Россия осталась без полноценной политической карикатуры

Россия осталась без полноценной политической карикатуры. Карикатуристы были востребованы, когда она была идеологическим оружием. Сегодня же они оказались предоставлены сами себе.

Всегодняшней России один из самых старых и социально ангажированных художественных жанров — карикатура — фактически сводится к прикладному творчеству. Ее удел — корректно иллюстрировать СМИ, сглаживая острые углы и будто не замечая парадоксов современной российской политики. Хотя именно парадокс, выловленный из окружающей действительности и высвеченный акцентом остроумия, служит одним из лучших сюжетов для карикатуры. Именно к парадоксальным явлениям в своем творчестве предпочитает обращаться главный художник журнала «Эксперт-Сибирь», карикатурист Владимир Степанов, чья персональная выставка «Сто сюжетов для карикатуры» открылась в конце марта в Новосибирском художественном музее. Философская ирония в его работах направлена прежде всего на две вечные темы — деньги и власть. Почему именно они показались ему наиболее актуальными, что такое взгляд карикатуриста, а также почему в России нет настоящей политической карикатуры, Владимир Степанов рассказал журналу «Эксперт-Сибирь».

— Владимир Григорьевич, карикатура — жанр специфический. Что вас в ней привлекло?

— Я никогда не задумывался над тем, что такое карикатура. Существовала такая рубрика в советских журналах и газетах. Работая на заводе, я приходил в публичную библиотеку и, поскольку купить все эти издания в киоске было невозможно, читал их там. Все издания тогда имели или соответствующую страницу или рубрику, где публиковались юмористические картинки. Они были просто шуточными — своего рода улыбка художника. Иногда, впрочем, можно было заметить, что это какое-то зашифрованное послание: пытливый ум мог увидеть в какой-то из таких картинок нечто, что заключало в себе шпильку.

Но, с другой стороны, эти рисунки представляли собой визуальную юмористическую поэзию. Тогда блистал Александр Иванов, который писал пародии на поэтов. Это было интересно, потому что все привыкли к той поэзии, которая нас окружала, и бурное развитие которой культивировалось. Можно было зайти в книжный магазин и увидеть его наполовину заставленным сборниками стихов.

Рисованный юмор — это визуальная поэзия, в которой можно пошутить без слов. Я в определенный момент почувствовал, что это мое. Может быть, потому, что мне — язвительному, саркастичному человеку — требовался выход, самовыражение.

— То есть взгляд художника-карикатуриста — это ироничный, глубокий и вместе с тем злой взгляд на действительность? Ведь он обладает способностью подметить мелочь, извлечь ее наружу и высмеять…

— Не то чтобы высмеять, а графически отобразить абсурдность ситуации, подметить какое-то несовершенство или парадоксальность и указать на них человеку, который ничего не заметил. Такова особенность восприятия карикатуристом окружающей действительности — никто не замечает, а ты замечаешь и акцентируешь на этом внимание. Поэтому становится смешно. При этом карикатурист сам получает удовольствие от того, что может обыграть ситуацию, особенно если ему удается сделать это первым.

Последнее время мне стали задавать вопрос: не вырождается ли юмор сегодня? Не исчезают ли темы, ведь их сейчас так много? Но как только государство освобождается от тоталитаризма, появляется мощный толчок к развитию свобод, в том числе свободы самовыражения, чем среди прочего является и карикатура. Китай сейчас переживает бурный рост карикатурного движения, там проходит такое количество конкурсов карикатуристов, какое проводится во всем мире. Будучи закрытым обществом, китайцы и сейчас идут по тому же пути, по которому прошли мы. Там рисуют на те же самые темы, на какие рисовали в России лет 20 назад. Но это не значит, что китайцы срисовывают, — они просто наступают на те же грабли, в своем роде изобретают велосипед, который уже давно изобретен.

Помимо всего прочего, поводы для смеха возникают всегда. Например, прошло около 10 лет с тех пор, как вышел фильм «Титаник». После появления этой кинокартины стало возникать много анекдотов и, соответственно, картинок на визуальный ряд фильма. То же самое в свое время произошло, кстати, и с лентой «Семнадцать мгновений весны», породившей массу анекдотов про Штирлица. В случае с «Титаником» появилась карикатура, которая восхитила всех своей свежестью. Безбрежное море, земля, залитая водными потоками, Ноев ковчег, на котором каждой твари по паре, а на самом его носу стоит обезьяна, которую другая держит сзади, как в знаменитой сцене из фильма. Появись эта картина за несколько лет до выхода фильма, никто бы ничего не понял, она была бы абсолютно несмешной. Но после фильма этот кадр стал своего рода культурным штампом, знаком — так же, как катящаяся вниз по ступеням коляска из «Броненосца «Потемкина». В результате возникают какие-то связанные с прецедентом ассоциации — получается шутка, которая цепляет каждого нормального человека, способного оценить юмор. Который, кстати, могут оценить не все. Есть и такие, кто вообще ничего не понимает. У художника образное мышление — он слова сразу переводит в образы, а они трактуются уже по-другому.

