Куда придет нефтяная Россия: горький пример из мировой истории

На модерации Отложенный

Поскольку я почти десять лет проработал в Австралии, и поскольку люблю всяческие историко-политические курьёзы, то малые государства Тихого Океана меня всегда интересовали. Хотя я ни с какого боку не специалист по Океании, но бывать там доводилось, и я даже кое-что на эту тему писал (здесь).

Вчера отправил в один российский  журнал статью, посвящённую курьёзной и трагикомичной истории одной страны, на которую благодаря игре цен мирового рынка и первопроходческой прыти далёких предков свалилось сказочное богатство. О том, как они пытались создавать стабилизационные фонды и прочее,  и как всё это печально закончилось. Итак, кому интересно, читайте про остров Науру, самое маленькое суверенное государство в мире, и его злоключения.

Переклички с нынешней российской ситуацией очевидны. Я не говорю, что и у нас так же кончится. Но урок для России неожиданно интересный, и знать о нём, полагаю, будет полезно - вне зависимости от индивидуальных политических позиций. Просто чтобы помнить, на какие острые грабли наступали соседи по планете и товарищи по счастью-несчастью - и, если получится, самим на эти грабли не наступить.


"Грустная история наурийского стабфонда или Злоключения далёкого острова"

Идёт ли на пользу стране неожиданно обнаружившиеся у неё природные богатства? Что происходит со странами, зависимыми от ресурсов, когда эти ресурсы кончаются или внезапно обесцениваются? Можно ли подготовиться к такому повороту событий, создав некий финансовый запас, которого должно хватить на десятилетия? Всё эти вопросы в последнее время приобрели в России немалую актуальность.

И именно в этой связи, пожалуй, стоит вспомнить о маленьком островке с весьма необычной геологической историей. По сути этот островок является этакой большой кучей окаменевших птичьих экскрементов, затерянной на просторах Тихого Океана. Называтеся он Науру и является самым маленьким суверенным государством мира (Ватикан ещё меньше, конечно, но государственность Ватикана, скажем так, несколько своеобразная).

До определённого момента история острова Науру была достаточно заурядной, и не слишком отличалась от истории сотен других островов и атолов Океании. Маленький островок, площадью всего в 21 кв.км, лежащий почти точно на экваторе, был открыт полинезийскими мореходами в начале нашей эры. На протяжении полутора тысячелетий на острове жили потомки этих мореходов: ловили рыбу, собирали кокосы и энергично воевали друг с другом (на крохотном островке существовал десяток враждебных друг другу племён). В свой черёд остров обнаружили европейцы, а в 1888 г. он стал германской колонией. В 1920 г. Германия, проиграв мировую войну, уступила остров Великобритании (точнее, Австралии, британскому доминиону). 

Однако в 1900 г. на острове было сделано открытие, которое определило его судьбу. Обнаружилось, что Науру представляет собой, в самом буквальном смысле слова, кусок окаменевшего птичьего помёта – гуано, слой которого достигает десятков метров. За миллионы лет гнездившие на кораловом атоле птицы превратили его в огромное месторождение фосфатов, ценнейшего минерального удобрения.

Добыча фосфатов на острове началась в 1906 г. Европейские фирмы не стремились нанимать местных рабочих – к тому времени было уже известно, что полинезийцы не склонны приходить на работу вовремя, и уж точно не могут обойтись без деревенских праздников, похорон и свадеб, которые случаются еженедельно. В карьерах работали китайцы, а жители Науру с некоторым удивлением наблюдали, как иностранцы грузят на корабли то, что только что было землёй их родного острова. Впрочем, надо отдать должное колониальным властям: с самого начала они добились того, что горнодобывающие компании стали платить «туземцам» компенсации за каждую вывезенную с острова тонну фосфатов. Поначалу эти платежи были небольшими, почти символическими, но с течением времени они увеличивалсь в размерах – в основном под давлением местных политических активистов, которые стали появляться среди выпускников миссионерских школ.

