Что еще можно спасти в СНГ?

“Свобода и демократия были нашим выбором еще 150 лет назад, когда даже поэты не мечтали об эстонском государстве. Многим финно-угорским народам еще предстоит сделать такой выбор” — этот едва завуалированный призыв президента Эстонии Томаса Ильвеса к финно-уграм России восстать и свергнуть “московское иго” можно воспринимать лишь как анекдот. Но то, что происходит по периметру российских границ, больше походит на трагедию. Бывшие братские республики словно затеяли соревнование: кто поизящнее покажет Москве кукиш.

Существует ли возможность изменить ситуацию? Очень может быть, что сейчас у нас появился пусть небольшой, но все же шанс. Только вот сумеем ли мы им воспользоваться?

“Как союзник Грузия в обозримом будущем потеряна для России. В XVIII веке Грузия, которая раньше ориентировалась то на шахскую Персию, то на султанскую Турцию, сделала стратегический выбор в пользу Москвы. В отместку персидский шах Ага-Магомет-Хан превратил в пустыню половину страны, но это уже ни на что не повлияло. Сегодня Грузия вновь сделала стратегический выбор, который ничто не в силах изменить. И на этот раз выбор не в пользу России”, — с грустью сказал мне один из самых уважаемых московских грузин Юрий Кобаладзе.

Кому-то подобное мнение может показаться фантастичным. Но то, что кажется фантастикой сегодня, вполне может стать обыденностью завтра. Кто, например, в 1993 году поверил бы, что вопрос о вступлении Грузии в НАТО всерьез станет на повестку дня? А кто бы в 1975 году не рассмеялся в лицо “безумцу”, считавшему, что через считаные годы единое советское государство исчезнет как пыль?..

Некоторые исторические события вызваны совпадением если не случайных, то уж точно субъективных факторов. Что бы например, произошло, если бы в 1998 году тяготившийся должностью начальника Контрольного управления Кремля Владимир Путин выполнил бы свое желание уйти с госслужбы в юридический бизнес?

Но есть и такое труднообъяснимое, но при этом абсолютно реальное понятие, как вектор исторического развития. Если этот самый вектор вступает в действие, то переломить его необычайно трудно.

В позапрошлом веке, например, “пруха” была на стороне Британской империи. Огромное королевство Бирма было завоевано англичанами за две недели ценою жизней 20 британских солдат. Но в ХХ веке подули другие политические ветры, и “империя, над которой никогда не заходит солнце”, начала разваливаться на куски.

Как ни горько это признавать, но с 1991 года вектор развития в бывшем СССР остается неизменным. Несмотря на экономический и эмоциональный подъем в России в эпоху путинского президентства, возможности Москвы в прежней зоне нашего безраздельного влияния с каждым годом все сокращаются и сокращаются.

Рано или поздно количественные изменения должны были перейти в качественные. И в сегодняшней Грузии этот процесс можно наблюдать во всей его красе (или, по желанию, — во всем его безобразии). Среди простого населения идея тесной дружбы с Россией по старинке еще наличествует. Но, как и в любой другой стране мира, курс в нереволюционные дни здесь определяет не народ, а правящий класс.

А за последние годы в Грузии появилась новая, настроенная совершенно определенным образом политическая элита. Возьмем нынешний кабинет министров в Тбилиси. Из его 18 членов 11, включая премьера, еще не достигли 40-летнего возраста. Одна дама-министр — 34-летняя глава ведомства экономического развития Екатерина Шарашидзе — может похвастаться двойным гражданством с США. 12 других ее коллег либо учились, либо проходили стажировку в Америке и других странах Запада.

Ради справедливости надо заметить, что в составе кабмина есть и окончившая два ведущих московских вуза уже в путинские времена министр по делам беженцев Тамара Мартиашвили. Но в отношении своего образования она среди молодых грузинских министров “белая ворона”.

Некоторое количество лет тому назад у Москвы еще оставалась возможность привязать к себе Грузию и показать кукиш НАТО. Для этого надо было найти какую-то форму воссоединения Грузии с Абхазией и стать гарантом соблюдения договоренностей обеими сторонами. Но сегодня, по мнению экспертов, стремительный дрейф Грузии в сторону НАТО уже не остановить.

“План размена Абхазии на нейтральный статус Грузии уже неосуществим, — считает Юрий Кобаладзе. — Уж слишком далеко уехал “политический каток”. Если подобная идея вдруг возникнет, американцы сразу скажут: нечего играть с нами в кошки-мышки. И этого будет достаточно, чтобы все похоронить”.

