Выжившие рассказывают об этнических чистках в Грузии

Мужчины, пришедшие в дом к Гюльнаре Милитаури, похоже, знали что ищут. Войдя на кухню, они застрелили мужа и брата женщины. Следующие пять дней, когда снаружи происходили нападения и шло мародерство, она пряталась дома, поливая трупы уксусом в попытке предотвратить тление.

Сейчас, когда конфликт Грузии с Россией завершился, а бои в сепаратистской Южной Осетии затихли, подобные убийства станут материалом для взаимных обвинений в этнических чистках.

Милитаури, этническая грузинка, обвиняет жителей Южной Осетии, союзников России, в убийстве мужа и брата.

Этнические чистки неоднократно имели место на границах бывшего СССР.

Это оружие стало опустошительной силой в Боснии и Косово.

Но взяв дюжину интервью у тех, кто бежал от войны, и совершив поездку по семи грузинским деревням, расположенным к югу от зоны боевых действий, мы выяснили, что убийства не носили такого систематического характера и таких масштабов – судя по имеющимся на сегодня данным.

На прошлой неделе грузинские войска ворвались в город, расположенный к северу отсюда, после чего Россия нанесла ответный удар. Жители Южной Осетии получили возможность идти в грузинские деревни мстить.

Похоже, что жертвы этой жестокой, пусть и короткой, войны страдали по этническому признаку. Конфликт разгорелся именно из-за споров о том, кому должны принадлежать определенные участки земли. Враждующие стороны сжигали деревни, рушили дома. Непогребенные трупы лежали, разлагаясь, на улицах, в садах и подвалах появлялись свежие могилы.

Многое по-прежнему остается неизвестным. Доступ журналистов в контролируемые русскими районы ограничен, и потому большинство опрошенных жертв – это грузины. Попасть в подконтрольные России районы зарубежные журналисты могут лишь вместе с российскими сопровождающими, а это мешает оценить, насколько пострадал север страны.

Во вторник фотограф, совершавший поездку по занятому русскими северному району Грузии, видел, как казалось, скоординированные действия по уничтожению некоторых деревень.

Дома рушили по частям. Рядом с дорогой лежали разбитые секции заборов. Десятки мужчин, одетых в разномастный камуфляж, стояли вдоль главной улицы, глядя, как оранжевый экскаватор рушит фасад одного из сгоревших каменных домов.

В ряде деревень в центре Грузии произошли убийства из мести – вражда в этих сельских районах длится поколениями. Порой имело место неприкрытое воровство. Иногда нападавшие стремились показать, что баланс сил изменился – теперь власть в руках не у грузин, а у осетинских сепаратистов и у русских, которые их поддерживают.

Количество погибших, судя по всему, не соответствует заявлениям ни одной из сторон.

Россия утверждает, что грузинские войска убили 2 тыс. мирных жителей. Однако в трех больницах российского Владикавказа, куда было доставлено большинство раненых, корреспондент узнал, что туда поступили лишь 259 человек. Судя по этому, число убитых заметно ниже, поскольку в большинстве конфликтов раненых оказывается гораздо больше, чем погибших.

По словам грузинской стороны, в ходе боев были убиты 213 солдат и мирных граждан. Однако Грузия не дает доступа в морги под предлогом защиты журналистов от гнева семей – так заявил министр здравоохранения страны Александр Квиташвили. Зафиксированное число убитых, как ожидается, будет расти одновременно с появлением доступа в подконтрольные русским районы, утверждает он.

Засыпанная свежей землей могила мужа Гюльнары Милитаури, Миши, находится возле куста роз в ее саду. Это одно из шести захоронений, которые журналисты видели во вторник в селении. В деревне с населением около 3,8 тыс. человек, по словам жителей, было застрелено 11 человек.

Как и многие пожилые грузины, 70-летняя Милитаури, преподающая язык в школе, решила после первого нападения не покидать свое жилище. 12 августа загорелся соседний дом. Потом следующий. Бежать было поздно. Вместе с оставшимися членами семьи она сидела и ждала.

Когда мужчины только пришли к ней домой, она пыталась с ними шутить. Она была из Цхинвали, столицы Южной Осетии, откуда, по ее мнению, прибыли и эти люди, и знала тамошних жителей.

"Они сказали: "У нас нет времени разбираться с твоими знакомствами", – рассказала женщина, находясь в окружении 17 родственников дома у дочери, в Тбилиси. Спасли ее в воскресенье.

Затем в другой комнате мужчины застрелили ее мужа и брата Закарию. Они забрали трактор, советский автомобиль, ботинки и стеклянную посуду, после чего ушли.

Через несколько дней пришла группа с другими акцентами. Эти люди забрали водку.

