Как \"брали\" корреспондентов Ren-TV

Вечером 23 ноября 2007 года, около 21:00, после поступившего откуда-то телефонного звонка четверо вооруженных сотрудников патрульно-постовой службы МВД, охранявших, как обычно, назрановскую гостиницу "Асса", уехали на специально присланной за ними машине.

В начале двенадцатого к гостинице подъехала "Газель" Полтора десятка вооруженных людей в камуфляже и в масках вошли в вестибюль. Назвавшись сотрудниками "отдела по борьбе с терроризмом" и угрожая оружием, они положили на пол мужчин из обслуживающего персонала, а женщин поставили к стене с поднятыми руками. Изучив журнал регистрации постояльцев, группы «гоблинов» направились в номера. В номере 215 на втором этаже проживал Олег Орлов. Вот что он рассказал:

«Около 23:30 тихий стук в дверь. На вопрос "Кто там?" - невнятный тихий ответ женским голосом. Подумал - кто-то из гостиничного персонала. Приоткрыл дверь – её тут же распахнули ударом извне. В комнату, наставив на меня автоматы, ворвались трое, на лицах - черные маски с прорезями для глаз и рта. Приказ: "На пол лицом вниз!" Бросают на пол. Руки заводят за спину. Спрашивают: "С какой целью прибыл в Ингушетию?" - "В служебную командировку" - "Цель командировки?" - "Посмотрите документы. Цель - изучение ситуации с правами человека. Вы меня не за того принимаете, вы серьезно ошибаетесь" — "Где документы?" - "В кармане пиджака. Он в шкафу". Слышно, как сбивают дверь шкафа. Краем глаза вижу: пиджак и пальто брошены на кровать. Говорю, что ведут себя по-хамски. Получаю ногой в бок, но несильно. Приказ: "Все вещи - в мешок". Подняли на ноги, надели на голову черный полиэтиленовый мешок, поволокли, придерживая под заведенные за спину руки. Я одет в джинсы, легкую рубашку, тапочки на босу ногу. Прошу дать надеть верхнюю одежду, хотя бы носки - безрезультатно. Выволокли из гостиницы, посадили в микроавтобус. Слышу, как из гостиницы выводят и сажают других задержанных... Кто-то спрашивает их: "А вы кто такие?" - "Мы корреспонденты из REN-TV. Зачем нас задержали?" - "Поступил сигнал, что гостиницу заминировали. Кто из вас пронес взрывчатку?" - "Мы корреспонденты. Никакой взрывчатки мы не возим" - "Доставим вас в отдел, начальник допросит и отпустим". Снаружи слышно: "Гостиницу зачистили, можно уезжать!" В машину набились люди, она тронулась».

Корреспондентов REN-TV «брали» по той же схеме. Съемочная группа — Артем Высоцкий, Карен Сахинов и Станислав Горячих — сидела в номере. Днем они снимали, в том числе и в Чемульге, где 9 ноября в ходе «спецоперации» убили шестилетнего ребенка. А 24 ноября в Назрани ожидался несанкционированный митинг против произвола "силовиков", собирались и там снимать… В дверь постучали… дальше почти то же самое. Горячих попытался не подчиняться, был избит. В вещах целенаправленно рылись, несколько раз спрашивали: "Нашли?", пока не раздалось: "Вот, нашел!". Дальше всем надели мешки на головы и поволокли…

«Гости» забрали самое важное и ценное: у Орлова — компьютер, личные документы, включая паспорт и «корочку» члена Экспертного совета при Уполномоченном по правам человека, деньги, сумку с собранными материалами, мобильник…а также пиджак, пальто и чемодан — одежду, видать, забирали, надеясь найти что-нибудь в карманах… У съемочной группы пропало все оборудование — видеокамеры, монтажный ноутбук, кассеты, в том числе и с отснятыми сюжетами — ну и деньги, телефоны, документы.

Чем дальше – тем страшнее. Слово Олегу Орлову: «Машина ехала больше часа. Ни возмутиться, ни спросить, сразу: "Молчать!". Приказ: "Нагнуть голову! Согнуться! Так и оставаться!" - и резкий удар сзади. Похоже, подъезжали к милицейскому посту. Ни один пост не остановил. А в этот вечер на дорогах Ингушетии, особенно при въезде и выезде из Назрани, было много постов милиции - накануне митинга ввели «усиленный режим службы». Так разъезжать машина, полная вооружённых мужиков, могла только, если это — «силовики». Ехали-то не по задворкам и просёлкам, а по трассе - сидел у окна, сквозь черный полиэтиленовый пакет можно было различить свет фар проезжающих машин и огни фонарей на обочине.

