Итоги года для русской православной церкви

Прошедший год оказался для церкви красиво закольцованным. В самом его начале, в феврале, состоялась торжественная презентация церковно-государственной программы «Духовно-нравственная культура подрастающего поколения России». Ее попечительский совет очень скоро возглавила жена тогда еще одного из кандидатов в преемники Дмитрия Медведева Светлана. А закончился год назначением Дмитрия Медведева «главным преемником» — и церковное руководство наконец-то смогло вздохнуть с облегчением: патриархия пусть самым краешком, но все же вписалась в сетевую структуру властного истеблишмента, где происходит волшебное перераспределение финансовых потоков.

Правда, громадье планов государственно-церковного тандема сформулировано пока крайне невнятно — «к программе» подверстывают проекты, которые и без всякой программы работали уже многие годы (фестиваль «Лучезарный ангел», сборы на Куликовом поле, подготовка курса «Православная культура», над которым возглавляемый иеромонахом Киприаном Центр педагогических исследований «Покров» трудился практически все годы своего существования), но властная элита явно включила церковных лидеров в свое чиновное братство. Это видно и по тому, что их все чаще отправляют наставлять «Наших» — то на Селигер, то на московские сходки; и по тому, что, и прежде робевшая поднимать голос против беззаконных действий наших правителей, патриархия теперь едва ли не заходится в восторге от каждого властного решения; и по тому, наконец, что даже такой нечиновный чиновник, как глава Федерального агентства по культуре и кинематографии Михаил Швыдкой, предпочел уволить директора музея-заповедника «Рязанский кремль» Людмилу Максимову, которая «обижала» архиерея Рязанской епархии своей «несговорчивостью», а не разбираться с ненасытным владыкой, уже практически прибравшим к рукам все музейное хозяйство.

От состоявшегося в мае 2007-го воссоединения двух ветвей православия, РПЦ и РПЦЗ (Л), тоже выиграла в основном церковная верхушка. Сколько было сказано торжественных слов: и «эпохальное историческое событие», и акт «огромного нравственного значения». Но вон уже сколько времени прошло после воссоединения, а заметны ли его результаты на уровне обыденной приходской жизни? За границей, наверное, да, заметны. Там приходы и епархии, отказавшие объединяться с Московской патриархией (в Южной Америке, например, почти все поголовно), начинают судебные процессы в борьбе за собственность. А у нас в России тема воссоединения очень быстро сошла на нет, и почти никто уже об «эпохальном событии» и не вспоминает: ну приедет какой-нибудь зарубежный епископ на заседание Священного синода или российский владыка поучаствует в торжествах зарубежников — и тишина, как будто ничего и не было.

Еще Русская православная церковь в прошлом году решила сменить гнев на милость и начала активно налаживать отношения с католиками. Московская патриархия, по свидетельству одного из ее сотрудников, священника Георгия Рябых, претендует на то, чтобы возглавить межхристианский диалог в Европе, создав альянс консервативных христианских сил: православных, католиков и традиционных протестантов. Добрые отношения с католиками ей для этого просто необходимы. Однако, судя по всему, в патриархии нет не только четкого решения по этому вопросу, но и единого понимания, к чему, собственно, следует стремиться. Отсюда и метания, например, демарш в Равенне на заседании Смешанной православно-католической богословской комиссии, едва возобновившей свою работу после шестилетнего перерыва. Напомню, что делегация РПЦ во главе с епископом Венским и Австрийским Иларионом (Алфеевым) покинула зал в знак протеста против участия в заседанииЭстонской апостольской церкви, которую Московский патриархат не признает канонической. Результат — итоговый документ комиссии по таким важнейшим вопросам, как экклезиологическая модель Вселенской церкви и, в частности, примат Римского и Константинопольского епископов, был принят без Русской православной церкви. Теперь епископ Иларион пытается его дезавуировать,называя положения резолюции «сомнительными». Ну а зачем было хлопать дверью, ведь всем известно, что это не лучший способ справляться с проблемами.

