Бизнесменов не привлекают льготы ОЭЗ

Как избавиться от бремени уплаты налогов, сохранив при этом свободу?

Размышления над этой насущной проблемой привели на тюремную скамью не одного отечественного предпринимателя. Тем не менее существует выход из ситуации. Особые экономические зоны (ОЭЗ), темпы создания которых в России набирают обороты с каждым годом, могут стать «золотой серединой» между желанием бизнесменов обогатиться и аппетитами государственной казны. Впрочем, пока ОЭЗ кажутся всего лишь миражом. 

Стать участником свободной экономической зоны – равнозначно женитьбе на дочке чиновника. Так любили шутить прогрессивные предприниматели начала 90-х годов. Система, которая в других развивающихся мировых державах стала залогом дальнейшего процветания, в России пока остается «нецелованной невестой». Отечественные ОЭЗ можно пересчитать по пальцам, да и большинство из них существуют лишь на бумаге.

В отличие от наших бизнесменов, участники мирового рынка эту модель используют охотно и эффективно. По данным UNIDO (Организация объединенных наций по промышленному развитию), свободные экономические зоны существуют в 120 странах мира. Их годовой экспортный оборот оценивается в $600 млрд. Внутри ОЭЗ работают 50 млн человек. На Россию пока приходится малая толика этой статистики. В ближайшие годы отечественные чиновники должны определить, способны ли наши бизнесмены работать в условиях финансовой поддержки государства либо этот плод так и останется запретным для российской экономики.

Посторонним вход запрещен

Идея создания свободных (они же особые) экономических зон в нашей стране появилась еще в советское время. Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев построил свою программу перестройки на идее внедрения элементов рыночной экономики в плановую. В конце 80-х годов по инициативе правительства СССР была разработана единая государственная концепция свободных зон. По замыслу разработчиков в этих зонах должны были сконцентрироваться высокотехнологичные производства, развитие которых предстояло обеспечить иностранному капиталу. Тогда власть наивно полагала, что благодаря налоговым льготам через ОЭЗ в страну хлынут иностранные инвестиции, которые остановят кризис в экономике страны и обеспечат ей стабильный рост. При создании свободных зон практически не учитывалась экономическая эффективность решений. Как и следовало ожидать, на федеральном уровне идея не дошла до реализации, но ее подхватили на местах. 

Уже в 1990 году 11 регионов (Ленинград, Выборг, Находка, Зеленоград, Кемеровская, Новгородская, Калининградская, Сахалинская и Читинская области, Алтайский край, Еврейская автономная область) попросили Верховный Совет РСФСР объявить их территории зонами свободного предпринимательства.

Москва пошла навстречу просьбам из провинции, однако закон о свободных зонах так и не приняли. Инвесторам не были предоставлены гарантии, поэтому массового притока иностранных капиталов в российскую экономику не последовало. Более того, в 1993 году таможенные и налоговые льготы, которые поначалу щедро предоставлялись регионам, были урезаны. К началу 1993 года появился проект закона «О свободных экономических зонах», который предусматривал формирование двух разновидностей зон – свободных таможенных зон и зон экспортного производства. Тем не менее разногласия между законодательной и исполнительной властью не позволили проекту вступить в силу: на закон наложили вето президент Борис Ельцин и Совет Федерации.

Вплоть до начала 2000-х годов продолжались безуспешные попытки принять закон. Однако за время его прохождения все 18 формально созданные в России свободные зоны упразднили. По мнению чиновников, это было вполне адекватное решение – регионы, получившие налоговые преференции, превратились во внутренние офшоры, куда прорывались не только местные бизнесмены, но и предприниматели из прилегающих областей. У всех на слуху махинации, которыми пользовались менеджеры ЮКОСа, продавая нефть через неизвестные калмыкские фирмы, хотя цистерны компании никогда не проходили через эту республику.

Легальность российских свободных экономических зон середины 90-х годов до сих пор под вопросом. «Офшоры зачастую создавались решением региональных властей. Особой популярностью у бизнесменов пользовались закрытые административно-территориальные образования (ЗАТО), в некоторых из них льготы составляли 75 – 99% от начисляемых к уплате налогов», – вспоминает Илья Плеханов, генеральный директор консалтинговой компании «Советник».

Свои привилегии сохранили лишь учрежденные отдельными законами экспортные зоны в Калининграде и Магадане. Впрочем, и они обеспечивали скорее не развитие экспортного производства, а облегченный экспорт товаров и сырья.