В силах Москвы сейчас лишь отомстить Тбилиси за НАТО, навсегда оторвав от Грузии Абхазию. Причем сбой не исключен и здесь. “Рано или поздно абхазы и грузины напрямую договорятся между собой, а Москва окажется в роли третьего лишнего, — убежден, например, российский политолог Руслан Саидов. — Чего Абхазия достигла за последние 16 лет? Избавилась от грузинского засилья? Но разве ситуация, когда русских и армян в республике больше, чем самих абхазов, чем-то лучше? Для Сухуми ставка на дружбу с Москвой была вынужденным и тактическим шагом. А тактика — на то она и тактика, что имеет свойство периодически меняться”.

В другой болевой для нас точке — на Украине — для Москвы все выглядит не столь безнадежно. Но лучшее, на что мы можем рассчитывать, это нейтральный статус республики.

Если в украинской политике не произойдет тектонических сдвигов, то к 2017 году Севастополь получит полное право именоваться бывшим городом русской морской славы. Как уже писал “МК”, Черноморский флот и так находится в состоянии самоликвидации из-за катастрофического недостатка финансирования. Но главная беда в том, что у Москвы просто нет аргументов, способных убедить Киев продлить договор о пребывании нашего флота в Крыму.

Наше предложение повысить с 2017 года арендную плату за право базирования ЧФ таким аргументом, во всяком случае, не является. Киев мотивирует необходимость вывода флота соображениями высшей государственной идеологии. А побить идеологический аргумент может только другой идеологический аргумент, но уж никак не деньги. Но какой идеологический проект мы можем выкатить Киеву? Идея “славянского братства” сейчас годится лишь на то, чтобы веселить народ в цирке.

Очень похожая динамика наблюдается и почти в любой другой бывшей советской республике. Неужели мы обречены повторить судьбу Британской империи?..

В конце 90-х один из самых антироссийских чиновников американского совбеза Розмари Форсайт как-то лицом к лицу столкнулась в Ереване с спецпредставителем Президента РФ по Нагорному Карабаху Владимиром Казимировым. После нескольких минут вежливой дипломатической беседы Казимиров ткнул пальцем в направлении Форсайт и торжественно произнес: “Вы проникнете в наш “задний двор” только через мой труп!”
На уровне словесных деклараций под словами бравого ветерана нашей дипломатии с готовностью подпишется почти любой российский политик. Но когда речь заходит о том, что конкретно может и должна сделать Россия для достижения заявленной цели, все усложняется.

Одни российские чиновники заняты самобичеванием и критикой коллег. “Конечно, национальные интересы России требуют интеграции со странами СНГ, — сказал мне обитатель роскошного кабинета в уважаемом госучреждении, — но наша страна управляется сейчас как бизнес-корпорация, а в такой системе координат нет понятия “национальный интерес” — есть лишь понятие “прибыль”. Бизнес-корпорации “Россия” интеграция не нужна. Ведь тогда придется делиться этой самой прибылью”.

Мой собеседник из российского Белого дома был настроен даже менее сентиментально: “Интеграция подразумевает конкретные выгоды для ее участников. А что конкретно получит Россия от интеграции? В сфере экономики мы ничего не выиграем, мы ведь в основном все продаем и покупаем не в СНГ, а совсем в других местах. Так что кроме политических дивидендов положительный эффект от интеграции не очевиден”.

Большая часть российской элиты смирилась с тем, что все будет идти в том же направлении, в каком оно идет сейчас. Многие даже видят в этом положительную сторону. Мол, что уж такого ужасного в том, что многие члены СНГ войдут в состав НАТО или ЕС? Та же Британия давно согласилась на роль послушного младшего партнера Вашингтона. Но разве в ней люди живут хуже нашего? А что, если посмотреть на Швецию, которая отказалась от имперских амбиций еще в XVIII веке? От ее уровня жизни вообще дух захватывает!

Даже если допустить, что в этих рассуждениях есть определенная доля истины, сразу же возникает проблема. Если нынешний вектор развития России не будет переломлен, мы превратимся вовсе не в “новую Англию”, а в нечто гораздо менее привлекательное.

Экономика Британского королевства держится на высоких технологиях, развитой инфраструктуре, малом бизнесе и прочих современных прибамбасах. А у нас, несмотря на всю шумиху вокруг нанотехнологий, все по-прежнему сводится к сырью, сырью и еще раз сырью.

