер: как объединить Европу, не вызывая враждебности России?

Менее чем через 72 часа после начала российско-грузинской войны прямо на месте событий, в Тбилиси появился министр иностранных дел Франции Бернар Кушнер (Bernard Kouchner). При его участии был согласован столь неоднозначно воспринятый план из шести пунктов, написанный Николя Саркози (Nicolas Sarkozy). Кушнеру 68 лет, по образованию он врач и уже давно участвовал в разрешении гуманитарных кризисов. Сегодня закрепившийся за ним имидж идеалиста проверяет на прочность 'реальная политика'. Как справиться с Москвой? Это один из вопросов обширного интервью, которое Трейси Макниколл взяла у него в Париже.

NEWSWEEK: Требования, которые предъявляет к Вашей нынешней министерской работе realpolitik - не чужды ли они идеализму, снискавшему Вам известность?

Б. КУШНЕР: В само слово realpolitik закладывают какую-то отрицательную коннотацию. Я не считаю, что нашу политику стоит так называть. Мы полностью изменили трансатлантические отношения: они стали гораздо легче и доверительнее. Когда Саркози выступал в Конгрессе США по вопросу наших отношений с Америкой, я был очень горд тем, что находился там же. Это что, realpolitik? Нет. Но это то, что мы реально думаем. А то, что остановилась война в Грузии - это что, realpolitik? Может, и так. Но это была в первую очередь необходимость; танки, надвигавшиеся на Тбилиси, надо было остановить. Мы должны были требовать немедленного прекращения огня; в противном случае Тбилиси был бы захвачен, а режим Саакашвили пал бы. Это была 'реальная политика'? нет, это была кризисная политика. Realpolitik - это когда кто-то принимает решения, идущие вразрез с его собственными убеждениями.

NEWSWEEK: До недавнего времени главной угрозой считалась возможность обретения Ираном своего первого ядерного боеприпаса. Сейчас уже говорят о том, что надо избежать новой 'холодной войны'.

Б. КУШНЕР: По-моему, 'холодная война' - неверный термин, и думать в категориях 'блок против блока' - это неправильно. Русские тоже неверно отреагировали на Саакашвили, вторгнувшись в Грузию, и мы жестко это осудили.

NEWSWEEK: Что делать с Россией - приближать к себе или строить ей противовес?

Б. КУШНЕР: Не знаю. На сегодняшний день у нас есть прекращение огня, частичный - но неполный - вывод войск и возможность оказывать гуманитарную помощь. Помощи мы отправили много и будем продолжать это делать. Нам удалось добиться поддержки всех 27 стран Европейского Союза, а это очень немало. ЕС - это 500 миллионов человек, это самая крупная экономическая держава в мире. Мы также отправим туда наблюдателей.

Внеочередной саммит ЕС прошел успешно еще и потому, что нам впервые удалось достичь единства во время кризиса, когда саммит собирается в чрезвычайном порядке, да еще в середине августа. Мы заявили, что откладываем все решения по партнерству с Россией до 8 сентября.

Саркози, я, а также председатель Европейской Комиссии Жозе Мануэл Баррозу (Jose Manuel Barroso) и Хавьер Солана (Javier Solana) вместе отправляемся в Москву и Тбилиси. Мы проверим, сдержал ли слово президент Дмитрий Медведев и выведены ли все силы из так называемой буферной зоны в Грузии, где они должны быть заменены международными силами - ОБСЕ и, я надеюсь, ЕС.

NEWSWEEK: А как успокоить Центральную и Восточную Европу?

Б. КУШНЕР: Их, может быть, нам успокоить и не удалось, но других вариантов не было. Самым главным вопросом было прекращение боевых действий и отвод войск. Восьмого сентября мы увидим, завершился ли он. Если нет, то нам придется проявить большую твердость. Отреагировать можно было бы, например, сформировав единую европейскую организацию по закупкам газа - что обеспечило бы солидарность среди потребителей. Это - один из приоритетов французского председательства в ЕС, и мы над этим работаем. Обороноспособность Европы - это тоже приоритет французского председательства, однако на решение этой задачи понадобятся годы. Я понимаю, что страны бывшего советского блока боятся возврата к определенному российскому империализму. Но мы также знаем - а нас в Союзе 27, - что такое 'холодная война'. Я ненавижу это определение, но политики конфронтации с Россией никто не хочет.

Мы посмотрим: если русские скажут, что забирают Осетию и Абхазию и продолжат курс на восстановление внутри границ [Советского Союза], то это очень опасно. Однако мы надеемся, верим, хотим верить, что Медведев хочет интеграции своей страны с окружающим миром в статусе великой державы, уважающей международное право.

NEWSWEEK: Поведение России - не цена ли это за форсирование расширения НАТО?

Б. КУШНЕР: У России, этой большой страны, сложилось впечатление, что ее осаждают. Например, батареи ракет, предназначенные для нового противоракетного щита США в Польше и Чехии не направлены против России, но русские вообразили, что это против них. Но есть реакции, которые не могут быть приемлемыми.

NEWSWEEK: Не показал ли внеочередной саммит, что у ЕС маловато карт на руках?

Б. КУШНЕР: Пусть это решат сами 27 стран. То, что получилось - это уже немало. Дальше никто заходить не хотел.

NEWSWEEK: Вопрос введения экономических санкций даже не рассматривался?

Б. КУШНЕР: А что могут сделать санкции против страны, поставляющей тебе товар? Вы хотите, чтобы мы им всю атмосферу перекрыли? Медведев сказал: 'Осторожно, мы тоже можем ввести санкции'. Вспомните, что они сделали с Украиной.

Какие санкции - прекращение торговых отношений? Можно, конечно, но мы состоим в ВТО и хотим, чтобы экономика была рыночной - а если рыночная экономика пытается обрубить связи с таким крупным рынком, как Россия, то это будет сложно. Серьезных санкций никто не предлагал.