Вопрос о создании правовой базы ОЭЗ был вновь поднят лишь на втором сроке президентства Владимира Путина. В июле 2005 года закон «Об особых экономических зонах в РФ» был принят Госдумой и одобрен Советом Федерации.

На его основе Минэкономразвития провело конкурс предложений по созданию конкретных зон. Осенью 2005 года министерство опубликовало его результаты. Риск породить новые офшоры привел к тому, что из более чем 70 заявок одобрили менее 10 предложений по созданию промышленно-производственных и технико-внедренческих зон.

Россия – страна курортов

Особые экономические зоны в нашей стране делятся на четыре типа: промышленно-производственные, технико-внедренческие, туристско-рекреационные и портовые. Как следует из названия, они характеризуются собственными видами предпринимательской деятельности. Совмещать в себе сразу два направления резидентам, именно так называют участников ОЭЗ, запрещает законодательство. Например, в промышленно-производственных зонах нельзя возводить жилые комплексы, а в туристско-рекреационных – добывать и перерабатывать полезные ископаемые.

Хотя налоговые льготы должны были бы в первую очередь привлекать промышленных резидентов, в списке из примерно двух десятков российских ОЭЗ на сегодняшний день преобладают зоны, где должны появиться туристические и оздоровительные комплексы. Семь таких зон создано в Краснодарском крае, на Ставрополье, на Алтае и у озера Байкал.

Большинство из них возникли лишь в прошлом году, поэтому о каких-либо результатах их деятельности говорить пока рано.
«Нынешнее преобладание зон подобного типа среди остальных свободных экономических площадок обусловлено двумя факторами. В нашей стране существуют регионы, которые давно наладили свою промышленную базу. Тем не менее они серьезно отстают в бытовой сфере, а конкретно – в сфере массового досуга и отдыха. Например, Иркутская и Калининградская области по своим природным данным могут рассчитывать на звание не только промзон, но и на создание курортов, способных вступить в конкурентную борьбу с популярными среди российских туристов Турцией и Египтом. С другой стороны, многие регионы по исторически сложившимся обстоятельствам пока не могут привлекать инвесторов для создания новых промышленных площадок. Вместе с тем снизить федеральные дотации и увеличить количество рабочих мест эти области способны за счет рекреационных зон, что можно будет наблюдать на Алтае или в Бурятии», – объясняет юрист консалтинговой компании «Бизнес-хелп» Антон Иванов.

Особых экономических зон промышленно-производственного типа в России пока только две: в Липецкой области и в Татарстане. Налоговые льготы первой из них в размере 20 – 24% уже привлекли к себе внимание 9 резидентов. В основном это компании из вспомогательных отраслей – производители проволоки, теплоизоляционных материалов, стекла, химических реагентов, кормовых добавок. Большинство среди них составляют местные компании, выживание которых гарантируют лишь налоговые преференции.

Имена многих резидентов Приволжской ОЭЗ уже давно известны на федеральном уровне. В частности, свои проекты в рамках этой зоны реализуют «дочка» «Татнефти» и подразделение «Северсталь-авто» (новое название – Sollers). Свою ставку на новых инвесторов уже сделал президент Татарстана Минтимер Шаймиев. Республика фактически исчерпала потенциал роста добычи нефти – сейчас местные компании производят не более 31 млн тонн «черного золота», тогда как в советские времена годовой дебет только одного Ромашкинского месторождения доходил до 100 млн тонн. Для диверсификации доходов бюджета местные чиновники не стали придумывать ничего нового и избрали традиционный путь. Татарская ОЭЗ «Алабуга» возникла на месте несостоявшегося при СССР строительства гигантского Елабужского тракторного завода. Теперь на этом месте Шаймиев обещает развернуть производство 75 000 коммерческих автомобилей Fiat Dukato, от 50 000 до 150 000 седанов Fiat Linea и 50 000 грузовиков Isuzu. «Закамская зона превратится в «татарский Детройт» уже примерно к 2012 году», – обещает президент республики.

НИИ «ЧАВО дальше»?

