Почему Эстония боится всего русского?

На днях в Эстонии был в очередной раз ужесточен закон о языке. Признаются недействительными все удостоверения о знании эстонского, выданные до 1999 года. Тем, кто не заканчивал эстонскую школу, придется заново сдавать экзамен на знание государственного языка, чтобы устроиться на новую работу. Так в Эстонии решают проблему интеграции трети населения, которое почему-то никак не хочет становиться эстонцами. Все просто: для этого они должны отказаться от своих ценностей и назваться оккупантами. Это и есть суть конфликта, выплеснувшегося на улицы год назад. 

Девочка и торт

Маша учится в эстонской школе. Девочка из русской семьи вырвалась из замкнутого круга "вынужденной моноэтничности" - в отличие от большинства своих сверстников, которые ходят в русские школы и общаются только с русскими, она говорит и по-русски, и по-эстонски. У нее и русские, и эстонские друзья. Но дружить все вместе они пока не научились.

У Маши был день рождения. Эстонских одноклассников она пригласила пораньше, чтобы к пяти вечера их сменили русские друзья. Дети веселятся, время пролетает незаметно, на носу пять, а свечи на именинном торте еще не зажжены. И все не прочь гулять и дальше. И тогда Маша говорит: ребята, сейчас придут мои русские друзья, давайте играть вместе. После этих слов эстонские дети как по команде исчезают. Без оглядки на нетронутый торт.

Неграждане по рождению

Первым человеком, с которым я заговорила на территории Эстонии, был Александр. Водитель такси. Оказалось, бывший "афганец" в Эстонии всю жизнь. Как сын военного, эстонское гражданство он получить не может. Но на жизнь не жалуется. Говорит, русские и эстонцы в Таллине, где живет половина всего русскоязычного населения страны (а это около 200 тысяч человек), существуют в параллельных мирах. У русских свои магазины, прачечные, бары.

Половина, если не больше, водителей такси в Таллине - русские. В основном это интеллигентные мужчины за 45 с высшим образованием. Как правило, дети военных, оставшихся здесь после развала Союза, или специалистов, которые отстраивали Эстонию после войны. Созданное их отцами таллинское метро работает до сих пор. А вот сланцевые шахты ныне заброшены. Тем, кто в них работал, за тяжкий труд давали квартиры. Эстонцы завидовали работягам. Еще один мой собеседник, Владимир - как раз сын такого строителя: "Соседи сетовали: мол, за что вам квартиру дали? А мы их спрашивали: а вы полезете под землю? Ответ был один: нет".

Чтобы понять, как эстонские власти ведут диалог с "меньшинствами", отправляюсь к министру по делам народонаселения Урве Пало. Очаровательной белокурой Урве проще изъясняться по-английски, но она любезно соглашается говорить со мной по-русски, извинившись, что знает его плоховато.

- Практики мало, - сетует моя собеседница. - А вообще у нас установка: каждый говорит на своем языке, и все понимают друг друга. Правда, иногда нам сложно найти слова.

Например, министр народонаселения, как оказалось, не знает слово "население" по-русски. Обращается за помощью к своей сотруднице Эве-Марии.

Мне интересно, кто же принимает участие в дискуссиях, о которых говорит Урве. Ведь многие русские вообще не говорят по-эстонски, особенно старшее поколение.

- В Эстонии более 500 культурных обществ, - говорит Урве. - 80 процентов из них - русские. Я регулярно с ними встречаюсь. Были встречи, на которых присутствовало 50 человек! 

"Массовый пьяный психоз"

Значит, с негражданами министр не общается? На них, получается, вообще рукой махнули?

Впрочем, раз в месяц любой житель Эстонии может записаться на прием к министру.

- Это не только право, но и необходимость иметь свой язык и культуру, - с искренней убежденностью говорит Урве Пало. - Люди должны знать свои корни, изучать родной язык. Тогда у них будет больше интереса к той культуре, в которой они сейчас живут. Ведь у нас 33% населения неэстонцы! И это никогда не кончится. У меня вот шестеро соседей. Даже немного смешно, но половина из них - русские.

Пример, конечно, к месту, но значительно более убедительным мне представляется красноречивый факт: за последние десять лет в Эстонии было издано всего 37 книг на русском языке.