Когда в Океании началась деколонизация, австралийцы попытались сохранить за собой Науру. Однако островитяне были тогда уверены, что природные богатства обеспечат им и их потомкам вечное процветание, и решительно потребовали полной независимости. Возражать австралийцы не стали – не те уже были времена, и 21 января 1968 г. над Науру взвился новый национальный флаг. Население самой маленькой республики мира составляло тогда три тысячи человек – сельсовет, по российским меркам. Сейчас на Науру 14 тысяч жителей.

Первым шагом новой власти стала национализация фосфатной компании, главного источника доходов острова. Впрочем, национализировав компанию, власти в её дела особо не вмешивались, требуя лишь, чтобы за каждую тону вывозимых за рубеж окаменевших птичьих испражнений правительству Науру выплачивалась определённая сумма. Кроме того, компенсация полагалась владельцам земельных участков, на которых велась добыча. 

К концу семидесятых годов Науру имел, по-видимому, самый высокий в мире уровень доходов на душу населения, превосходя по этому показателю Объединённые Арабские Эмираты почти в два раза, а США – в четыре. Бесплатными стали образование и медицина, налоги были полностью отменены, и жители острова получили право время от времени бесплатно летать на «Большую Землю». Большинство семей тогда имело по несколько автомобилей, хотя пешком обойти остров можно часа за четыре. Для того, чтобы создать достаточное количество рабочих мест, правительство раздуло административный аппарат, превратив большинство работающих островитян в государственных служащих. Политическую систему острова можно описать как «деревенскую демократию».

Впрочем, с самого начала богатство имело и негативные последствия. Радикально изменилось питание островитян. Ловить рыбу и собирать кокосы больше никому не хотелось, и основным их питанием стали гамбургеры с «Кока-колой», а также завозимые на остров полуфабрикаты. Полинезийцы вобще генетически предрасположены к полноте и диабету, так что к 1990 г. Науру имел самый большой процент диабетиков в мире: этой болезнью там страдает около 60% всего населения. Поэтому по средней продолжительности жизни богатый Науру парадоксальным образом не очень отличался от своих нищих соседей.

С самого начала было ясно, конечно, что фосфаты когда-нибудь закончатся. «Отработанные участки» острова представляли собой куски марсианского пейзажа: торчащие в небо голые скалы - этакие каменные пальцы высотой в 10-15 метров, полное отсутствие растительности, и местами – брошенная ржаветь под тропическими дождями неисправная техника. Окаменевший коралл – не самая приятная субстанция, так что даже простое передвижение по «отработанным участкам» острова практически невозможно, а уж о ведении там хозяйства не может быть и речи. Поскольку фосфатами покрыто примерно 70% территории острова, было ясно, что рано или поздно таким будет пейзаж почти всего Науру. 

Островитяне, однако, поначалу не огорчались и не беспокоились. Значительная часть денег уходила в специальный фонд, который должен был обеспечить гражданам микро-республики безбедную жизнь и после истощения запасов фосфатов. Размер фонда и детали его деятельности всегда были государственой тайной, но считается, что в середине 1980-х годов его суммарный капитал достигал 2 млрд. долларов. Население Науру к тому времени выросло, однако жить на проценты с этой суммы можно было неплохо. 

Инвестиционная политика Науру была также покрыта тайной, но характерно, что сообщения о неудачах и скандально-комических провалах инвесторов временами всё-таки появлялись в прессе, в то время как сообщений об их успехах как-то не наблюдалось. Науру то вкладывал деньги в дорогостоящий, но провальный мюзикл о личной жизни Леонардо да Винчи, то покупал неприбыльные отели, то занимался непонятными (и разорительными) спекуляциями на рынке ценных бумаг. Свалившееся на халяву богатство казалось неисчерпаемым, специалистов по инвестициям в микро-государстве не было, так что неудачи поначалу не слишком расстраивали островитян.

Некоторые инвестиционные решения были очевидно разорительными. Из соображений престижа Науру обзавёлся собственной авиакомпанией, в которой в лучшие времена было шесть самолётов.  Летали они практически пустыми: один из специалистов по экономике Океании вспоминает, как он летел на Науру в самолёте с ещё одним пассажиром и ящиком бананов. Не лучше работала и государственная судоходная компания, которая несла систематические убытки – во многом благодаря раздутым штатам. 

