Обращаясь к прошлому, Владимир Путин подвергает опасности будущее России

Византийская империя пала в 1453 году. Но глядя на Россию, складывается иное впечатление. Там Владимир Путин ведет себя так, будто на дворе все еще 15-й век, будто он является прямым наследником византийских царей, а Москва остается 'Третьим Римом', каковым она объявила себя в 1472 году.

Путин и его сторонники, как и византийские императоры много веков назад, говорят о сегодняшней России как о державе с божественным предначертанием, которой судьбой уготовано противостоять загнивающему и разрушающемуся Западу. Эмблема двуглавого орла, принятая в России примерно в то самое время, когда умирала Византия, вернулась в 1991 году в качестве государственного символа. Она вновь выражает мечту России о господстве над Европой и Азией.

При Борисе Ельцине двуглавый орел был незаметен, но при Путине он по своей значимости сравнялся с коммунистической красной звездой. Византию и ее символику обсуждают во время ток-шоу; ее имперское великолепие приводят в качестве примера для славного будущего России; православные священники с длинными бородами читают проповеди о том, как России для достижения величия следует относиться к прошлому своей христианской предшественницы. Фильм под названием "Гибель империи.

Уроки Византии" много раз уже показывали по российскому телевидению, и его живо обсуждают в Москве.

За всей этой ностальгией по Византии скрывается (даже не скрывается, она ясно различима) мысль о том, что Россия может (и должна) существовать исключительно в противостоянии Западу, который в прошлом якобы ненавидел Византию, а сегодня ненавидит ее духовную наследницу Россию.

Но все это лишь мечты и фантазии. Старые идеи и символы, которые использует Путин для укрепления мнения России о себе самой, больше не соответствуют сегодняшним мировым реалиям и не отражают ее нынешние возможности. Да, двуглавый орел когда-то подчеркивал имперскую мощь. Но сегодня он больше похож на символ раздвоенности страны, на отчаянную попытку скрыть ощущение собственной незащищенности, а также тревогу бывшей сверхдержавы, раздираемой между старым и новым миром.

Действительность же такова. Сегодня Россия это и не державное государство (каким она была во времена Российской Империи), и не "государство всеобщего благосостояния" (как бывший Советский Союз). Она превратилась в нечто среднее, и бесславно живет на доходы от продажи энергоресурсов и сырья. А стремление сохранить это государство-рантье (под мифической личиной византийского величия) помогает понять свершившийся в прошлом месяце в России акт передачи власти, когда Путин пересел из президентского кресла в кресло премьер-министра, а заместитель премьер-министра Дмитрий Медведев стал президентом.

Эти действия, по сути дела являющиеся рокировкой двух людей, по своей непрозрачности были вполне византийскими. Это было похоже на передачу власти от одного царя к другому, причем никто так четко и не объяснил, что от этого выигрывает общество.

В течение всех последовавших за сменой власти недель россияне отчаянно пытались расшифровать тайное значение этих кремлевских ходов. Станет ли Медведев самостоятельным президентом, провозгласит ли он собственную независимость? И в кого он превратится - в Хрущева и Горбачева или в Сталина и Брежнева?

Надеется ли Путин вернуться на президентский пост через четыре года? Как нам понимать начавшиеся перестановки в бюрократическом аппарате? Значимы ли данные перемены, или они носят чисто технический характер, являясь по сути дела сменой кабинетов?

Ясно одно: всем по-прежнему заправляет Путин. Поэтому сегодня самый важный вопрос состоит не в том, каким будет Медведев, а в том, каким ему позволит стать Путин.

Я все-таки думаю, что Путин достаточно умен, чтобы верить во всю эту болтовню по поводу новой Византии. Он должен понимать, что попытка возродить 15-й век, или даже империю советского образца в стремлении вернуть статус сверхдержавы сродни стратегическому самоубийству. Этому воспротивится не только Америка, но и бурно развивающийся гигант Китай, которому явно не по душе перспектива возникновения нового Советского Союза на его границах.

В последние годы российское 'окно на Запад' распахнулось шире чем когда-либо с тех пор, как Петр I попытался переориентировать страну в западном направлении. В 90-е годы 'железный занавес' был практически уничтожен, и сегодня россияне могут свободно путешествовать и в общем живут лучше, чем когда бы то ни было. При Путине и его предшественнике Борисе Ельцине страна в международной политике и мировой экономике играла скорее роль партнера, нежели противника. Неужели все это напрасно? Неужели Путин попытается повернуть вспять это движение?

Надеюсь, что нет. У Путина есть реальная возможность отказаться от ксенофобии и самоизоляции, которые были свойственны Византии, и повернуться в сторону глобализации. Ведь он в итоге отказался от мысли стать самовластным правителем в традиционном понимании этого слова; он не стал менять конституцию, чтобы насильственно узурпировать власть в Кремле. Он, по крайней мере, продемонстрировал видимость демократии, уйдя с поста президента. А это совсем немало для такого человека как Путин.

Несмотря на все эти критические высказывания в адрес Запада по поводу его мирового господства, Путин, как мне кажется, понимает, что иного выбора, кроме присоединения к международному сообществу, просто нет. Он не хочет войти в историю как диктатор. Он хочет остаться в ней лидером, который за восемь лет превратил Россию из обанкротившейся страны и 'боксерской груши' для Запада в состоятельное государство.

Если современная Россия действительно хочет стать мировой державой, она не может позволить себе самоизоляцию, имея единственного добровольного сателлита в лице Сербии, брак по расчету с Китаем и неблаговидную коллекцию зависимых от нее государств в Центральной Азии, на Ближнем Востоке и в Латинской Америке.

Чтобы добиться того международного признания, к которому она так стремится, Россия должна продвигаться вперед - навстречу действительно конкурентной политической системе. Она должна сотрудничать с Западом и раз и навсегда отказаться от своих византийских загадок.

Нина Хрущева - преподаватель международных отношений в университете The New School, автор книги 'Воображая Набокова: Россия между искусством и политикой' ("Imagining Nabokov: Russia Between Art and Politics").