Неожиданно прозвучало и пожелание митрополита Кирилла вернуть католическим епархиям былой статус апостольских администратур, высказанное в самом начале декабря. И это после обоюдных заверений в полном удовлетворении развитием диалога и даже выражения робких надежд на то, что встреча папы Римского и патриарха Алексия II не за горами. Что это, попытка «дожать» католиков — прозелитизму бой! — приславших, к вящему удовольствию патриархии, на российскую кафедру итальянца (то есть вполне «иностранца», который, надо думать, будет вести себя с местными католиками не так по-свойски, как белорус Кондрусевич), жажда взять реванш за Равенну или просто бесхитростное желание привлечь внимание к церковным делам? Заявление митрополита Кирилла было сделано накануне парламентских выборов, когда российское общество пылко обсуждало совсем другие вопросы. Во всяком случае, во время состоявшейся буквально через несколько дней встречи митрополита Кирилла с Бенедиктом XVI на тему католических епархий, если верить информации новостных агентств, не было сказано ни слова.

Шумная история с пензенскими «сидельцами», обошедшая СМИ в начале ноября, возможно, заставила наконец патриархию как-то реагировать на уродливые проявления низовой религиозности. До сих пор ни борцы с ИНН, ни противники штрих-кодов, ни почитатели Ивана Грозного, требующие его канонизации, ни даже епископ Диомид, обличающий Московский патриархат в канонических отступлениях совершенно в духе лидеров «православного подполья», даром что сам церковный функционер, — ничто не могло поколебать безмятежности иерархов. А тут на годичном епархиальном собрании духовенства Москвы патриарх выступил с осуждением так называемого мытищинского чина, чуть ранее был запрещен в служениивпредь до покаяния настоятель храма в мордовском селе Вадово-Селищи иеромонах Евсевий (Машков), сторонник епископа Диомида. Мытищинский протоиерей Петр Кучер (храм села Тайнинское) в качестве главного "таинства" предлагает своим прихожанам "Чин всенародного покаяния" перед статуей императора Николая Второго, людей заставляют каяться "в восстании декабристов"... Ну а иеромонах Евсевий решил быть святее папы Римского, то есть епископа Диомида, и просто перестал упоминать за богослужением имя патриарха и правящего архиерея.

Гораздо важнее этих суровостей, впрочем, то, что наконец закончена работа над Концепцией миссионерской деятельности РПЦ и в нескольких епархиях уже даже прошли слушания, знакомящие духовенство с ее положениями. Если священноначалие будет и дальше последовательно прилагать усилия к тому, чтобы объяснять людям (в том числе некоторым священникам), что такое православное христианство, то через пару-тройку лет апокалиптические настроения, гонящие людей под землю, глядишь, и поутихнут.

Значимые сдвиги произошли и в сфере духовного образования. Во-первых, создана Высшая церковная аттестационная комиссия, работа которой призвана повысить академический уровень духовной школы. Над диссертационными советами академий теперь появится независимая научная контролирующая инстанция. Сейчас присуждение степеней происходит внутри академий вполне келейно, и от этого, по общему признанию, страдает качество.

К тому же через Думу в первом чтении прошел закон о госаккредитации духовных школ, который при окончательном одобрении его Думой следующего созыва позволит религиозным учебным заведениям со временем выдавать дипломы государственного образца. Это, во-первых, должно уравнять в правах учащихся светских и духовных школ, а во-вторых, по идее, опять же должно работать на повышение качества церковного образования. Как оно там сложится, пока не очень ясно, но задумывались нововведения именно с этим прицелом.

Кроме того, при патриархии наконец-то формируется фонд финансовой поддержки собственной системы вузов. Право на финансовую подпитку получат семинарии и православные институты, прошедшие аттестацию Учебного комитета РПЦ, а размер отпускаемых на образование средств и нормативы дотаций будут ежегодно утверждаться патриархом. Это еще, конечно, не бюджет, а всего только фонд и раздаваться деньги скорее всего будут в большой степени произвольно, но уже хорошо, что такой фонд создан — до сих пор, кроме московских и питерских семинарий/академий, о централизованных денежных вливаниях не мог мечтать никто, и в некоторых семинариях не хватает не то что учебников — Библии.