К концу восьмидесятых ситуация стала быстро ухудшаться. Обнаружилось, что «стабфонд», на который возлагали такие надежды, усох каким-то непостижимым образом. Стоимость его активов составляла 1,3 млрд. дол. в 1991 г., и лишь 0,14 млрд. дол. – в 2002 г. Причиной этого стала не столько чиновничья коррупция (её было не так уж много – на маленьком острове все у всех на виду), сколько хроническая некомпетентность управленцев. 

Одновременно начал снижаться уровень доходов от добычи фосфатов. Основные запасы окаменевших птичьих испражнений уже давно были погружены в трюмы судов и отправлены на поля других континентов. Пытаясь выжать последнее, правительство даже организовало добычу фосфатов во дворе президентское резиденции. Конечно, эти меры только оттягивали неизбежное – превращение островка процветания в ещё одно нищее и дотируемое островное государство региона. К 2000 г. фосфаты практически кончились. Примерно тогда же обнаружилось, что «стабилизационный фонд», на который возлагали такие надежды, окончательно истаял в мировом финансовом пространстве.

С начала девяностых власти острова приступили к лихорадочным поискам дополнительных средств дохода. Поначалу некоторую надежду возлагали на оффшорную деятельность. В девяностые годы Науру стал раем для любителей отмывать сомнительные средства. Однако после 11 сентября американцы потребовали прекратить подобные операции. Обдумав ситуацию, правительство Науру согласилось – получив, правда, за уступчивость американскую помощь.

В 1989 г. власти Науру подали иск к правительству Австралии, от которой требовали компенсации ущерба, нанесённого добычей фосфатов в колониальные времена. Австралийцы послушно выплатили компенсацию, а потом начали направлять правительству острова регулярные транши по линии гуманитарной помощи. 

Наконец, на Науру был создан лагерь для потенциальных беженцев, которые подали заявления на въезд в Австралию и ожидали решения по своим делам. Стремясь ограничить приток беженцев, австралийское правительство решило, что будет спокойнее, если заявители будут дожидаться решения своей судьбы за пределами страны, и правительство Науру выразило желание создать у себя на острове лагерь для таких беженцев. 

Не обошлось без чрезвычайных происшествий – в лагере вспыхнули волнения, и на какое-то время остров даже оказался отрезан от внешнего мира. Впрочем, местная полиция и ополченцы в конце концов восстановили контроль над ситуацией. Несмотря на пережитые волнения, власти Науру больше всего опасаются, что лагерь закроют (а в последние месяцы всё, кажется, к тому и идёт). Доходы от лагеря соствляют сейчас примерно 20% всего ВВП острова. Иначе говоря, страна, которая тридцать лет назад была самой богатой в мире, сейчас выживает за счёт  того, что её население работает надзирателями и поварами.

Занялись наурские дипломаты и любимой игрой всех МИДов малых тихоокеанских государств – переключением дипломатического признания с КНР на Тайвань и обратно. Соперничающие правительства в Тайбэе и Пекине довольно щедро премируют те островные государства, которые принимают «правильное решение». Поэтому в июле 2001 года Науру признал правительство КНР, получив за это 60 млн.дол. В мае 2005 г. наурские дипломаты сообщили, что они передумали, и отныне считают, что законное правительство всего Китая находится в Тайбэе. За это озарение им, вроде бы, заплатили - 20 млн. дол. (полагаю, пекинские денежки к тому времени были освоены).

Впрочем, всё это – и выклянчивание австралийской помощи, и игры на пекинском тщеславии, и содержание  лагерей беженцев – являются вполне стандартными приёмами, которыми активно пользуются малые островные государства Океании. В случае с Науру интересным является то обстоятельство, что к подобным трюкам приходится прибегать государству, которое ещё недавно было одним из самых богатых не только в регионе, но и во всём мире. Богатство, никем не заработанное, а пришедшее из-под земли, исчезло без следа, не принеся, кажется, пользы никому.