У кого есть право спорить с начальником в России

На модерации Отложенный Никак не могу выкинуть из головы двух бомжей, рассуждающих о Сартре, упомянутых здесь как-то Всеволодом Крейденковым: русло дискуссии случайно вывело к теме российской идентичности, ну и возник такой вот колоритный образ. Мне тогда пришло в голову, что хорошо бы узнать, сколько посетителей RB.ru прочитали хотя бы одну книжку Сартра или могут сходу дать определение экзистенциализма. Один из десяти? Меньше?

Если отбросить романтический флер, то бродяги, рассуждающие о французском философе, — это сюжет не о культурном уровне народа, а о дефектах образования. Увы. Если человека научили понимать Сартра, но при этом ему не растолковали смысл понятия «ответственность», то его учили как-то неправильно. Для страны это, кстати, большая проблема, если в головах критично большого количества граждан крепко засела уверенность в том, что кто-то, совокупно называемый государством, должен о них позаботиться: обеспечить работой, подстраховать, если вляпаются в беду, помочь материально и пр.

А на какие денежки, позвольте спросить? Разве на это хватит налогов, собранных с того меньшинства, в котором коммунисты не смогли истребить ген ответственности. Так вот, когда я смотрю на строчку налоговых вычетов в своей зарплатной ведомости, я думаю, что мне не все равно, на что их потратят, и я не хочу, чтобы на мои кровно заработанные плодили образованных бездельников, которые потом сдадут своих отпрысков в детдом, сами будут жить тем, что удастся стащить или выпросить, спать под капотом моей машины и еще писать на газон у меня под окнами. Даже, если, протрезвев, они будут рассуждать о высоком, меня это не смягчит. «Пабло, я восхищен твоим талантом тащиться, — хочется подпеть Гребенщикову. — Скажи, откуда ты все время берешь тех, кто согласен тебя тащить». Разумеется, любой свободный человек имеет право тащиться. Вы хотите его тащить?

На размышления о российском характере меня натолкнули не только философствующие бомжи, но и вопросы ректора Института бизнеса и делового администрирования Сергея Мясоедова, который пишет книгу о кросскультурных различиях российских и западных менеджеров и попросил меня высказать свое мнение по этому поводу. Борис Щербаков тоже участвовал в проекте и уже написал по следам размышлений отличную колонку здесь — на rb.ru. Эта тема любого задевает за живое, но она настолько емкая, что прямо сейчас получится коснуться ее разве только чуть-чуть.

Один из предложенных вопросов звучал так: можно ли в России спорить с начальником? Конечно, можно, отвечу я, но не всем! Тому, кто хочет покуражиться, возражает из принципа или ради повышения самооценки, спорить нельзя — вмиг вылетишь с работы. Имеет право спорить лишь тот, в ком мощно развито чувство ответственности за свои слова и действия.

Допустим, начальник поручает вам проект, бюджет которого настолько мал, что ничего хорошего не выйдет априори. Конечно, вы будете спорить, если вы не круглый дурак. Или просто откажетесь, что тоже протест. Или вы — финансовый директор и видите, что генеральный собирается принять решение, которое столкнет компанию в глубокую финансовую яму. Вы не будете отстаивать свою точку зрения? Ну так грош вам цена! Умение возражать по существу — составляющая профессионализма.

Однако у проблемы есть особый российский подтекст. У нас начальник подчас больше чем начальник, он и учитель жизни, и отец родной — во всяком случае таковым себя ощущает. Подчиненные для него как бы дети, то есть не вполне доделанные люди, их можно лепить по своему усмотрению, от них должно требовать подчинения даже в тех вопросах, которые вне субординации, с ними не стоит церемониться — сегодня можно приласкать, а завтра публично унизить… Ну что тут скажешь? Надо сопротивляться, господа! В формуле «я начальник, ты дурак» обе части имеют значение.

Это удивительно, какой душевный трепет, даже панику вызвала у некоторых посетителей rb.ru фраза: «Представьте себя президентом большой страны…» Впрочем, людей нельзя винить — тоталитарный режим разъедает не только ответственность, он сокрушает чувство собственного достоинства. Семьдесят лет так просто из истории не выбросишь, так что получите кризис российской идентичности в самой жестокой форме: «гомо советикус» уже не актуален, но шариковщину еще только предстоит вытравить из самосознания народа и заполнить освободившееся место чем-нибудь более достойным.

Кстати, профессор Преображенский из того же «Собачьего сердца» — очень российский характер, несмотря на всю свою деловитость, собранность, эстетство и даже здоровый цинизм. Да и кто сказал, что, скажем, Парфен Рогожин — воплощение российского характера? А как же Андрей Болконский или Пьер Безухов? Разве не в них суть национальной идентичности? Современный российский характер может быть сложным и многогранным, и надо еще понять, из чего он соткан на самом деле.