Очередь за православными гимназиями, которые патриархия продолжает упорно не замечать. Между тем, плата за учебу в них растет вместе с ростом коммунальных платежей, она уже не по карману даже многим московским, не самым бедным, священникам, которые вынуждены преподавать в гимназиях, чтобы иметь возможность отдать туда своих детей. А что же говорить о простых смертных?

Но проблему школьного православного образования патриархия все еще надеется решить за счет государства. Да, власть недвусмысленно дала понять, что «обязательного православия» в школах не будет, даже отменила региональный компонент, в рамках которого ОПК частенько преподавались. Однако, как говорится, надежда умирает последней…

Вот предложенная недавно Министерству образования и науки новаяконцепция. Разработанный светскими церковными специалистами курс «Православная культура» должен стать частью образовательной области "Духовно-нравственная культура", которая войдет в новое поколение госстандартов общего среднего образования. Здесь все замечательно: курс вариативный, кто-то выбирает православие, кто-то ислам (или иное вероучение, но не иначе как «традиционное»), кто-то светскую этику… Правда, на этом добровольность и заканчивается, остаться вовсе без «духовно-нравственной культуры» не получится — «светские церковные специалисты» отводят на нее 2 часа в неделю на протяжении всех лет учебы в школе.

Многовато? Пожалуй. Но не это главное. У меня после прочтения концепции возникло два вопроса: во-первых, почему «светские церковные специалисты» считают, что именно они должны советовать Министерству образования, как преподавать не только предмет «Православная культура», но и предмет «Этика и философия»? Что, кроме «светских церковных», у нас других специалистов нет?

И второй. Одно из положений концепции гласит:

«Кандидатуры учителей по учебным предметам религиозной культуры определяются при условии: 1) согласия учителя преподавать данный учебный предмет; 2) наличия у него педагогической квалификации, необходимой для допуска к работе в качестве учителя в общеобразовательном учреждении; 3) наличия рекомендации от соответствующей религиозной организации, с которой государственным федеральным или региональным органом управления образованием (с учетом их компетенции) заключены соглашения о содержании и процедуре оформления такой рекомендации».

Самый интересный тут пункт 3-й. Вот, например, региональное министерство образования по каким-то причинам не заключило соглашения о «содержании и процедуре оформления такой рекомендации», скажем, с традиционными буддистами или с иудеями. Да что там с буддистами и иудеями, которых единицы и которые, как правило, не рвутся религиозно наставлять детей в общеобразовательной школе, — с мусульманами, которые в иных местах проживают достаточно компактно и как раз не прочь преподать детям «Основы ислама», между тем органы образования не горят желанием заключать с ними какие бы то ни было соглашения. А нет соглашения — нет и рекомендации, стало быть, нет и учителя.

Или другая ситуация. Школа нашла преподавателя «Православной культуры», он, может, когда-то уже преподавал в ней ОПК и им были вполне довольны. Но у местной епархии есть другой кандидат, куда краше, на взгляд правящего архиерея. Поэтому старому преподавателю рекомендации не дают, а требуют взять нового. И светская, заметим, школа в выборе учителя оказывается в зависимости от «соответствующей религиозной организации».

Вот она, та самая клерикализация, об опасности которой писали академики. Ведь, как неоднократно подчеркивали сами представители патриархии, клерикализация — это не когда в светской школе преподают религиозные предметы, а когда у церкви есть рычаги влияния на школу. В данной конструкции эти рычаги налицо. Пункт 3-й имел бы некоторое оправдание, если бы «Православную культуру» в школе преподавали священники. Но если это имеющий соответствующую квалификацию историк или филолог — с какой стати?

Впрочем, концепция еще только будет рассматриваться министерством и Российской академией образования, которая занимается сводкой нового поколения госстандартов, так что не надо заранее пугаться. Однако новый президент в любом случае получит от Путина эту эстафетную палочку.