Поможет ли цензура на детские книжки и кино, если есть телевизор и наружная реклама?

В то время когда на четырех федеральных каналах вопреки закону о СМИ в любое время можно наткнуться на сцены насилия или откровенную порнографию, Россвязьохранкультура выносит предупреждение дециметровому каналу («Новая» № 23, 03.04.08). А Законодательное собрание Санкт-Петербурга принимает в первом чтении закон о цензуре детских книг, видео и аудио. Маленьким нельзя, большим — пожалуйста?

«Этот препарат обеспечит потрясающую эрекцию…» — реклама следом за утренними новостями на любимом радио. И тема разговора на всю дорогу до школы нам с сыном задана. Нет, хотелось бы о другом, но в это утро уже не получится.

Едем по Киевскому шоссе, на заднем сиденье — два мальчишки: восьмилетний и шестилетний. Над дорогой огромный баннер, на котором презерватив с ножками, ручками и веселой улыбкой.

— Это Сквидварт?

— Нет, совсем не похож.

— Мам, это кто?

— Думаю, Смешарик…

Ну почему все это хозяйство повылезло из аптек? Я не за капустную версию, но хочу с моими детьми разговаривать об этом тогда, когда им понадобится, и в тех оборотах, которые мне кажутся приемлемыми, а не в тех неловких ситуациях, в которые нас загоняет чья-то беспардонность.

Заткнуть детям уши и завязать глаза? Или радикальнее — цензура! Эта спасительная, как многим кажется, идея находит все больше сторонников. Вот и Законодательное собрание Санкт-Петербурга приняло в первом чтении закон «О нормативах распространения печатной продукции, аудио- и видеопродукции, иной продукции в Санкт-Петербурге, не рекомендуемой ребенку для пользования до достижения им возраста 16 лет».

Что же не рекомендуется ребенку до 16 лет, согласно питерскому законопроекту: «Продукция, которая может нанести вред здоровью, нравственному и духовному развитию ребенка, в том числе пропагандирующая национальную, классовую, социальную нетерпимость, рекламирующая алкогольную продукцию и табачные изделия, пропагандирующая социальное, расовое, национальное и религиозное неравенство, насилие и жестокость, порнографию, наркоманию, токсикоманию, антиобщественное поведение».

Продукция для детей, конечно, не должна вредить здоровью и развитию. Но вообще-то запрет на пропаганду социальной, расовой, национальной, религиозной нетерпимости содержится в Конституции. Закон о СМИ запрещает пропаганду порнографии, насилия и жестокости. Закон о рекламе — «использование бранных слов, непристойных и оскорбительных образов, сравнений и выражений». Другое дело, что все это есть по телевизору, а о громких процессах что-то не слышно.

Как же оградить ребенка и обойтись без цензуры, которая, как и создание и финансирование любых организаций, занимающихся цензурой, прямо запрещена законом о СМИ?

Сегодня уже мало кто помнит иск Игоря Смыкова к каналу РЕН ТВ. Он пытался защитить своего шестилетнего сына от мультфильмов «Симпсоны» и «Гриффины», которые, по мнению истца, пропагандируют насилие и жестокость, наркотики и культ секса. Почти три года дело ждало суда, а потом, в 2005 году, Хамовнический районный, а за ним и Мосгорсуд в иске отказали по формальным причинам: мол, ЗАО «Телекомпания РЕН ТВ» не может выступать ответчиком, поскольку не владеет правом вещания, и т.д.

В суде защитник РЕН ТВ говорил, что эти мультсериалы никогда не ставились в блоки детских программ, а значит, не предназначались для детского просмотра. «Следовательно, родители должны были сами регулировать желательные и не желательные для просмотра их детьми телепередачи». Дальше адвокат переходил в наступление: «Истец не занимался воспитанием ребенка в соответствии со своими обязанностями, предусмотренными в Семейном кодексе РФ, а дал возможность ребенку бесконтрольно смотреть сериал».

Не говорил представитель телеканала только про то, что знают все, работающие с проблемными семьями: сегодня в доме, где родители пропили все, вплоть до школьных учебников своего ребенка, где нет ни стола, ни стула и пьют не из стакана, а из банки, есть телевизор. Он светит в самых пропащих домах как последняя связь с нормальным миром, это почти икона. И за детей, с которыми нормально поговорить могут только с экрана, вся ответственность на нем. А если честно, то и вполне благополучные родители нередко поручают детей этой няньке.