Помимо развития производства и организации культмассового досуга, создание ОЭЗ, по замыслу чиновников, будет направлено также на реанимирование научно-исследовательских лабораторий и конструкторских бюро, почти исчезнувших за два последних десятилетия. Спасительными площадками для новаторов и изобретателей должны стать ОЭЗ технико-внедренческого типа, которые за счет таможенных и налоговых льгот помогут вернуть на родину уехавших на Запад сотрудников многочисленных НИИ советского периода. Правительство уже приняло решение о создании четырех подобных зон – двух в Московской области и по одной в Санкт-Петербурге и Томске. Каждая из ОЭЗ уже заинтересовала примерно по 8 – 10 резидентов. Правда, в основном компании совместно с администрациями пока ведут организационную работу по освоению новой территории: присматривают площадки для строительства, освобождают их от нынешних собственников, заключают договоры с подрядчиками и архитекторами на снос старых и строительство новых цехов и лабораторий.
О перспективах проектов, которые планируется реализовать в этих ОЭЗ, говорить пока рано. Резиденты сначала пытаются получить права на работу в льготных условиях и только потом озадачиваются конкретными инвестиционными решениями. В Томске китайская компания «Сибэй» якобы собирается построить деревоперерабатывающее предприятие, а австралийская

Solagran планирует инвестировать сумму в $21 млн в создание биотехнологического производства.

В городе на Неве ОЭЗ будет состоять из двенадцати НИИ, в числе которых – центр лазерной физики, телекоммуникационный центр, Санкт-Петербургский университет и Государственная морская академия им. адмирала Макарова. Впрочем, костяк «Нойдорфа», как называется питерская экономическая зона, предполагается сформировать из многочисленных средне-специальных и высших учебных заведений Минобороны РФ. Именно такая структура, по мнению местной администрации, должна «вызвать неподдельный интерес у инвесторов и резидентов».

Наибольшее внимание вызвала ОЭЗ в Дубне Московской области. По словам руководителя территориального управления РосОЭЗ по Московской области Александра Раца, выбор обусловлен опять-таки историческими закономерностями. Примерно 15 – 20 лет назад ученые местной лаборатории Объединенного института ядерных исследований создали материал, получивший название «трековые мембраны», который является идеальным фильтром при очистке жидкостей и газов от механических микропримесей (пыли, взвеси, бактерий). В Дубне российская компания «Трекпор Технолоджи» наладила серийное производство медицинской техники – плазмофильтров и аппаратов для плазмафереза крови. Подобные аппараты закупают более 1000 лечебных учреждений России и стран СНГ. Поворотным событием для ОЭЗ «Дубна» стал визит Дмитрия Медведева, состоявшийся в апреле этого года, после которого гендиректор «Роснанотеха» Леонид Меламед объявил о том, что первым проектом госкорпорации в особых экономических зонах станет создание масштабного производства каскадных трековых фильтров.

Дубна привлекла к себе и международных инвесторов. В мае в городе побывала делегация Мicrosoft во главе с генеральными управляющими Эриком Хаутала и Арне Йозефсбергом. Они рассматривали возможность для размещения в Подмосковье data-центра. Оба менеджера не скупились на комплименты. «Сегодня онлайн-сервисы нашей корпорации используют около 500 млн пользователей. В ближайшие 10 лет их число планируется увеличить до 4,5 млрд», – заявил Хаутала, объясняя, с какой целью приехал в Дубну.

Нашу гавань обходили корабли

В условиях, когда правовая база особых экономических зон оставляет желать лучшего, далеко не все крупные инвестиционные игроки рынка рвутся стать резидентами этих проектов. Так, раздача государственных преференций в форме ОЭЗ портового типа, которая происходила в начале нынешнего лета, закончилась провалом. Казенное субсидирование получили лишь три проекта. Два из них – аэропортовые зоны, которые будут созданы в Ульяновске и Красноярске, и одна портовая ОЭЗ появится в Хабаровском крае.

Большинство частных игроков отказались участвовать в конкурсе. Сомнения со стороны потенциальных участников вызывали нормативные документы, подготовленные профильными министерствами. В частности, по словам Марины Иркли из ИК «Велес Капитал», возникли серьезные разногласия между статьями Кодекса торгового мореплавания и Гражданского кодекса. Согласно одному закону буксиры, ледоколы и иные суда должны находиться в составе инфраструктуры портов, согласно другому – являются самостоятельными объектами, что влечет за собой противоречие прав капитанов и портовых администраций. Опасения владельцев крупных портов, по мнению Иркли, связаны с пробелами в законодательной базе. Создание ОЭЗ предполагает наличие определенной инфраструктуры на территории порта. От гипотетических резидентов требуют составления бизнес-плана в самые сжатые сроки, что может нанести урон их прибыли и сделать невозможным исполнение контрактов.

По словам аналитика ИК CiG Натальи Сорокиной, на резидентов портовых ОЭЗ накладываются серьезные обязательства – они должны вложить 50 – 100 млн евро в зависимости от использования речного или морского порта. «При этом управление особыми экономическими зонами берет на себя госкомпания РосОЭЗ, а крупные владельцы инфраструктуры и земли в портах лишаются возможности влиять на ситуацию, – говорит Дмитрий Баранов из УК «Финам Менеджмент». – Оценив возможные выгоды и риски от ОЭЗ, владельцы портов решили не создавать у себя этих зон, даже несмотря на возможность государственного финансирования».