Огни вдоль шоссе исчезли. Машина свернула и медленно поехала по ухабистой дороге. Похоже, что не в "отдел" везут. Остановились. Дверь открылась. Команда: "Выводить по одному из машины. Ликвидировать с глушителем". Не в отдел, значит…

Вытолкнули журналистов, затем меня. Мы упали на землю. Били ногами - по голове, по рукам, если прикрывали голову, по бокам, по почкам, в пах. Досталось по-разному: я и Сахинов отделались легкими ушибами и ссадинами. Высоцкого и Горячих «обрабатывали» серьезнее – у них были разбиты лица, а потом проявились сильные боли в боках и спине. Высоцкий на какое-то время даже терял сознание.

Били недолго. Раздалась команда: «Лежать, не шевелиться, кто поднимется, пока мы не уедем - расстреляем. Сваливайте отсюда, чтобы мы вас больше не встречали». Хлопнула дверь, машина тронулась. У меня уже раньше с головы отчасти слетел мешок. Подняв голову, увидел, как по разбитому проселку уезжает светлая «Газель» - белая или бежевая.

Поднялись. Журналисты спрашивают, кто я такой. Объяснил. Надо было уходить. Вокруг - поле, покрытое неглубоким снегом. Невдалеке – лесополоса, дальше - огни. Дорога одна, но по ней уехали эти… Идти за ними неразумно. Пошли через поле, на огни. Одеты все легко, двое журналистов вообще без обуви. Через поле шли полчаса. Огни обманули: отдельные лампочки освещали недостроенные дома. Людей не было, но между домами хорошая дорога. Машин нет. Высоцкий несколько раз терял память, начинал спрашивать: где он? что произошло? кто идет с ним? Пошли вдоль дороги на видневшийся вдалеке яркий свет. Оказалось - автозаправочная станция, рядом стела: «НЕСТЕРОВСКАЯ»…»

На автозаправку босых, раздетых, замерзших людей не пустили — отправили в отделение милиции. Милиционеры проявили кавказское гостеприимство — напоили горячим чаем, передали «по команде», начали оформлять дело…

Примерно в полтретьего в московской телефонной трубке раздался подчёркнуто спокойный голос Орлова: «Прежде всего – у меня всё хорошо. У меня уже всё хорошо…» И дальше – к делу…

Гостеприимство продолжалось в райотделе, потом в горотделе в Назрани, затем – в следотделе Следственного комитета… К журналистам относились сочувственно, но не выпускали. Около одиннадцати утра стали «доставлять» других корреспондентов, задержанных без объяснения причин. С ними тоже обращались вежливо… Власти явно старались воспрепятствовать освещению ожидаемого в этот день митинга.

О митинге было объявлено двумя неделями ранее, после того как 9 ноября в селе Чемульга в ходе «спецоперации» убили шестилетнего Рахима Амриева. В тот же день на сайте Ингушетия.ру за подписью «Оргкомитет» появилось «Воззвание к народу Ингушетии»: призывали 24 ноября выйти на общенациональный митинг протеста против произвола силовиков, убийств и похищений людей. Организаторы, однако, не стали подавать официальную заявку в местные органы власти. До последнего дня не было известно точное место проведения митинга. Только утром 24-го стало известно, что митинг намечен на 10:00 на площади Согласия.

На площадь никому пройти не удалось: по её периметру были возведены «мини-блокпосты» с гарнизонами автоматчиков…

Вторую попытку предприняли около 11:45 на центральном автовокзале, здесь возле проезжей части собрались от полутора до трёх сотен человек, преимущественно молодёжь, подростки. В окружении молодых людей появился Мухаммед Газдиев из Карабулака — инвалид, без обеих рук. Летом спецслужбы похитили его сына, тот исчез...

Десяток «силовиков», местных и федеральных, ничего сделать не мог. Вызвали подкрепление, которое начало прибывать минут через десять: числом около двух сотен, в основном местные — из ОМОНа и ГОВД, среди них было заметное количество командированных в республику из других регионов России. Три бронированных «Урала», несколько автобусов, даже БТР с флажком «Единой России» на башне. Блокируя толпу, они открыли стрельбу в воздух. Основная масса митингующих осталась на месте.

«Силовики» подошли к Газдиеву, попытались вытащить его из толпы, люди заступились, сам Мухаммед громко возмущался… Газдиева посадили в автобус. Людей разгоняли, избивали дубинками, хватали и заталкивали в подъехавшие автобусы. По словам очевидцев, несколько человек увезли на «скорой». Митингующих удалось рассеять.

Люди стали собираться небольшими группами, их разгоняли, они вновь собирались. Было немало случайных очевидцев, зевак — попутно разгоняли и их, обращая особое внимание на владельцев «мобил» со встроенными фотокамерами и на людей с фотоаппаратами: поймать и отобрать.

В основном, охотились на подростков. За одним мальчиком лет двенадцати бежали пятеро омоновцев. Его несколько раз ударили дубинкой и попытались задержать. Заступились оказавшиеся рядом люди, и милиционеры были вынуждены отпустить мальчика. Около 14:00 люди начали расходиться, но «силовики» продолжали блокировать автовокзал.