А Урве Пало продолжает свой "монолог цивилизаций". По ее мнению, события вокруг Бронзового солдата не повлияли на отношения между русской и эстонской общинами.

- Не кажется ли вам, что, если бы памятник оставили на месте, у людей не возникло бы столь очевидного повода для протеста? - спрашиваю чиновницу.

- Думаю, сейчас статуя на своем месте. Красивое место, по-моему, - слышу безмятежный ответ.

- А как вы оцениваете действия полицейских, избивавших подростков дубинками?

Ответ оказался неожиданным: "Это была кризисная ситуация. Много пьяных молодых людей, эффект массового психоза. Ситуация, когда полиция должна была реагировать".

Так значит, это был массовый психоз? То есть просто толпы пьяных разгулялись под шумок?

В лице эстонских чиновников единая Европа получила несгибаемую идеологию отрицания всех и всяческих прав человека абсолютно советского образца. И если все остальные страны мучительно соображают, как сделать так, чтобы толпы мигрантов с их правами и требованиями не уничтожили в ближайшие годы европейскую "самоидентификацию" как таковую, государства Балтии с упоением искореняют "инакопроисхождение" для того, чтобы однажды, задавив всех местных русскоязычных, открыть свои границы для абсолютно чуждых языков, веры и культуры. Деваться будет некуда: под землю-то прибалты не полезут.

Школы без учителей

Андрей Красноглазов и Инга Мангус возглавляют Институт Пушкина - одно из тех "культурных обществ", о которых говорила Урве Пало. Табличка на старинном красивом доме в самом сердце Таллина - только на эстонском. Александр и Инга объясняют мне, почему русские школы в Эстонии закрывают.

- Школы лихорадит. Нет учителей, нет финансирования. Да и учить уже почти некого: уехали семьи военных, рождаемость среди русскоязычных упала. Ну и, конечно, реформа образования. Школы объединяют, параллельно вводя все больше предметов на эстонском.

Пока это лишь эстонская литература в последнем, 12-м, классе, а в некоторых школах еще и граждановедение, история Эстонии, география и музыка. Цель - преподавать 60% предметов на эстонском. 

Все учителя русских школ в Эстонии предпенсионного возраста. Значит, скоро учить детей будет некому. Ведь в Эстонии нет ни одного вуза, где бы готовили русскоязычных учителей физики, химии, географии, истории... Кстати, все учебники в русских школах - переводные кальки эстонских аналогов. Историю русским детям преподают по учебнику Марта Лаара, в котором особое значение уделяется "советской оккупации" - к вопросу о том, почему у многих русских нет желания интегрироваться.

С другой стороны, политика ассимиляции дает о себе знать. Многие даже берут себе эстонские имена (был Сидоров, стал, например, Лахти). Так легче устроиться на работу. В последнее время все больше русских отдают детей в эстонские школы. Но русский там можно учить лишь как второй иностранный, с шестого класса. В результате дети не умеют ни писать, ни читать на родном языке.

Пока в Эстонии 63 русских гимназии, сколько их будет завтра - одному богу известно.

Новые эстонцы

- Я думаю, в Эстонии есть определенный страх перед русскими, - говорит Инга. - Фактически треть населения устранена от управления государством. В парламенте нет ни одной русскоязычной партии. У нас 140 тысяч неграждан!

Из России через фонд "Русский мир" институт получил грант на поддержку русского языка. Это и курсы повышения квалификации для учителей русских школ, и ознакомительные поездки по России для школьников. Недавно при институте была создана Русская воскресная школа.

- Каждое воскресенье к нам приходит 30 детей, - говорит Александр. - Это те ребята, которые учатся в эстонских школах. Родители понимают необходимость их интеграции в эстонское общество, но при этом хотят сохранить национальную идентичность. Вот за ними будущее. Эти дети смогут влиять на политику Эстонии.

Лена и Паша как раз такие дети. Как и Маша, они ходят в эстонскую школу. И чувствуют себя в своей тарелке как среди русских, так и среди эстонцев.

Как-то раз класс повели на экскурсию по городу. Учительница стала рассказывать про памятник Солдату и про те "бесчинства", которые русские творили из-за такой "ерунды". Лена и Паша возразили ей: нет, для русских памятник был важен. Завязался шумный спор. Двое были против целого класса. А потом Паша сказал: "И вообще, ваши прадедушки и прабабушки фашизм не побеждали. А наши победили".