Недоверие к собственникам новых промышленных объектов, созданных в рамках ОЭЗ, выражают даже жители районов, вблизи которых могут возникнуть наукограды или Силиконовые долины. Их беспокоит не столько экономическая, сколько экологическая составляющая предприятий. В частности, ввод в эксплуатацию Чагодощенского стекольного завода в Липецкой области вызвал скандальное противостояние со стороны деревенских и поселковых фермеров. «Требование чиновников предоставить технико-экономическое обоснование проектов для ОЭЗ предполагало слишком короткие сроки для его разработки. Резиденты сконцентрировались на экономической доходности будущего производства и проигнорировали общественно-политические особенности каждого региона. В итоге жители Липецкой области организовали акции протеста, а вневедомственная охрана стеколького завода разогнала митингующих с помощью травматического оружия и резиновых дубинок. Местечковый кризис удалось предотвратить лишь после обещания губернатора Олега Королева построить шумоизоляционную стену протяженностью в два километра», – рассказал «Ко» местный профсоюзный лидер Анатолий Бердыш. По его словам, «договориться» с протестующими позволила фактическая взятка в виде обещания «наладить водоснабжение, создать культурно-оздоровительный комплекс с плавательным бассейном и построить детский сад». «Без радикальных действий администрация на это не пошла бы еще несколько десятилетий», – жалуется Бердыш.

«Подобные конфликтные ситуации сопровождают любое новое экономическое решение. Портовикам удобнее работать в нынешних условиях. Отсутствие гарантий со стороны государства не дает стимула для разрушения нынешней инфраструктурной цепочки и разработки пусть даже более доходных альтернативных путей развития бизнеса. Профсоюзы, со своей стороны, пытаются отжать по полной «льготных» бизнесменов, благо, механизмы подобного политического рэкета придумали еще в позапрошлом веке», – полагает замглавы Центра политтехнологий Алексей Макаркин.

Даже нынешние резиденты стараются найти в ОЭЗ лишь очередной налоговый оазис, нежели площадку для моделирования принципиально нового экономического механизма. Косвенным подтверждением тому является мнение представителей Мicrosoft, которые не скрывают, что Дубна привлекла внимание мирового гранда IT по многим причинам: не только как крупный международный научно-исследовательский и технологический центр с развитой, в том числе информационной инфраструктурой, но и как город, где существует по соседству атомная электростанция. В первую очередь корпорацию Билла Гейтса интересовали возможности, которые будут созданы в особой экономической зоне, включая налоговые льготы и режим свободной таможенной зоны.

Выгода государства, которое дает преимущества одному бизнесмену перед другим, пока также не очевидна. Например, в ОЭЗ «Алабуга» к началу 2008 года уже вложено 5 млрд рублей бюджетных средств. До конца 2009 года на инфраструктуру зоны заготовлено еще 6 млрд. «Отбить» эти деньги татарские чиновники планируют только в перспективе. Главный доходный проект ОЭЗ – автостроительное производство Sollers – обещает вернуть бюджету 12 млрд рублей, но в течение не менее пяти лет.

По «бразильской системе»

В мире количество различных свободных экономических зон давно превышает 3000. В отличие от российских, немалая часть международных ОЭЗ – это зоны производственного типа. Одним из первых – в 1967 году – на свет появился «промышленный округ свободной зоны Манаус» в Амазонии на территории Бразилии. В нем оказались почти 30 предприятий топливно-энергетического комплекса, продукция которых была жизненно важной для внутреннего бразильского рынка. Соответственно, экспорт продукции этих предприятий составлял всего 3 – 5% объема производства. Они стимулировались также за счет налоговых льгот.

В Китае с 1984 года в рамках кампании по привлечению иностранных инвестиций в 14 портовых городах начали создаваться зоны экономического и технического развития. Перед ними была поставлена цель создать предприятия с качественно новым технологическим уровнем для выпуска экспортно-ориентированной продукции. Предприятиям с иностранным капиталом предоставлялись налоговые льготы, в частности подоходный налог по ставке 15% (для остальных этот показатель равнялся 37 – 45% и выше). Те, кто занимался проектами, рассчитанными на десять лет, могли освобождаться от налога на 2 года с начала получения прибыли. Следующие 3 – 5 лет они уплачивали половину подоходного налога. Предприятия, поставляющие на экспорт до 70% объемов годового производства, уплачивали 10-процентный налог. Предприятия, использующие передовую технику и технологии, по истечении срока освобождения от налога уплачивали его по ставке 10% в течение следующих 3 лет.

