Пикантные идеи Архиерейского собора

Постановление о правах человека, принятое Архиерейским собором РПЦ МП, помимо традиционных для религиозного (не только христианского) фундаменталиста тезисов (запрет абортов, эвтаназии и т.п.) содержит несколько любопытных богословских идей, заслуживающих анализа.

Самая яркая – обоснование примата общества над личностью ссылкой на Быт. 2, 18, причем ссылка сделана дважды. "Творец вложил в человеческую природу необходимость общения и единения людей, о чем Он сказал: "Не хорошо быть человеку одному"... В человеческую природу Богом заложено стремление индивида к общинному существованию".

На самом деле слова Священного Писания относятся к необходимости создать женщину - не государство, не общину. Толкование Архиерейского собора ставит государство, семью и архиереев на место жены, что само по себе пикантно.

Библия далее говорит о том, что женщина будет мужчине "помощником". Между тем Архиерейский собор однозначно провозглашает коллектив не помощником человека, а начальником. "Общинное существование", "общение и единение" - слова прекрасные, только уместны они в устах анархиста, либертарианца, баптиста, наконец. "Общение и единение" прямо противоположно тому, что пытаются основать авторы на этих словах: где общение и единение, там не нужна "вертикаль власти", там не нужен надзор коллектива (то есть начальников, претендующих говорить от имени общины). Реально документ отбирает все права и у личности, и у общины, оставляет им лишь обязанность повиноваться государству и примкнувшей к нему архиерейской фаланге.

Идея прав человека в документе возводится к творению человека по образу и подобию Божию. Однако истолкование "образа и подобия" дано абсолютно безграмотное: якобы подобие Божие "достигается через преодоление греха, стяжание нравственной чистоты и добродетелей". Таким образом, подобие Божие есть этическое совершенство. Однако нельзя сказать о Боге, что Он высоконравственное существо. Подобие Богу в человеке, по традиционным толкованиям святых отцов, заключается в свободе человека, в его способности любить. Этическое совершенство не есть святость (фарисеи были совершенны, насколько это возможно). Призыв Иисуса быть совершенными, как совершенен Бог, говорит не о возвращении к "образу и подобию Божию", а о бесконечно большем – о преображении, "обожении".

Если права человека ставятся в зависимость от этичности его поведения, то права человека исчезают. Ведь именно с православной точки зрения "нет человека, иже жив будет и не согрешит". Святость лишь в том, чтобы это смиренно признать.

На самом деле православная традиция, заложенная Владимиром Соловьевым, основывает права человека на образе и подобии Божием в человеке, но при этом образ и подобие Божие понимается как жизнь. В человеке есть помимо животного, материального начала Дух Божий, и именно это делает его не просто живым животным, но живым человеком. Этот Дух Божий есть и в душевнобольных людях, и в людях, которые лишены полностью или частично каких-то интеллектуальных, волевых, физических дарований. Права человека основываются на том, что человек жив.

У мертвых нет прав (право хоронить близких есть право живых, в России, к сожалению, нарушаемое сознательно и злостно). Поэтому есть права у зародыша, который не обладает никаким нравственным обликом. Поэтому есть права у преступников, чужаков, иноверцев, носителей иной морали и т.п.

Неслучайно документ игнорирует проблему смертной казни, которая в Европе однозначно решена христианами всех конфессий: смертная казнь нарушает право человека на жизнь. Архиереи же лишь пожелали оставить за собой право "печалования", то есть ходатайства за осужденных на казнь. Но это есть именно отрицание права преступника на жизнь, утверждение лишь своего права миловать и прощать.

В остальном же документ может шокировать человека, в том числе, скажем, православного грека или православного американца, который не следит внимательно за нравами кремлевских архиереев. Упоминаются некие "преследования", которым подвергаются верующие люди, не принимающие чего-то, что пропагандирует реклама (детали не называются). Оправдывается убийство на войне как "положение души за друзей своих" - хотя, кажется, на войну идут прежде всего убивать, а не быть убитым. Идет замыленная антизападническая пропаганда ("под предлогом защиты прав человека одним цивилизациям не следует навязывать свой уклад жизни другим").

Отделение церкви от государства легко преодолевается утверждением права некоего "общества" определять "содержание и объем взаимодействия государства с разными религиозными общинами в зависимости от их численности, традиционности для страны или региона, вклада в историю и культуру, от гражданской позиции" Каким путем, не указано, но ясно, что не через выборы или референдум. Так что в итоге это право номенклатуры назначать одну религию – с "правильной" гражданской позицией – любимой.

С правом на свободу слова покончено одной фразой: недопустимо "надругательство над святынями".

С правом на свободу совести покончено провозглашением права церкви печься "о тех, чьи права, свобода и здоровье страдают из-за действий деструктивных сект». Поскольку определить, что такое "деструкция" и "секта", невозможно - на деле за прошедшие десять лет в деструктивных сектах побывали и Армия Спасения, и мормоны, и сайентологи, - постольку никто не может считать себя в безопасности. Моргнет начальство – и начнут бороться с католичеством, которое своим культом папы разве не нарушает свободу совести русского человека?!

Документ можно было бы смело квалифицировать как кошмарный, смертельно опасный для общества и позорный для церкви, если бы не одна маленькая деталь: цена ему полкопейки в базарный день. Как и социальная концепция РПЦ МП, принятая несколько лет назад, это обычная канцелярская отписка, исполнители и заказчики которой придают ей не больше значения, чем пожеланию "будьте здоровы". Чихнет начальство в другом смысле – будет другая концепция прав человека. Может, более демократичная, может, менее, но точно такая же пустотелая и циничная.