“Глобализация не стихийный процесс развития мировой экономики, а вполне конкретный исторический проект. Этот проект, продвигаемый уже сложившимися мировыми центрами силы, предполагает прежде всего перераспределение ресурсов планеты в свою пользу.

Экономика “глобализирующегося мира” хочет от России только одного: чтобы наша страна навсегда осталась сырьевой периферией. Поэтому на Западе обычно легко закрывают глаза на “шалости” сырьевых государств вроде авторитаризма и коррупции. Но использовать сверхприбыли сырьевых отраслей для модернизации промышленности непозволительно, за этим “глобализаторы” следят строго”.

С этим мнением политолога Юрия Солозобова можно соглашаться или не соглашаться. Но дискуссия на тему, существует ли “мировой заговор масонов-глобалистов”, не имеет ровным счетом никакого значения. Чтобы убедиться в колониальном характере нашей экономики, достаточно внимательно изучить российский торговый баланс. Мы превращаемся в сырьевой придаток не только для Запада, но и для Китая.

Не похожа Россия на Англию и в еще одном отношении. Туманный Альбион — остров, находящийся в центре Европы. Отголоски неблагополучия в бывших колониях докатываются сюда лишь в виде волн иммиграции да террористов-смертников. Россия же не отделена от бывших братских республик океанскими просторами. Они как были нашими соседями, так ими и остались.

Допустим, с точки зрения безопасности нам нечего беспокоиться о европейских республиках бывшего СССР. “Добрые дяди” из Евросоюза и “товарищи волки” из НАТО обо всем там позаботятся. Но ведь есть еще и Средняя Азия, которую в Евросоюз точно не возьмут!

Авторитетный американский журнал Foreign Рolicy недавно опубликовал свой ежегодный рейтинг 60 “провалившихся государств”. Узбекистан, Таджикистан, Киргизия и Туркмения заняли в нем соответственно 26-е, 38-е, 39-е и 46-е места.

Помешанные на всевозможных рейтингах янки часто берут материал для них прямиком с потолка. Но рейтинг провалившихся государств — явно не тот случай. Возьмем, например, последние вести из Республики Таджикистан.

Политические сплетники в Душанбе взахлеб обсуждают: действительно ли сын президента Эмомали Рахмона Рустам в пылу ссоры застрелил своего дядю, банкира Хасана Садуллоева? Власть, естественно, опровергает этот слух как “наглую ложь”. Но никто при этом не может объяснить, куда именно исчез ранее обожавший красоваться на публике банкир.

Есть и другая тема для разговоров: насколько президент контролирует ситуацию в стране и не идет ли дело к новой гражданской войне? В последние месяцы в провинциальных городах Таджикистана периодически вспыхивали кровавые схватки между силами президента Рахмона и отрядами местных царьков. И в некоторых случаях лояльные центральному правительству подразделения были вынуждены отступать ни с чем.

Тем временем в таджикских кишлаках к эпидемической бедности добавилась новая напасть: демографический кризис. Большинство трудоспособных мужчин уехало на заработки в Россию — со всеми вытекающими последствиями.

Каждая из упомянутых среднеазиатских республик “несчастлива” по-своему. Но общей является опасность возникновения в долгосрочной перспективе мощного кризиса и превращения в часть какого-нибудь центральноазиатского исламского халифата. Если что-то подобное произойдет, то России уж точно не удастся остаться в стороне. От Средней Азии мы, правда, отделены такой страной, как Казахстан. Но в одиночку государство Назарбаева вряд ли будет способно исполнять роль буфера.

В 2001 году угроза масштабного регионального кризиса в Средней Азии была ликвидирована благодаря вторжению американцев в Афганистан. Но почти за 7 лет янки так и не удалось радикально изменить ситуацию в стране к лучшему. Можно, конечно, надеяться, что они будут пытаться делать это бесконечно долго. Но надежда — довольно слабая гарантия в политике. Помнится, во Вьетнаме янки тоже долго бились головой об стену. Но потом они все-таки сложили вещички и сказали “адью” своим местным союзникам…

Получается, что рассчитывать России стоит прежде всего на саму себя. Впрочем, есть еще близкая нам по менталитету населения и политическому строю страна, для которой кризис в Средней Азии тоже смертельно опасен. Это уже упомянутый Казахстан. Примечательно, что не далее как в прошлом месяце Казахстан вновь предложил России интегрироваться.

“Казахстан уже давно выбрал для себя модель маневрирования между тремя полюсами силы: Россией, Китаем и Западом. Поэтому мне не очень-то верится, что казахи пойдут сейчас не на декларативную, а реальную интеграцию с Россией…” — так крупный чиновник в Москве прокомментировал мне майскую инициативу Нурсултана Назарбаева о постепенном объединении экономик двух стран.