В США уже к 1973 году насчитывалось 84 научно-технические зоны. Наиболее крупная из них – пресловутая Силиконовая долина. Там было сосредоточено 20% мирового производства компьютеров и вычислительной техники. В будущем в США планируется создать до 1000 свободных экономических зон. Правда, по мнению международных политологов, этому могут помешать существенные расходы на заказы для оборонной промышленности, предприятия которой вряд ли смогут претендовать на статус резидентов ОЭЗ.

Большая часть действующих в мире производственных зон ограничена пределами предприятий и производственных комплексов. Зоны, представляющие собой небольшой город или район, как это зачастую бывает в нашей стране, встречаются редко.

Если в США последние тридцать лет отличались относительно стабильным экономическим положением, то создание ОЭЗ в Бразилии и Китае могло послужить примером либо движения к промышленному процветанию, либо серьезной деградации экономики.

В Бразилии благодаря новым политическим санкциям с 1967 года начался период бурного экономического роста. В период 1967 – 1975 годов экономика росла в среднем на 11% в год, а промышленность – на 15%. Примерно те же показатели сейчас демонстрирует и Россия. Экспорт быстро увеличивался и становился все более разнообразным. Во второй половине 70-х годов уровень капиталовложений составил примерно 24% национального дохода, но несмотря на увеличение экспорта и расширение его структуры, импорт рос еще быстрее. Качественного производства высокотехнологичных продуктов автомобилестроения, горнорудного оборудования в стране не существовало, в связи с чем дефицит восполнялся импортными товарами. Бразилию также подвел энергетический кризис – страна практически не производила собственной энергии, что при четырехкратном взлете цен на нефть в 1973 – 1974 годах привело к коллапсу. На покрытие внешнеторгового дефицита, а также закупку судов за границей, страхование, обеспечение доходов иностранных инвесторов и выплату процентов по иностранным долгам Бразилия во второй половине 70-х годов начала привлекать крупные зарубежные кредиты. После того как Мексика отказалась от уплаты внешнего долга в 1982 году, международные банки перестали кредитовать страны Латинской Америки, и Бразилии пришлось пройти длительную процедуру переговоров с МВФ и частными кредитными банками об отсрочке выплаты долгов. Национальный доход в 80-е годы упал до 2,9%, стоимость импорта сократилась с $23 млрд в 1980 году до $12 млрд в 1985 году. Рас-считаться по внешним долгам страна смогла лишь в 90-е.

В отличие от Бразилии, китайские бизнесмены за счет революционных экономических решений превратили свое государство в одного из ведущих игроков мирового рынка. Помимо прочего, важное значение в становлении Китая сыграли и ОЭЗ, созданные в стране более 20 лет назад. В 1960 году Советский Союз прекратил оказание помощи Поднебесной и отозвал из страны специалистов. Амбициозные цели Пекин поставил перед собой в 1978-м, после того как власть в стране перешла к Дэн Сяопину. Достижение поставленной им цели – четырехкратного увеличения ВВП к 2000 году – было фактически завершено к 1984 году. Причем в Китае пошли по встречному пути – законодательную базу в стране готовили претенденты на участие в ОЭЗ. За 15 лет администрация пяти особых зон (Хайнань, Шэньчжэнь, Чжухай, Сямынь и Шаньтоу) разработали более 250 документов, многие из которых были использованы в будущем.

По мнению экономистов Цзилиньского внешнеэкономического торгового института, вряд ли расцвет китайской экономики можно связывать исключительно с созданием на территории страны ОЭЗ. «Скорее, это обусловлено возможностями частной собственности, решение о легализации которой было принято практически одновременно», – рассказал «Ко» специалист института Ву Дзиньлинь. «Россия выбрала иную отраслевую направленность. Государство поглощает частных инвесторов, оставляя свободным промышленникам лишь малую толику финансового пирога», – соглашается китайский экономист Чарли Ган.

В любом случае развитие ОЭЗ в России в большей степени будет зависеть от позиции чиновников по этому вопросу. Учитывая «бразильский опыт» создания свободных зон и менталитет отечественных предпринимателей, отличный от китайского прагматизма, российским чиновникам для удачного завершения эксперимента стоит задуматься не только о налоговых и таможенных преференциях, но и о целенаправленном субсидировании особо перспективных частных проектов.