Государство — это по-настоящему дорого

Экономические кризисы не являются случайностями. Но они часто выглядят таковыми, потому что подготовлены слишком длинной цепочкой неслучайных и внешне логичных решений.

Примерно восемь лет назад было принято решение о принципиальном реформировании РАО ЕЭС — под влиянием того факта, что у российского правительства не было ни денег, ни менеджеров для модернизации энергетической системы. История с привлечением частных инвесторов оказалась очень длинной и закончилась аккурат в тот момент, когда в стране возобновился стремительный рост цен. В течение последних четырех лет российские естественные монополисты упорно наращивали свою капитализацию и параллельно обрастали внешними долгами, перекредитовывать которые пришло время именно тогда, когда "заболели" мировые финансовые рынки. Исходя этих условий правительство принимает решение о быстром повышении тарифов на продукцию всех естественных монополий и уже не монополий. Логично? Логично с точки зрения самих монополий, имеющих немалый политический вес. Логично с точки зрения тех обязательств, которые взяли на себя власти по отношению к частным инвесторам в электроэнергетику. Но опасно с точки зрения всей остальной экономики.

Сегодня происходит интенсивная перекачка "совокупной рентабельности" страны в базовые сырьевые и инфраструктурные отрасли. Естественно, за счет всех остальных хозяйственных секторов. В этом направлении работают не только растущие тарифы, но и крайне жесткая денежная политика ЦБ на внутреннем рынке. Для бизнеса, не относящегося к категории крупнейшего, это негативный сценарий. Является ли он единственно возможным? На наш взгляд, нет. Ограничения на рост тарифов, прямые инвестиции государства в инфраструктуру через тендеры плюс снижение налогового бремени для всего бизнеса и облегчение условий кредитования среднего бизнеса на внутреннем рынке — все это может удержать нас от втягивания в кризис.

Будет уместным напомнить, что экономический рост после дефолта 1998 года стал возможным в том числе потому, что было принято решение о сдерживании тарифов монополий. Если бы тогда монополии начали повышать тарифы вслед за внутренними ценами (а цены после девальвации росли с темпом, превышающим даже сегодняшние 20%), то столь быстрого постдефолтного роста не было бы.

Точно так же, как не было бы этого роста, если бы правительство поддалось давлению левых и приняло решение об адекватной компенсации зарплат бюджетников. Эти самоограничения государства позволили бизнесу набрать рентабельности.

Главная сегодняшняя проблема заключается в том, что государство не хочет ограничивать себя ни в чем. Оно не хочет тратить свои деньги на инфраструктурные проекты. Оно хочет только повышать капитализацию своих компаний. При этом оно хочет через эти компании продолжать занимать, а значит, нуждается в хорошей рентабельности и, соответственно, в росте цен на свои услуги. В XXI веке такое понимание роли государства в экономике выглядит поистине революционным: "Вы хотели, чтобы у вас было эффективное государство? Пожалуйста. Но это очень дорого стоит".

Этого, похоже, не видно из Кремля и Белого дома, но постепенно российские сырьевые, а теперь и инфраструктурные отрасли превращаются в этакую экономическую метрополию, для которой остальная страна — колония. Мало того что это путь к хорошему экономическому кризису, это еще и абсолютно бессмысленно. Вся страна не может работать в "Газпроме", "Роснефти" и в кусках РАО ЕЭС. Если хозяйственная жизнь в колониях затухнет, то и метрополия окажется невозможной. Целостность страны — это не только политическая категория. В условиях рынка и, с позволения сказать, капитализма эта целостность обеспечивается множеством денежных и товарных потоков, для существования которых требуются тысячи игроков. Государство в этих условиях не может и не должно быть прямым бенефициантом. Оно прежде всего несет расходы, инвестируя в эту целостность. А растущая экономика и предприимчивое население являются его главным, хотя и косвенным доходом.

То, что происходит сегодня, объективно заталкивает нас в стагфляцию. Но, по-видимому, только этот надвигающийся кризис заставит отказаться от концепции дорогого государства.