Жена обвиняемого в убийстве Полины Мальковой: Я не верю, что Вова убивал

Вчера в красноярской прокуратуре предъявили обвинение 34-летнему Владимиру Наумову, подозреваемому в нашумевшем в прошлом году убийстве пятилетней девочки Полины Мальковой.
Скорее всего она была не первой его жертвой — в декабре 2006 года маньяк расправился с еще одной малышкой.

“МК” удалось встретиться и поговорить с женой арестованного. “А я все равно ему дочку рожу, хоть когда в колонию приеду, хоть когда его выпустят, — я верю, что выпустят рано или поздно”, — со слезами на глазах повторяет Марина Наумова.

“Вова мой на поселении после первого тюремного срока жил — там кошка бросила двух котят, и он пипеткой их выкармливал. Разве так маньяк поступает? Поэтому я не верю, что именно он… убил ту девочку. Мы же соседи; когда нашли тело Полины Мальковой, Вова все повторял: как такое можно с ребенком сотворить? Мы так мечтали о собственной дочери, только я родить не могла. Но я все равно ему малышку рожу, хоть когда в колонию приеду, хоть когда его выпустят, а я верю, что выпустят рано или поздно…” — из интервью с женой Владимира Наумова, подозреваемого в убийстве пятилетней красноярской девочки Полины Мальковой.

Нелюди. А как их назовешь по-другому?

Серийных маньяков и насильников маленьких детей.

Зачем им жить дальше, возлагая свое содержание на наши с вами плечи? Ради чего? Ради кого?

Но в России до 2010 года — мораторий на смертную казнь.

Поэтому 36-летний гастарбайтер из Санкт-Петербурга Дмитрий Вороненко, который убил четырех девочек-подростков, а изнасиловал и измучил еще троих, в конце марта получил “всего лишь” пожизненно.

И… остался недоволен. Позавчера потребовал провести повторную психиатрическую экспертизу уже не в Питере, а в Москве. Потому что считает себя не преступником, а больным.

Одновременно в Красноярске задержали 34-летнего Владимира Наумова, которого подозревают в прошлогоднем громком убийстве Полины Мальковой.

И для Вороненко, и для Наумова — это не первый срок.

Они уже были судимы за изнасилования раньше. Обоих выпустили условно-досрочно. За хорошее поведение на зоне.

Они и сейчас надеются, что не все потеряно.

Тем более что на свободе их ждут любимые женщины.

 “Я не верю, что Вова убивал!”

На мониторе домашнего компьютера зависла старая информация: “19 марта 2007 года в Красноярске ушла гулять и не вернулась пятилетняя Полина Малькова. Тело было обнаружено в нескольких километрах от двора дома, где в последний раз видели девочку. Отец пропавшей сообщил, что дочь изуродована до неузнаваемости. По словам следствия, убийство может носить ритуальный характер”.

Днем она встречается с адвокатом, бегает по магазинам, собирает передачки в СИЗО. Ночью Марина Наумова сидит в Интернете, пытаясь собрать любую информацию по делу мужа.

Марина теперь — жена подозреваемого, хотя и нет такого понятия в Уголовно-процессуальном кодексе.

— Я не верю, что Вова убил, — повторяет как заведенная. Поднимает с пола свадебное фото, ставит его на телевизор. В однокомнатной квартире — страшный бардак: недавно закончился обыск.

Даже обои сорваны со стены.

— Нет, это не милиция, это мы сами капитальный ремонт собирались делать, — разводит руками Марина. — Вова унитаз успел положить, теперь все коту под хвост. А…

Мне знакомые постоянно звонят и соболезнуют. Следователям лишь бы было на кого дело повесить. А я точно запомнила, где мой муж провел 19 марта 2007 года, когда пропала малышка. 18 марта Вова со скандалом с работы уволился. А на следующий день мы с ним до обеда в кровати провалялись, потом сходили в магазин за газетами с вакансиями. Он был со мной круглые сутки. Если бы его раньше сразу “взяли” — то есть год назад, — я бы нашла свидетелей, и они бы его алиби подтвердили. Но теперь-то уже никто ничего не вспомнит!

— Вы так его любите?

— Он очень хороший. Понимаете, насилуют неуверенные в себе мужчины, неполноценные — у любого психолога спросите. А Володя мой всегда был в лидерах, и любовниц у него до меня было море, к нему по переписке на зону дамочек двадцать приезжали, одна даже милиционерша была, там работала… Он сам об этом рассказывал! Никаких сексуальных проблем у него никогда не возникало, и все всегда по обоюдному согласию.

С Вовой Марина познакомилась через четыре дня после того, как тот первый раз “откинулся” с зоны. 8 июля 2004 года это случилось.

Отсидел за убийство, угон машины и “повешенное”, как он сам говорит, на него изнасилование. Отсидел двенадцать лет.