"Всю ночь я сидела и плакала, – вспоминает женщина.

– Я думала: у нас больше не осталось мужчин. Как я их похороню?"

В тот же день в деревне произошли и другие убийства.

Шамиля Окропиридзе, которому было за 60 лет, застрелили, когда он открыл ворота, чтобы посмотреть, что за шум снаружи, рассказывает местный житель Зураб Рамадзе. Его тело не удавалось похоронить несколько дней – во дворе до сих пор чувствуется запах тления.

38-летнего Кобу Чашашвили также застрелили без всяких разговоров. Рамадзе пытался похоронить его во дворе, но повсюду были мародеры, поэтому он тихо похоронил убитого в подвале.

Другой погибший, Нудар Батаури, похоже, прожил еще какое-то время после ранения.

Во вторник в его руке все еще был виден кусок ткани, как будто он перед смертью пытался остановить кровотечение. Кто-то оттащил его тело в уличную умывальную и накрыл полотенцем.

В некоторых случаях беженцы знали, кто из осетин, из каких деревень, сжигал их селения.

Грузин по имени Мурат из Эредви, живущий в пустой школе в пригороде Тбилиси, рассказал, что осетины из Сарабуки, Осури и Приси сожгли часть его деревни. Они уже сражались друг с другом в прошлую войну, в 1990-е, говорит Мурат. Вторую волну мародеров составляли незнакомые люди. Они застрелили его соседку, когда та просила не трогать ее дом. Спустя несколько дней ее тело оставалось на том же месте.

Осетины также пострадали, хотя в большей степени из-за активных бомбардировок, а не от мстивших им убийц. В Цхинвали Ольга Валиева вешала постиранное белье, когда рядом с ее садом взорвалась ракета. Часть стены рухнула, сама женщина упала на землю. Несколько сотен человек четыре часа прятались в подвале одного из домов в еврейском квартале.

Национальную ненависть никто не скрывал.

22-летний журналист Тимур Кигурадзе, раненный осетинскими военными 8 августа близ Цхинвали, говорит, что испугался, когда в больнице раненые осетинские солдаты узнали, что он грузин. 9 августа в Цхинвали почти не осталось осетин, говорит он, но грузины так и не заняли город полностью, а уже на следующий день туда вошли российские войска.

"Они говорили: "Зачем с тобой возятся? – вспоминает Кигурадзе. – Нужно было просто тебя увезти и расстрелять".

Осетинская женщина из грузинской деревни Курта, которая оказалась в числе самых сильно пострадавших и которую, по-видимому, грузинские солдаты не защищали вовсе, говорит, что несколько дней шла пешком, пока ее не подобрала машина. Но осетинские мужчины, ехавшие в машине, выбросили ее, когда она попыталась помочь старой грузинке.

"Зачем ты жалеешь этих грузин?" – сказали они ей.

Нона Цоцория, представительница Грузии в Европейском суде по правам человека, посетившая указанный район во вторник вместе с конвоем журналистов, грузинских чиновников и гуманитарных работников, составила собственное мнение о случившемся.

"Это был не просто грабеж, – говорит она. – Здесь никого не осталось".

По словам большинства беженцев, русские не были к ним враждебны. 70-летняя Нина Албакидзе из Курты, живущая теперь в детском саду в Тбилиси, говорит, что несколько дней ждала в надежде, что за ней приедет Красный Крест. Но 13 августа она решила действовать сама. Когда она вышла из дома, все вокруг было в огне, на улицах лежали трупы коров, начавшие гнить.

Две другие пожилые женщины помогли ей вынести частично парализованного мужа. Дважды они умоляли российских солдат помочь. Те отказались, но позднее на машине скорой помощи прислали ей несколько армейских пайков.

"Солдат сказал: "Бабушка, что ты до сих пор тут делаешь?" – рассказывает она, сидя в комнате детского сада, стены которого украшены изображениями белок. – "Здесь тебе опасно". Я спросила почему. Он ответил, что сюда идут другие".

В других случаях складывается впечатление, что целями нападений были просто влиятельные люди. Сын Албакидзе работал у представителя Грузии в Южной Осетии Димитри Синокеева. Сын осетинки Валиевой работал охранником президента Южной Осетии Эдуарда Кокойты.

"Они приходили в дома к тем, кто был местным лидером", – говорит Александр Ломая, глава Совета национальной безопасности Грузии.

Гюльнару Милитаури спас ее сын Бадри, который приехал на конвое с представителями грузинского правительства – доступ в этот район русские по-прежнему запрещают. Четыре дня женщина ничего не ела. Поплакав вместе, они похоронили тела, вырыв могилы в тени виноградника.

"Они были грузинами, – говорит опирающийся на палку старик, живущий в соседнем доме. – Больше их здесь нет".