Нельзя исключить, что скептики и на этот раз окажутся правы. Но если интеграция России с Казахстаном вообще в принципе возможна, то более благоприятного момента, чем сейчас, еще не было и, наверное, долго не будет. Угроза дестабилизации в Средней Азии — это ведь не единственное, что объединяет две страны.

И в России, и в Казахстане экономика как на дрожжах выросла из-за рекордных нефтяных цен. Но ни у одного, ни у другого государства нет шансов превратиться в евразийский эквивалент, скажем, эмирата Катар, где за счет энергоносителей благоденствует все население крошечной страны.

“Чтобы обеспечить уровень жизни, хоть как-то сопоставимый с “нефтяными государствами” Персидского залива, Казахстан должен добывать примерно втрое больше энергоносителей, чем сейчас, — объясняет Юрий Солозобов. — Для России ситуация еще хуже: нефтегазовая экономика сможет содержать на достойном уровне только шестую часть населения страны. Да и то при условии справедливого распределения сырьевой ренты”.
Оба государства поставили перед собой задачу создать современную, основанную не на сырье экономику. И обе страны обнаружили, что в одиночку добиться сдвигов в этой сфере исключительно трудно. Дает ли сложение нуля с нулем тоже ноль? Или нам все-таки будет легче вдвоем?

Близкий к политическому руководству Казахстана Юрий Солозобов убежден, что да: “Из глобализуемого превратиться в глобализатора можно только одним путем: сформировать собственное большое пространство. Это должен быть одновременно хозяйственный, культурный, политический и военный союзы. Россия и Казахстан — это сам по себе мощный блок-локомотив интеграции. А если к ним еще прибавить Белоруссию, то это будет более 80% экономического потенциала бывшего СССР!”

Как на практике может выглядеть союз “большой двойки”? Несмотря на все усилия, выбить какую-либо конкретику из российских и казахстанских чиновников мне так не удалось. Известно лишь, что детали “объединения” поручено выработать первому вице-премьеру России Игорю Шувалову и главе казахстанского кабмина Кариму Масимову.

“МК” стал известен и еще один примечательный факт. Частичную разработку концепции долгосрочного развития Казахстана президентская администрация в Астане поручила не кому-нибудь, а московскому Институту современного развития. Напомню, что эта структура является своеобразным “мозговым центром” президента Медведева. Сам Дмитрий Анатольевич даже занимает в институте пост председателя попечительского совета.

К чему в принципе могут прийти российские и казахстанские чиновники? Ясно, что ни о каком отказе от национального суверенитета речь не может идти по определению. Но вот частичное объединение трубопроводных и других транспортных систем, попытки вместе внедрять новые технологии — это уже не из области чистой фантастики. И в той, и в другой сфере чем крупнее игрок, тем больше у него шансов на успех. А свою способность в конечном итоге договариваться друг с другом о чем-то конкретном Москва и Астана уже доказали. Хотя об этом не принято говорить публично, но в атомной сфере “дружба” между двумя странами носит почти что “родственный” характер.

Если Москве и Астане удастся создать экономическое интеграционное ядро, то это уже будет огромным шагом вперед. Нынешний мускулистый Европейский союз — родом из скромного Европейского сообщества угля и стали, созданного в свое время, чтобы помирить друг с другом Францию и Германию. Кстати, в эпоху Хрущева—Брежнева идея европейской интеграции вызвала в чиновной Москве не меньший скепсис, чем нынешние планы сотрудничества в экс-СССР. То, что “европейская идея” — это серьезно, доказывал лишь ставший научным сотрудником Института мировой экономики и международных отношений знаменитый советский разведчик Дональд Маклин. Но к его научным выкладкам начальство относилось лишь как к придури эксцентричного англичанина.

“Неплохо бы просто взять паузу и осмотреться, где мы оказались и во что мы погружаемся”, — заявил Дмитрий Медведев во время своей недавней программной внешнеполитической речи в Берлине. К сожалению, в эпоху стремительной глобализации “остановка для раздумья” — непозволительная роскошь, которую нам никто не позволит.

Конечно, в омут любого интеграционного проекта типа предлагаемого союза с Казахстаном имеет смысл бросаться, лишь тщательно просчитав его последствия. Но очень важно и “не опоздать на поезд”. Быть глобализатором все-таки приятнее, чем глобализуемым.