Из текста законопроекта следует, что в Питере собираются проводить экспертизу «продукции для детей: книг, журналов, брошюр, буклетов, открыток, аудио- и видеопродукции, компьютерных игр, произведений декоративно-прикладного искусства, настольных игр, игрушек и даже игровых сооружений».

Спасемся ли, если отрецензируем в отдельно взятом городе или даже по всей стране детские книги, журналы и видео? Убережем ли детей от рекламы товаров для секса, которая сегодня и в журналах, и по радио, и на стенах домов? Или от откровенных и невыносимо жестоких сцен по телевизору на общедоступных каналах в любое время дня?

Заранее ясно, что повлиять на телевидение очень сложно, тем более на интернет. И стоит ли игра свеч, при том, что, например, в Москве на Пушкинской площади все здание «Московских новостей» закрыто рекламой «Для тех, кто ценит секс». (Последнее слово примерно в два этажа.)

Читаем законопроект с редактором издательства детской литературы «Самокат» Ириной Балахоновой, и первая ее реакция: «Боязно, но не потому, что мы делаем то, от чего закон хочет оградить детей. Интерпретация художественных текстов — дело вкуса. Сегодня, например, каждую книгу нашего издательства подробно разбирает и непристойно ругает один шовинистический сайт, не жалеет времени, рассматривая детские книги как серьезную силу, распространяющую толерантность (что, больше с шовинизмом уже никто не борется?). Другим экспертам книги современных авторов могут показаться опасными и по каким-то иным параметрам. Хотя именно литература может воспитать цензуру вкуса. И чем она сложнее, чем о более сложных проблемах говорит, тем действеннее прививка».

Будь такой закон, захочет ли издатель рисковать? Вот некоторые книги издательства «Самокат». «Oh, boy!» Мари-Од Мюрай — в этой книге несколько тем, о которых не очень принято говорить: сиротство троих детей, тяжелая болезнь старшего брата, да еще и гомосексуализм сводного брата, который один только может спасти их от приюта. «Класс коррекции» Екатерины Мурашовой, про которую в одной рецензии так и написали: толковая антисистемная книга, которую стоило бы запретить, настолько она хороша. Или «Остров в море» Анники Тор — книга, переведенная на все европейские языки с непривычной для нашей детской литературы тематикой. Здесь есть эпизод, когда подростки избивают девочку за то, что она еврейка. И тем не менее это книга о толерантности.

Прямая пропись ребенком услышана не будет. Но согласится ли с этим эксперт? Отец Яков (Кротов), например, считает, что цензура — это всегда упрощение. А хорошая детская литература усложняет мир, возвращает его в исходное состояние: делает его сложным и безмерным, но очень человечным, поднимая ребенка над детской моделью упрощенного мира. Кроме того, это проект внесудебного закона. Некуда будет обратиться автору или издателю, если его книга попала в список нежелательных.

Ирина Балахонова считает, что издатель, работающий с детской литературой, более компетентен, чем любая чиновничья комиссия. Именно на издателе лежит ответственность. А государство должно выполнять свои функции, помогать детской литературе в реальных проблемах: она сегодня очень дорогая, и дешевой издатель ее не может сделать, пока налоги на высокохудожественную некоммерческую детскую книгу такие же, как на эротику. Закон не отразится ни на фэнтези, ни на детективах. Зато запросто может отбить желание выпускать современную качественную литературу, поднимающую сложные темы.

Комментарии

Советник по культуре посольства Швеции Лена Юнсон:

— В Швеции есть цензура, которую проходят фильмы, выходящие в прокат. Для печатной продукции нет предварительной цензуры, но на издателе лежит ответственность, вплоть до уголовной. Обвинить издателя или автора может только суд. Такие дела рассматриваются в суде очень редко. Есть самоконтроль прессы и издателей.

Михаил Яснов, детский писатель и переводчик:

— Государство должно создавать условия для нормального функционирования издательств, библиотек, для воспитания и обучения специалистов, а вот те, в свою очередь, и должны создавать ту профессиональную (подчеркну это слово) атмосферу, которая регулирует общественное мнение и в области защиты детства от спекулирующих на нем взрослых.

В комитете по законодательству Законодательного собрания Санкт-Петербурга пояснили: в законопроект до 1 июня будут вноситься поправки, потом — каникулы, во втором чтении он будет рассматриваться только осенью.