Около 15:00 человек семьдесят собрались на соседней автозаправке — их окружили, стали избивать, нескольких задержали… На этом попытки провести митинг закончились.

Только вот журналисты REN-TV ничего этого не увидели.

Вечером Мурат Зязиков, президент Ингушетии, пригласил их к себе. На встрече, куда Орлов приглашен не был, присутствовали прокурор республики и министр внутренних дел. Президент распекал министра, приказал «в кротчайшие сроки раскрыть преступление и вернуть похищенное оборудование», предоставить корреспондентам охрану, немедленно выдать документы, замещающие похищенные удостоверения личности. Уголовное дело было возбуждено по статьям «нарушение неприкосновенности жилища с применением насилия», «воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста с использованием служебного положения» и «грабеж, совершенный группой лиц по предварительному сговору с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья». О похищении ни слова, как и о многом другом.

Впрочем, в первых сообщениях МВД всю эту историю с похищением вообще отрицали. "Распространенная некоторыми СМИ информация о том, что журналисты съемочной группы "Рен-ТВ" были похищены и избиты, не соответствует действительности. Это провокационные инсинуации и грязные технологии тех, кто пытается дискредитировать официальную власть республики в глазах общественности и дестабилизировать обстановку в Ингушетии в канун выборов в Госдуму", — это из сообщения пресс-службы МВД Ингушетии. А замглавы МВД Сергей Селиверстов добавил: "Мы жестко отреагируем на эту провокацию и проведем все необходимые следственные действия. Виновные понесут соответствующее наказание… Инцидент был разработан и осуществлен деструктивными силами…"

Скажите мне, что это было?

Похищали «государевы люди»: действовали профессионалы, по трафарету, привычным для них и многократно отработанным образом. Акция была показательная — похищенных не убили, их явно не желали покалечить, ведь «профессионалам» при желании это ничего не стоит.

Кто и для чего это делал?

Президент Ингушетии, вослед за милиционерами, говорил о «деструктивных силах, желающих дестабилизации», намекал на кого-то… Вы верите в эту версию?

Другая версия, очевидная: ночные события прямо связаны и с митингом, и с убийством в Чемульге: изымали «неприятный» видеоматериал, сделали всё, чтобы затруднить освещение событий в Назрани.

Но, возможно, всё серьёзнее. А что, если хотят «изолировать» республику не на день, а надолго? Сделать регион закрытым для любых внешних наблюдателей – журналистов, правозащитников, международных организаций — и спокойно продолжать свое дело. Ведь они показали: никто и нигде в Ингушетии не защищен от насилия. Показали, не «перегибая палку», но лишь внятно обозначив. Выбрали всё. Время, когда к Ингушетии было привлечено внимание. Жертв — тех, о ком будут говорить и писать. Место похищения — охраняемую и безопасную гостиницу «Асса»...

Вряд ли стоит, следуя милицейским политологам, увязывать с выборами последние назрановские события, равно как и всю эскалацию напряжённости в Ингушетии.

Происходящее на Кавказе если и лежит в рамках логики, то совсем другой. На столичные «марши» даже внешне не очень похоже.

21 ноября 2007 года в Махачкале расстреляли Фарида Бабаева — общественного деятеля, правозащитника, кандидата в депутаты Государственной Думы Российской Федерации. Убийца ждал его в подъезде квартирного дома. Четыре пулевых ранения. Три дня спустя Фарида не стало.

Фарид, возглавлявший региональное отделение «Яблока», был не только честным политиком — такие бывают, поверьте! — но и правозащитником. Он предавал гласности похищения и безвестные исчезновения людей, фабрикации уголовных дел, примеры небывалой коррупции и чиновничьего произвола. Он отстаивал права потерпевших при расстреле мирного митинга в Докузпаринском районе в 2005 году, добивался расследования. Наконец, как кандидат он выступал за прозрачность выборов, по-настоящему жестко и смело вел думскую предвыборную кампанию.

Фарид помогал становлению правозащитных организаций в Дагестане, в частности общественному движению родственников без вести пропавших людей «Матери Дагестана за права человека». В августе 2007 года Фарид и региональное отделение «Яблока» провели круглый стол по правам человека в Дагестане. Были там люди из Москвы и соседних регионов. Это дало работе правозащитников в Дагестане мощный импульс. События в Дагестане раньше были как бы «в тени Чечни», теперь был налажен информационный поток, работа по защите потерпевших на национальном уровне, оформлены первые жалобы в Европейский Суд...

Фариду и раньше поступали угрозы, его работа вызывала раздражение властей. Вряд ли стоит увязывать это убийство с выборами, скорее, с преступлениями, которые обличал Бабаев, и с виновными в этих преступлениях.

События конца прошлой недели — покушение на Фарида Бабаева в Дагестане, похищение и избиение журналистов, разгон митинга — объединяет один мотив. Этот мотив — желание заставить замолчать все голоса, протестующие против беззакония или хотя бы информирующие о протестах и беззакониях.