Какие настроения набирают силу в рядах российской элиты?

В России раздаются авторитетные голоса, ставящие под сомнение решение Путина по Абхазии и Южной Осетии

Через несколько дней после признания Кремлем независимости спорных территорий - Абхазии и Южной Осетии - на интернет-сайте серьезной московской газеты 'Коммерсант' появился язвительный видеоролик. Корреспондент газеты Владимир Соловьев - его репортажи из Грузии были одними из самых качественных во всех мировых СМИ, освещавших кризис - дал блестящий анализ хода войны и ее последствий. В тот момент, когда президент России Дмитрий Медведев признал две самопровозглашенные республики, отметил он, военное поражение Грузии превратилось в ее политическую победу: 'Михаилу Саакашвили пора звонить Дмитрию Медведеву и сказать ему: 'Спасибо, коллега''.

В этих словах отразились настроения, набирающие силу в рядах российской элиты. Эйфория, вызванная разгромом грузинской армии, на укрепление которой Тбилиси потратил 2 миллиарда долларов, и унижением президента Саакашвили, прошла. И впервые с 1999 г., когда Владимир Путин - со своей задиристостью, бескомпромиссностью и мстительностью - пришел к власти, авторитетные специалисты выражают сомнения в правильности его решения.

Они явно осознают, что Россия, вопреки мнению Путина, не утвердила свое влияние на мировой арене, а угодила в опасную, подрывающую ее возможности ловушку.

Многие видные российские эксперты по внешней политике понимали, что признание спорных территорий назревает, и предостерегали от такого шага. Среди них - опытнейший дипломат и бывший министр Алексей [так в тексте. На самом деле - Анатолий - прим. перев.] Адамишин. 'Россия имеет полное моральное право признать независимость Абхазии и Южной Осетии, - отмечал он в статье, опубликованной незадолго до этого демарша. - Но последствия этого шага окажутся катастрофичными'.

Двумя неделями раньше Сергей Караганов, глава Совета по внешней и оборонной политике - российского аналога нашего Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations) - призывал Кремль хорошенько подумать, прежде чем признавать сецессионистские республики. Столь же мрачные прогнозы звучат и после признания; проявляются также косвенные признаки озабоченности делового сообщества.

Эти критические замечания высвечивают концептуальные разногласия в рядах российской правящей элиты. Они исходят от сторонников модернизации, считающих Россию - нравится это кому-то или нет - частью международного сообщества, и желающих, чтобы она преодолела нынешнюю стадию коррумпированного государственного капитализма и засилья бюрократии.

Это люди опасаются, что Россия уже ввязалась в новую 'холодную войну', которая отвлечет ее от развития экономики и обернется сворачиванием личных свобод. 'Нужно четко осознавать, что главная цель игры, которую нам навязывают сознательно или бессознательно - сорвать модернизацию России', - подчеркнул Караганов в выдержанной в пессимистических тонах заметке, написанной по итогам признания.

Подобные аргументы высказывают наиболее рафинированные представители политической элиты. В принципе у них не вызывает неприятия политика Кремля по ограничению суверенитета соседних стран - иными словами, если вы граничите с Россией, независимость не означает права свободного выбора союзников.

По-настоящему серьезный кризис, по мнению этих экспертов, разразится после того, как в центре внимания окажется Украина. Они не указывают на несоответствие между нынешними заявлениями Путина о необходимости защиты российских граждан, где бы они ни проживали, и его действиями в ходе чеченской кампании в начале нынешнего десятилетия, жертвами которой стали десятки тысяч граждан России. Не вызывают у них возражений и путинские аргументы, высказанные в его последних интервью, о том, что конфликт в Грузии - результат злонамеренного заговора, спланированного Западом.

В чем они косвенно упрекают Путина - так это в том, что он попался в ловушку, расставленную предполагаемыми заговорщиками; это, по их мнению, чревато серьезнейшими последствиями для развития страны.

Еще более серьезная проблема, пожалуй, заключается в том, что Путин - это человек, устремленный в прошлое.

Его мышление наверно лучше всего характеризуется понятием 'совковое': оно - из разряда той многозначной игры слов, которую так любят русские. В данном случае речь идет о мрачном и ограниченном мировоззрении 'простого советского человека', подозрительно относящегося к внешнему миру, вечно недовольного, держащего камень за пазухой и не прощающего обид. Путин с жаром говорит о 'трагедии', которой стал распад СССР - времени, когда он пережил личное унижение, оставшись без работы.

Он доверяет очень немногим. По словам помощников, решения по ключевым политическим вопросам - Грузии, Украине, отношениям с НАТО - Путин принимает единолично, или советуясь лишь с узким кругом соратников, зачастую импровизированно. Его мало волнует ситуация на российской бирже, где с начала грузинского кризиса наблюдается резкое падение котировок; а большинство сверхбогачей - многие из которых входят в его ближайшее окружение - сколотили состояния, следуя единственному правилу: делай так, как говорит Путин.

В прошлом этому правилу подчинялись все, и многие представители правящей элиты были искренне убеждены, что Путин - тот самый лидер, в котором страна нуждается на данном этапе. Сегодня, однако, в этом появились сомнения, и люди готовятся к тяжелым временам. 'Сильный человек' начал проявлять свои слабые стороны.

Пол Куинн-Джадж - директор Центральноазиатского проекта Международной группы по предотвращению кризисов (International Crisis Group)