Так во всяком случае Наумов рассказывал о прошлом своей невесте. “Боюсь, — говорит, — что иначе ты узнаешь об этом от других”.

О том, что обвиняли его тогда в изнасиловании восьмилетней девочки, не сказал ничего.

Вышел из зоны аж с десятью поощрениями от начальства в послужном списке. В колонии педофилы ведут себя обычно идеально, сотрудничают с руководством — это их единственный способ выжить за решеткой, где таких “героев” откровенно не любят.

Марина же поздно вечером возвращалась с подружкиного дня рождения. Пристали трое парней. Вдруг, откуда ни возьмись, незнакомец, раскидал обидчиков в разные стороны.

“Я две недели приглядывалась к Вове и поняла: он тот, кто мне нужен. Надежный, заботливый, нежный, никогда даже матом не ругнулся. Мы оба подошли к вопросу брака серьезно, четко представляя, какую семью хотим. Мне все-таки было уже 31, и я искала здорового отца будущим детям — а двенадцать лет здорового образа жизни в колонии (он там ни наркоманом не был, ни пьяницей) говорят сами за себя”.

“Вова — разбойник с детства. Машины угонял. Рассказывал, как-то во время обеденного перерыва вышел — стоит “Волга”, новенькая. У него было где сбыть. С обеда вернулся с чемоданом денег. Ну, вот такой он у меня оторва, — усмехается Марина. — А конкретно его посадили за убийство — Володя рассказывал. Мужик его круто подставил. Поскандалили, у моего пистолет, парень молодой, горячий. Так получилось. А изнасилование ему до кучи навесили, он бы не стал от меня это скрывать”.

Они хотели пожениться через двенадцать месяцев после его освобождения, в годовщину знакомства, но Владимир только что похоронил мать, и свадьбу пришлось отложить. “Он так ее трогательно любил. Вова при маме даже курить стеснялся. “Мамочка” — “сыночка” — так они друг с другом разговаривали. Мать его поздно родила, в 32 года и после инсульта, отец ее тогда, беременную и больную, бросил, роды прошли тяжело, и моя будущая свекровь восемь месяцев валялась в больнице, а новорожденный Вова ее ждал — тоже в больнице, но в другой, детской, никому не нужный”.

Последние дни перед смертью матери нежный сын провел, не отходя от ее постели.

По ночам зарабатывал деньги на семью, пел в ресторане. Любимый репертуар — песни Юры Шатунова из “Ласкового мая” и блатной шансон.

“Мы так надеялись на то, что я ему девочку рожу. И назовем ее, как его маму.

У всех наших друзей — дочки. И я вижу, как любят их отцы. Вова мечтал, что на танцы ее отдаст и музыкой заниматься. Он прямо этим бредил! Но у меня проблемы обнаружили по женской части, и пришлось лечиться, до сих пор остались недоделанные эндоскопические операции, хотя врачи сказали, что через три месяца мы могли бы уже попробовать забеременеть… И вот такая беда стряслась!”

Был у Владимира Наумова еще сын от первого брака. Но мальчик умер от болезни, примерно в таком же возрасте, как и убитая Полина Малькова. С бывшей женой Наумов отношения не поддерживал. Жене нынешней рассказывал, что его по молодости лет мать невесты заставила “окольцеваться” и никакой любви там отродясь не было: “Она пообещала посадить за изнасилование, если не пойду в загс”.

Кстати, в первые же дни после исчезновения Полины Мальковой Владимир уже попадал под подозрение, потому что жил рядом с ее родителями. С ним беседовали оперативники. А так как на колготках девочки обнаружилась кошачья шерсть, то Марину и Вову заставили отвезти на медэкспертизу домашнего кота Керю.

Но тогда эта линия так никуда и не вырулила — на первом плане у следствия была “серийная” версия: за год до этого в Красноярске пропадали дети, и преступника так и не нашли.

Как стало известно “МК”, на днях подозреваемого в убийстве Полины Мальковой вывезли на место преступления; в роли ребенка выступил манекен.

И так же, как прежде он рассказывал жене о том, что невинно страдал, Наумов поведал оперативникам, как уводил кроху со двора, как поил ее пивом в своей пустой квартире, пока Марина находилась на работе, как потом отвозил мертвое тело в сумке на заброшенный пустырь, за гаражи…

Ее найдут там спустя 11 дней.

Его “вычислят” ровно через 365.

Прощаясь в коридоре с хозяйкой, постаревшей, осунувшейся и совсем не похожей на свою свадебную фотографию, обращаем ее внимание на мелкие монетки, разбросанные по полу. Марина поднимает с пола банку, полную копеек, и, грустно улыбаясь, вздыхает: “У нас таких четыре, одна у Вовы на работе. Он туда бросал мелочь и говорил — будет дочке на свадьбу”.

Причастность Владимира Наумова к другим детским убийствам в Красноярске проверяется.