Что касается изобразительных стимулов, то здесь всегда существует огромное поле для фантазий и трактовок. Находятся люди, которые вытаскивают из карикатур такие запредельные смыслы, которые художник и не думал в них вкладывать. Все зависит от уровня интеллекта и информированности зрителя.

— В ваших работах часто встречаются темы денег и власти в их философском переосмыслении. Почему они для вас особенно актуальны?

— Это можно объяснить в том числе тем, что я рисую в основном для изданий, а последнее время — для экономического журнала «Эксперт-Сибирь», где все вертится вокруг денег. Даже конкурс, который мы проводили три года назад, тоже касался денег. Какая тема волнует всех людей и в то же время является первостепенной для журнала? Естественно, деньги как они есть. Конкурс так и назывался «Деньги как они есть, или не в деньгах счастье».

Действительно, тема денег и власти широко представлена в моих работах. Что правит миром? Деньги, сила и удовольствия. Как у Пушкина: «Все куплю», — сказало злато; «Все возьму», — сказал булат».

— Кого сложнее всего шаржировать?

— Шаржируют, как правило, людей. И разницы между мужчиной и женщиной в этом смысле, в общем-то, нет. Потому что и у того, и у другой два глаза, два уха, нос, рот — все одинаковое. Единственная разница заключается в мужском и женском восприятии шаржа. Любой человек хочет быть красивым — что мужчина, что женщина. Но если мужчине не понравится, как он вышел на фотографии или картинке, он отнесется к этому более снисходительно. А женщина обидится, и эта обида может остаться на всю жизнь. Как бы красиво ты ее ни нарисовал, она все равно считает, что должна быть лучше этого изображения.

Поэтому никогда не стоит шаржировать женщин.

Но я говорю о настоящем шарже. Можно нарисовать портрет, и, как правило, если мне предлагают кого-то шаржировать, я делаю именно портрет, в котором искажаю пропорции в сторону улучшения изображения — глаза увеличиваю, нос уменьшаю, губы делаю пухлее. Получается вроде бы тот самый человек, только красивее. Но это не шарж. В настоящем шарже человек узнаваем по впечатлению о нем: черты лица могут быть совершенно иными, но все в комплексе создает сходство с оригиналом. Есть такой новосибирский художник Константин Валов, который уехал в Москву, потом 17 лет прожил в Америке, а сейчас снова работает в столице. Он как-то нарисовал шаржи на новосибирских карикатуристов. Их увидел один из журналистов газеты «Советская Сибирь» и сказал мне: «Володя, тебя Костя нарисовал так, что я бы на твоем месте его убил!» Я спросил: «А что, я неузнаваем?» «Нет, узнаваем, но можно было бы и добрее», — ответил он. Но я считаю, какой есть, такой есть — это и есть шарж. Вот если бы можно было нарисовать нутро, и оно бы мне не понравилось, тогда бы я мог оскорбиться. А внешность — это еще не все.

— Мне кажется, сегодня у нас карикатура низведена до прикладного жанра и не пользуется той популярностью, какую имела и в дореволюционной, и в советской России. Может ли сейчас карикатурист заработать такое имя, какое в свое время заработали те же Кукры­никсы?

— Это правда. Например, в начале ХХ века в Европе выходил журнал «Симплициссимус», куда превосходные иллюстрации рисовали наши крупные художники уровня Серова. Естественно, им платили очень приличные деньги. В советское время это по инерции продолжалось, и карикатуристы были весьма состоятельными людьми. Рисовать мог не всякий — художественной сатирой занимались профессионалы типа тех же Кукрыниксов. Здесь присутствовал определяющий идеологический фактор. Власть нуждалась в карикатуристах, так же, как, кстати, и в плакатистах — известный плакат Тоидзе «Родина-мать зовет!» появился уже в первые дни войны и в самом деле мобилизовал людей. А Кукрыниксы и им подобные художники были чуть ли ни в числе личных врагов Гитлера. Потому что карикатура — сильное оружие, воздействующее на массы простых людей. Когда это оружие было идеологическим, карикатуристы, естественно, были востребованы — получали квартиры, премии, ордена. Но сегодня мы оказались предоставлены сами себе.

