Андрей Кончаловский написал все, что думает о России в новой книге «На трибуне реакционера»

Андрей Кончаловский написал в своей книге все, что думал о России, но стеснялся сказать Отметив с помпой семидесятилетие выходом нового фильма («Глянец») и новой книги («На трибуне реакционера» совместно с Владимиром Пастуховым), режиссер направился из России в Будапешт – снимать новый фильм «Щелкунчик». В аэропорту его подловил наш корреспондент.

– Андрей Сергеевич, вас не смущает, что книга вызвала такую критику?
– Я ожидал эти ожесточенные споры – это для меня тоже подарок к юбилею. В принципе, ради этого я ее и пишу. У Бунина один из русских мужиков как-то сказал: ты не смотри, что я такой смирный, если меня разозлить и дать мне волю, я такой бандит. Мы, русские люди, можем быть хошь иконой, хошь дубиной, продолжил этот герой. В моей книге, кстати, есть глава «Новая диктатура», которая посвящена тому, что на Западе все сковано политической корректностью, и там нет места для еретиков, а именно они толкают любое понятие вперед».

– Вы тут как-то сказали, что русского искусства как такового не существует: «Мы находимся на периферии западной цивилизации, но у нас присутствует страстное желание не отстать. Есть такая фраза, что Запад движется к пропасти на «Роллс-Ройсе», а Россия – в трамвае. Но этот трамвай движется в том же направлении». Не слишком сильно для реакционера?
– Однажды Фидель Кастро сказал «Если бы я жил в Англии, я бы тоже был консерватором». У нас не будет демократии до тех пор, пока не будет буржуазии.

Вот главная мысль, которая проистекает из этой книги – буржуазные ценности нам не привиты. Мы часто премся на Северный полюс в купальных костюмах, не зная, что там в этих купальных костюмах просто делать нечего! За деньгами уже не слышно никакого художественного произведения.

Поймите, прогресс не имеет никакого отношения к человеку. Мы действительно больше можем лететь, видеть, общаться.

И сегодня человек может стать животным в течение пяти часов. Для этого не обязательно сидеть в тюрьме в Ираке – достаточно просто в ней быть тюремщиком…

То, что этика может регрессировать, еще раз доказывает , что прогресс – это было колоссальное заблуждение XX века . И государство как раз и создано для того, чтобы человеческие страсти как-то уменьшать.

– Вы утверждаете вслед за Плехановым, что Россия к демократии не готова. А сейчас все одержимы выборами. Однажды вы заметили, что люди позволяют себе общаться с властью настолько, насколько сама власть им позволяет это делать…

– Это будет продолжаться всегда! В историческом масштабе точно. Поскольку власть от Бога, она позволяет себя вести так, как считает нужны. Всегда приятно ссылаться на классиков. Правительство вообще не обращает внимание на народ. Но и народ на правительство тоже. Правительство, на мой взгляд, могло бы воспитывать в людях новый этический комплекс. Но этого нет!
Почему люди так часто бывают несчастны и недовольны жизнью? Потому что не знают, что все возможно. При советской власти идиотов было столько же, но было не так все безобразно. Сегодня очень много людей, получивших слишком много прав. Как верно сказал Алексей Максимович Горький: «Бывший раб, получивший слишком много власти, становится самым жестоким рабовладельцем». Николай Васильевич Гоголь тоже об этом писал.

– Чьей реакции на свою книгу вы ждете больше всего?
– Мне интересна всякая реакция. Но больше всего жду возмущенных писем – что Кончаловский, де, барин, барчук, сам убежал в Америку, а теперь нас ругает. Мне будут говорить, что русские люди самые добрые и замечательные, а я их ругаю. Но еще Шопенгауэр сказал, что истина бывает в трех ипостасях – вначале ее высмеивают, потом она превращается в банальность. Думаю, что будет реакция не на идеи, а на персону.