 “У меня нет детей, а почему они должны быть у вас?”

Даже видавшие виды питерские оперативники мечтали снять наручники с серийного маньяка Дмитрия Вороненко и отдать его на растерзание матерям убитых им девочек.

Уроженец Узбекистана и гражданин Украины до того, как стал серийным убийцей, был судим четырежды. И каждый раз с формулировкой: “твердо встал на путь исправления, охарактеризовал себя только с положительной стороны” — Вороненко досрочно выпускали на свободу. Даже толком не проверяя, чтобы он, освободившись, отбыл по месту своей заграничной прописки.

Будущий маньяк оставался жить в Питере.

Вместе с любимой женщиной и ее двенадцатилетней дочкой.

Которые, как это и всегда бывает, даже не догадывались о том, чем он занимается на досуге.

Сначала Вороненко просто насиловал, потом, чувствуя свою безнаказанность, принялся еще и избавляться от свидетелей своих преступлений.

…11-летняя Лида Погодина побежала за диском к подружке, которая живет в том же доме, и назад уже не вернулась…

Катя Федотова опоздала на метро…

20-летняя Алена, самая старшая из жертв, с женихом-курсантом собиралась в гости, но парня не отпустил командир. Девушка в одиночестве поехала домой...

В последнем случае маньяк не удержался от соблазна и вставил в дорогой мобильник убитой им Алены свою симку. Современные технические возможности позволили сделать радиоперехват. Только это заняло слишком много времени: успела погибнуть еще и 12-летняя Лена Бойко.

“Мне никогда не везло с женщинами, одна даже сделала от меня аборт. У меня нет детей, так почему они должны быть у вас?” — нагло заявил Вороненко родителям потерпевших во время заседания суда. Процесс был закрытым.

А самую главную свидетельницу слушали вообще отдельно ото всех. Татьяна Сазонова (имя изменено) сама попросила о том, чтобы ее гражданского мужа, обвиняемого в этих серийных убийствах, не привозили в тот день в городской суд Санкт-Петербурга.

Она не могла его видеть.

Хотя именно Татьяна оплатила частного адвоката подозреваемому. И до последнего не верила в причастность Вороненко к зверским преступлениям. Даже хотела выступать свидетельницей со стороны его защиты. “Я не верю, что Дима убил!” — кричала она так же, как сейчас кричит в Красноярске Марина Наумова.

А когда, под тяжестью улик и проведенных экспертиз, поняла, что любимый человек — все-таки зверь, сломалась.

“Знаете, это было невыносимо — смотреть на нее, как она двигается, как с трудом говорит, — рассказывает Наталья Погодина, мама убитой Лиды Погодиной. — Уж на что мы, пережившие самое страшное — гибель единственных детей, но я бы не хотела оказаться на ее месте. Я подошла к ней в перерыве, потому что хотела оказать хоть какую-то моральную поддержку”.

Татьяна и Дмитрий познакомились около двух лет назад. Молодая обеспеченная женщина была разведена, одна воспитывала ребенка. Мечтала о счастье. Гастарбайтер без определенного места жительства дарил цветы и красиво ухаживал, в конце концов переехал к ней жить — а что, очень удобно!

По вечерам он с удовольствием возился с ее дочкой…

“В принципе это ненормально, наверное, что мы в каждом мужчине, просто заговорившем с ребенком или готовом с ним поиграть, видим педофила, но таковы приметы нашего времени, — продолжает Наталья Погодина. — После того как Таня поняла, какая участь грозила ее девочке, кого она привечала, она оказалась практически на грани самоубийства. Но хуже всего, что она даже не может теперь отказаться от дальнейшей материальной помощи Вороненко — так как заранее проплатила всю сумму его адвокату. Честно говорю, мне ее очень жалко”.

Судья предложил родителям погибших девушек пригласить на процесс родителей Вороненко, специально вызвав их с Украины.

Те до сих пор не знают, какого сына воспитали. “Им по 74 года, старые люди, мне от этого не жарко и не холодно — мстить им… А за что? Думаю, ни одна мать не рассчитывает родить монстра, — продолжает мама Лиды Погодиной. — Гораздо справедливее было бы, если бы его приговорили бы к смертной казни, — пусть не расстреляли бы, раз у нас мораторий, но он все равно бы сидел и ждал в одиночке своего приговора. И мы бы его ждали”.

Окончательный вердикт — пожизненное заключение — Вороненко встретил спокойно. Он уже знал, что будет обжаловать решение питерского суда. Он надеется, что тюремный срок удастся заменить на принудительное лечение в психиатрической больнице.

Матери потерпевших тоже обжалуют приговор — за его явной мягкостью.

На последнее заседание суда Таня Сазонова не пришла. “Она была такой же жертвой этого скота, как и все остальные, только что осталась жива — и от этого ей еще тяжелее. Но она же не виновата, что любила Вороненко, а он ее просто использовал”.