Русские едины в своем постыдном невежестве

О народном единстве... Его пока нет, что уже пять раз отчётливо показал одноимённый праздник. Больше того, новый праздник самим фактом своего прихода каждый раз актуализирует один из главных истоков не-единства - разноголосицу в отношении к советскому периоду. К этому дню неизменно разрастаются не споры даже - спорщики хоть краем уха слушают друг друга, - но крики во славу (в поношение) великой революции (большевистского переворота), годовщина которой (которого) уступила Дню народного единства место ноябрьского праздника. В нынешнем же году крики и начались-то отнюдь не в тишине: точно так же, слушая одних только себя, желающие кричали уже несколько месяцев; не успел затихнуть ор по поводу 60-летия пакта Молотова-Риббентропа, как подвернулся Подрабинек - к началу ноября все аж охрипли. Какое уж тут единство - святых бы вон вынести.

И дело, конечно, не в том, что сограждане по-разному расценивают происшествие, случившееся в Петрограде поздней осенью 1917 года. (К тому же изгнанию поляков из Кремля в 1612 году, которое мы вроде бы теперь отмечаем четвёртого числа, люди тоже относятся по-разному - иные вообще не верят, что четвёртого числа случалось что-либо примечательное, - и ничего; никто никому по этому поводу побивания камнями не сулит.) Но дискуссии на запредельных децибелах неизбежно упрощают позиции. В обоих лагерях есть люди, сохранившие способность к не вполне плоским рассуждениям, но слышно-то не их.

Слышно тех, для кого признание октябрьского переворота зарёй освобождения человечества означает обязанность, следуя чугунным штампам советской прогрессивной науки, мазать дёгтем всю дореволюционную историю России: тысячелетнее рабство, нищета, безазбучность, византизм, кабы не большевики, так и сидели бы со сломанной сохой etc. Слышно тех, для кого признание того же события катастрофой влечёт за собой обязательное вымазывание таким же дёгтем всего советского периода: семидесятилетнее рабство, нищета, немота, всепроникающий террор, кабы не американцы, так были бы хуже всякого Гитлера etc. Пушкина за его знаменитую фразу из письма к Чаадаеву («Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя - но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог её дал») сегодня пинали бы со всех сторон. Человеку, питающему нормальное человеческое желание жить не испачканным в неиспачканной стране, остаётся только уйти в отшельники.

Сплющивание позиции, повторюсь, есть неизбежное следствие чрезмерно повышенных тонов; но кричат-то так - почему? Видимо, чтобы самому не услышать оппонента. А почему его нельзя послушать - вдруг ненароком что-нибудь дельное скажет? Боюсь, тут ответ будет совсем нелестный: люди дорассудочно убеждены, что всякое слово о прошедшем есть могучее заклинание, порождающее неотвратимые последствия в будущем. Поэтому с оппонентами не вступать в прения нужно, а прямо их заглушать. Ведь попустишь слово хвалы Сталину - и возродится сталинизм. Дашь невозбранно осудить Сталина - враги отнимут Победу и разорвут на части самоё отечество.

Смолчишь при случайном добром слове про «лихие девяностые» - и так далее. Я не знаток вудуизма, но, кажется, и чёрные маги не берутся оживлять совсем уж давних мертвецов; а тут цивилизованная страна, в космос всё летаем - и такое поразительное легковерие. Что никакая эпоха не хоронится поношениями и не возобновляется от славословий, никого не убедить - и со временем положение становится всё более запущенным.

Потому что с неожиданной быстротой прогрессирует невежество. Я не о нехватке исторических познаний; с ними всегда скудно, да и не мне о них судить - на то историки есть. Я о невежестве совсем постыдном - бытовом: люди всё меньше знают о том, как жила их страна совсем ещё недавно. Живых свидетелей сталинской эпохи уже немного, но людей, собственной шкурой ощущавших более поздние времена, - пруд пруди. Между тем и на брежневские, и на андроповские - да что там, и на ельцинские времена врут, как на покойников. И добро бы только молодёжь - врут и очевидцы. Почитаешь сторонников да противников «совка» - будто про рай и ад пишут, а не про здешнюю жизнь. Думаю, чаще врут не нарочно: кто подзабыл, кто непроизвольно подрихтовал память идеологией - как бы то ни было, сближение сторон становится всё менее возможным.

Оно бы, может, и ничего, кабы российское общество динамично развивалось: на едущем велосипеде сохранять равновесие проще - глядишь, всё бы мало-помалу и устаканилось. Нам же обстоятельствами предложено держать сюрпляс, и получается плохо. Не в том у нас зияет неизжитый тоталитаризм, что некая часть разговорчивой публики наладилась величать Сталина «эффективным менеджером» (странные люди - они считают это звание похвалой). Он в том, что общественный диалог вытеснен швырянием булыжниками - вместо имён и идей речи полны кличками и штампами, утратившими всякий конкретный смысл; в том, что утверждение и отрицание у нас безоговорочно ценятся выше понимания; в том, что всякий требует с оппонента отречения от львиной доли его суждений, но сам не готов усомниться ни в едином словечке из собственных восклицаний. Если мы не обуздаем невежество, не заставим себя перейти от криков к сомнениям, а затем, даст Бог, к пониманию, то так ведь не только что народного единства - так и страны не будет.

Мне скажут, что напрасно я делаю столь дальние выводы из кучки московских да питерских статеек и блогов, - и процитируют известнейшее «В столицах шум, гремят витии, / Кипит словесная война, / А там, во глубине России, - / Там вековая тишина». Может, и напрасно. А может, некрасовские строки на фоне последующих событий стоило бы понимать несколько иначе. Вековая тишина - оно конечно, да только полвека покипела словесная война, погремели витии - и не стало вообще никакой тишины, не только что вековой. Всё рассыпалось. Я прекрасно понимаю, что не в одних витиях было дело - собрались воедино и многие другие причины. Но всё-таки и кипение словесных войн - сыграло же.