Если на Западе, где все развивается на 100 лет вперед по отношению к России, художник публикует свои картинки в журнале, его уже можно считать состоятельным человеком, авто­матически относящимся к среднему классу, потому что там за эту работу платят приличные деньги. Кроме того, он может сдавать свои рисунки и в галерею — западная публика покупает художников, которые публикуются в прессе, коллекционирует их работы. Десять лет назад один рисунок в среднем стоил минимум тысячу долларов.

Например, в журнале The New Yorker существует когорта художников, которые рисуют для этого издания. Их человек 500 — больше туда просто не допускают. Около 30 из них занимаются только обложками. Опять же лет 10 назад обложка в этом издании стоила примерно 10 тысяч долларов. The New Yorker — толстый журнал, в котором представлены практически все темы, это самое читаемое издание Америки. Соответственно, в нем можно найти и политическую, и бытовую, и философскую карикатуру, которая обеспечивает популярность журналу.

Востребованность карикатуры на Западе объясняется и тем, что там существует настоящая политическая борьба. Допустим, в Америке есть партия республиканцев и партия демократов, которые накануне президентских выборов начинают сражаться между собой. У Хиллари Клинтон есть клип с предвыборным слоганом «Куда вы позвоните в три часа ночи, если в вашем доме случилась беда?» Видимо, имеется в виду, что позвонить можно в штаб ее партии — там помогут. Один карикатурист нарисовал пародийную картинку на этот клип: на первом плане трезвонящий телефон, а на втором — постель, в которой ближе к телефону лежит Хиллари Клинтон, а за ней Барак Обама, и они оба тянут руки к телефону.

Такие карикатуры делают жизнь пикантной, острой, и люди относятся к этим вещам адекватно. А у нас карикатура на президента просто-напросто под негласным запретом. То, что попадает в прессу, — елейные картинки. Острые сюжеты можно найти только в Интернете. Я хочу сказать, что нормальной политической карикатуры в России сейчас не существует. Издания принадлежат частным лицам, в стране так называемый госкапитализм, и чиновники всегда могут создать такую ситуацию, что любое СМИ будет прикрыто. Естественно, люди боятся. Если мне заказывает, например, какая-то газета картинку, то просят нарисовать помягче — чтобы не обиделись.

— Но какая-то самоцензура, на ваш взгляд, все-таки должна быть? Ведь тот же карикатурный скандал в Дании — обратная сторона свободы как вседозволенности.

— Я думаю, что для художника никаких табу быть не должно. Он вправе делать все, что захочет, а табу для себя должен устанавливать уже издатель. У каждого художника есть какие-то свои мерки дозволенного, он сам ставит перед собой ограничения, поэтому имеет право быть свободным. Однако при этом я не имею в виду, что он должен быть разнуздан.

Когда на международные конкурсы мне приходят приглашения, там изначально оговорены условия — принимаются все рисунки, за исключением тех, что проповедуют национальную рознь и оскорбляют религиозные чувства разных конфессий. Но между тем на библейские темы, темы христианства существует очень много карикатурных рисунков. Христиане самые терпимые по отношению к такого рода явлениям. Любая картинка, на которой изображены Бог или ангелы, с одной стороны, вроде бы считается кощунством. Но с другой — ведь можно создать и какие-то мягкие варианты, которые не то чтобы популяризируют религию, а, используя христианские символы, говорят о вечном — о жизни, о смерти, о любви. Встречаются разнузданные оскорбительные карикатуры, но при этом христиане не поднимают скандала.

Что касается истории с датскими карикатурами, то это был вопрос политики. Мусульманская община в Дании полгода добивалась, чтобы на нее обратили внимание. Мусульмане приезжают в Европу, где их стараются не замечать, а они требуют равноправия, того, чтобы их признавали как исламское сообщество, но при этом не адаптируются к европейской среде и желают иметь свои структуры. Никакому государству это не нужно. Поэтому эта история замешана на политике. Тот карикатурист не вкладывал в свои картинки ни философии, ни идеологии, никак не боролся против ислама. Его работы использовали как повод привлечь внимание к параллельному равноправному сосуществованию мусульманского сообщества в сложившихся европейских государствах.

Просто каждый человек должен осознавать, что такого рода рисунки — это не повод для смеха.