Как взятку ни трактуй, она останется взяткой

Сегодня я продолжу знакомить вас с увлекательной историей одной взятки. Запутанная история, неоднозначная... Хотя, это для кого-то она кажется неоднозначной. А по мне, взятка есть взятка - какие тут могут быть рассуждения и отговорки? О каком снисхождении может быть речь? Кстати, начало истории - «50 тысяч долларов для судьи...». И давайте продолжим - там слишком много интереснейших фактов.

13 апреля 2000 г. Людмила Николаевна Майкова пригласила к себе в кабинет работников прокуратуры и сделала заявление по поводу взятки. То есть деньги находились у Л.Н. в течение некоторого времени. Как долго? Об этом чуть позже.Значит, из метро она едет с деньгами домой, потом с деньгами же едет на работу, в свой кабинет, и уже туда вызывает прокуратуру. Ну, прокуратура приехала, осмотр места происшествия, следственные мероприятия. Майкова рассказала, что деньги получила буквально накануне, и ей верят. Возбуждается то самое уголовное дело № 192309 в прокуратуре Центрального округа Москвы. А надо сказать, что прокуратуру ЦАО тогда возглавлял Буксман Александр Эммануилович. Сейчас это первый зам.генерального прокурора. Буксмана с Майковой связывает давнее знакомство.Следователи берутся за дело. Допрашивают очень видных людей. В том числе судью Высшего арбитражного суда Галину Сухову. Яковлева Вениамина Федоровича вызывают на беседу. И вот в процессе следствия стали возникать разные вопросы. Сначала появилась информация, которая ставила под сомнение версию Майковой. По этой информации, деньги попали к Л.Н. совсем не накануне, они были получены аж месяцем раньше – в марте.

И сразу следом куча вопросов, и все неприятные. Например: как же оценить поведение Л.Н. в течение всего этого времени? Да, то, что она сама заявила в прокуратуру – ей зачтётся как явка с повинной. Но вопрос от этого не снимается: сколько-то времени Л.Н. держала у себя взяточные деньги. Если по закону - как ни крути, получалось, что нужно было предъявлять обвинение и самой Майковой.Но отвлечемся на минуту от уголовной тематики. Ситуация ведь на самом деле очень простая. Председатель суда, в котором рассматривается дело, неофициально встречается с заинтересованной стороной. Много раз они созваниваются по телефону. Майкова общается напрямую или через судей – например, через Брагину Елизавету Андреевну.Обращаюсь к Вениамину Фёдоровичу Яковлеву, который тогда был Председателем Высшего арбитражного суда: - Как вы оцениваете эту ситуацию с точки зрения судейской этики? Такую неразборчивость в контактах как вы оцениваете? Нормально это для председателя суда? Вы ведь активно поддерживали версию Майковой.

-А может, надо было вовремя проявить принципиальность – тогда многих ошибок удалось бы избежать?Мне, например, всё понятно. Если судья позволил себе один раз нарушить этические нормы – за этим обязательно последуют и другие неправильные поступки. Если судья тайком встречается с участником дела – стоит ли удивляться, что в ходе такой встречи к рукам прилипли деньги?

Ну не на этой встрече, так на следующей это бы обязательно произошло.То есть я хочу сказать: как ни странно, деньги, взятка – это вторично. Первичной является моральная, этическая установка, которая существует у судьи внутри. Если судья готов по закоулкам встречаться с заинтересованной стороной – всё. Не так уж важно, выйдет он из метро с деньгами в руках или поступит как-то похитрей…

Главное – судья уже показал, что он готов переступить этические рамки.
Как же реагировала судебная система. А она действовала по принципу круговой поруки. Как только ситуация стала выходить из-под контроля и угрожать обвинением в адрес Майковой, тогда Вениамин Федорович Яковлев даёт сигнал своему руководителю секретариата, Борису Яковлевичу Полонскому. Тот идёт к своему давнему приятелю Василию Васильевичу Колмогорову, заместителю Генпрокурора.Параллельно Майкова ведёт работу с Буксманом. И в январе 2001 г. Генеральная прокуратура поспешно закрывает дело. Знаете, с какой формулировкой? Будете смеяться. Следствием установлено, что взятка давалась в интересах третьих лиц. Но не доказана связь этих третьих лиц с участниками арбитражного процесса по делу «Носты». То есть те, кто передавал деньги Майковой, не имели доверенности на ведение дела в суде, и поэтому взятка не считается – так что ли?Но это ещё не всё. Как по-вашему, что стало с деньгами? Вы не поверите. Деньги, все 50 тысяч долларов, ВОЗВРАТИЛИ, в той же упаковке. Я хочу сказать, что нам надо очень ценить, что у нынешнего руководства страны и судебной, арбитражной системы есть принципиальная позиция. Есть воля отступить от круговой поруки. Это позволяет надеяться на изменения к лучшему.

Но почему же Л.Н., продержав у себя взяточные деньги, через какое-то время пошла в прокуратуру? Понимала ведь, что будет огласка, риск, репутационные потери. Такие шаги делаются, только если совсем нет выбора. Похоже, так и было в этой истории.Что же произошло, что толкнуло Л.Н. на этот шаг? У меня есть соображения на этот счёт. Я их выскажу в одной из следующих статей. А в том, что Майкова заявила в прокуратуру, нет никакого геройства. Это лишь оборотная сторона очень грязной истории. Весь сыр-бор – из-за того, что Майкова с заинтересованной стороной встречалась, и деньги она взяла.То есть любая прикосновенность судьи к такого рода скандалу означает, что судья дал себя втянуть в этот скандал. И это непростительно, потому что есть простой рецепт для судей: не шушукайся с заинтересованными сторонами по закоулкам, не бери денег – и тебе не придется писать заявления в прокуратуру фактически на самого себя…А как вы думаете, если кто-то из благодетелей, закрывших дело, обратится к Майковой по конкретному делу – сможет она отказать?

Владимир Соловьев