Правильные решения, которые были заложены в первых президентских указах (от 28 февраля и 1 марта) по чрезвычайным экономическим мерам, Минфином и Центробанком ослаблялись и искривлялись. Жесткие ограничения и запреты валютного характера сменились тенденцией к валютной либерализации ради того, чтобы ослабить громадный валютный навес над российской экономикой и притормозить резкое укрепление рубля. Все это были маневры в рамках старых правил игры.
Постепенно до денежных властей России стало, однако, доходить, что игра по старым правилам больше невозможна. Что западные санкции будут наносить экономике ущерб, причем количество может перейти в качество.
Только что вышел подготовленный Центробанком информационно-аналитический материал «Обзор рисков финансовых рынков» (апрель–июнь 2022 года). На валютном рынке России в течение трех месяцев (апрель–июнь) главного игрока – Центробанка России – не было. Его заменили системно значимые кредитные организации (СЗКО), т.е. крупнейшие российские банки, которые не попали под санкции Запада (Центробанк названий этих банков не приводит). Работали СЗКО преимущественно с такими токсичными валютами, как доллар США и евро. За три месяца они продали на рынке из своих запасов (валюта, которую они получили от экспортеров в обмен на рубли) долларов и евро на сумму, эквивалентную 2 триллионам рублей (округленно около 35 млрд долл. США). Фактически некоторые таинственные кредитные организации заместили на валютном рынке Банк России. Однако от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Если коллективный Запад заморозил более 300 млрд долларов валюты, находившейся на балансе Центробанка, почему он не может заморозить валюту, размещенную в коммерческих банках и вновь сделать сумму, равной нулю?
Центробанк обратил внимание на рост во втором квартале доли иностранной валюты в балансах российских банков (за исключением банков, попавших в санкционный список). Как отмечается в обзоре ЦБ, в пассивной части на это влияли поступающая на счета экспортеров валютная выручка и рост валютных вкладов населения на фоне укрепления рубля. А вот с валютными активами, приносящими банкам доходы, сегодня большие проблемы. Банки не могут предложить держателям валютных депозитов даже символические проценты. Сегодня в банковском секторе наблюдается аномальная картина: фактическое введение платности за валютные депозиты в виде повышенных комиссий за обслуживание счетов в «недружественных» валютах.
Общий вывод из «Обзора»: необходимо сокращение объемов токсичных валют в банковском секторе Российской Федерации. Способ простой – легализация платности за хранение банками валюты физических и юридических лиц на депозитах банков. И одновременно поощрение операций банков России с валютами дружественных стран. Это в первую очередь китайский юань, а также индийская рупия, турецкая лира, бразильский риал и др.
Еще более явные сдвиги у Минфина России. 11 июля министр финансов Антон Силуанов дал интервью газете «Ведомости», в котором впервые огласил некоторые идеи перестройки валютно-финансовой системы Российской Федерации, поставив под некоторое сомнение справедливость присвоенного ему критиками титула «бухгалтер».
Прежде всего, Силуанов обратил внимание на то, на что я обращал внимание с 2014 года. А именно: Банку России следует исполнять в полной мере требование статьи 75 Конституции РФ. Там говорится: «Защита и обеспечение устойчивости рубля – основная функция Центрального банка Российской Федерации». Когда Э. Набиуллина заняла кресло председателя Банка России, она заявила, что будет выполнять эту функцию лишь частично – поддерживая покупательную способность рубля на внутреннем рынке. И назвала это «таргетированием инфляции». А от поддержания внешней устойчивости рубля (валютного курса российской денежной единицы) она отказалась, пустила валютный курс рубля в свободное плавание. Даже после того, когда в декабре 2014 года в России произошел валютный кризис (обвал валютного курса рубля в два раза), Банк России продолжал прежний курс: концентрировался на «таргетировании инфляции», оставив валютный курс рубля на произвол «свободного рынка» и валютных спекулянтов.
И вот, наконец, 11 июля 2022 года, спустя восемь с лишним лет, на это обратил внимание министр финансов Антон Силуанов. Выразился он, правда, сверхосторожно: «В сегодняшней ситуации необходимо воссоздать систему предсказуемости курсообразования». Но все прекрасно поняли, что Силуанов предлагает Набиуллиной возвратиться к управлению валютным курсом рубля. Правда, я не стал бы утверждать, что данное предложение вписывается в некую продуманную стратегию перестройки всей экономической системы России. Нет, призыв Силуанова продиктован, к сожалению, чисто конъюнктурными соображениями: резким укреплением валютного курса рубля начиная со второй половины марта. Вот рассуждения министра, объясняющие, почему ему не нравится слишком крепкий рубль: «Да, курс у нас плавающий, поэтому сильный платежный баланс в результате снижения импорта, хороших поступлений от продажи энергоресурсов и ограничений по капитальным операциям давит на укрепление рубля. Такой курс негативно влияет на бюджет, ведь каждый рубль за доллар приносит нам примерно 130 млрд доходов, но дело не в этом. Мы видим беспокойство наших экспортеров. Это и металлурги, и сельскохозяйственные предприятия, и угольщики, т.е. те компании, которые зависят от экспортной выручки. А она в рублях сокращается».
Итак, Силуанов призывает укреплять рубль не потому, что это приведет к укреплению независимости российской экономики в целом, а потому, что так легче исполнять бюджет и так выгоднее экспортерам. К сожалению, это свидетельствует о том, что до общегосударственного мышления министр пока не дорос.
Более того, если бы сегодня рубль был слабый, Силуанов не стал бы намекать на необходимость вмешательства Банка России в процесс курсообразования.
Однако, судя по всему, Банк России таргетировать валютный курс рубля не собирается и будет продолжать таргетировать лишь инфляцию. Минфину, видимо, придется делать это самостоятельно. С начала июля рубль стал укрепляться. Вероятно, Минфину в этом оказывают содействие некоторые российские коммерческие банки, которые негласно стали уполномоченными денежных властей по проведению валютных операций. Для этого Силуанов предлагает восстановить бюджетное правило, которые было приостановлено после начала санкционной войны. У Минфина есть Фонд национального благосостояния (ФНБ), в который поступала часть валютных поступлений экспортеров нефти (та часть, которая образовывалась при цене за баррель нефти выше 40 долларов). Добрая половина ФНБ была заморожена после начала санкционной войны. Были прекращены поступления валюты в ФНБ, приостановлено действие бюджетного правила. Что способствовало укреплению курса рубля.
Минфин хотел бы возобновить поступления в ФНБ, но он прекрасно понимает, что наполнять фонд «токсичными» валютами нельзя. И вот Силуанов предлагает наполнять ФНБ валютами «мягкими», или «дружественными»: «Закупки валют недружественных стран, прежде всего долларов и евро, сейчас невозможны. В обозримом будущем картина не изменится. Для нас эти валюты токсичны: наши резервы заморожены, активы бизнеса арестованы, вводятся ограничения на расчеты. С валютами дружественных стран проблем нет, поэтому если и принимать решение о возобновлении бюджетного правила, то интервенции должны производиться только в таких валютах. Тогда через кросс-курсы будет меняться отношение рубля к доллару и евро. Но конкретные валюты я не хотел бы называть».
Хотя Силуанов и не хочет называть валюты, очевидно, что на первом месте здесь находится юань, который еще в 2015 году получил от МВФ статус «резервной валюты» (наряду с долларом США, евро, британским фунтом стерлингов и японской иеной).
Силуанову был задан вопрос насчет такой альтернативы закупкам в международные резервы «токсичных» валют, как золото. Он очень сдержанно отнесся к этому. Казалось, главный казначей должен лучше других понимать роль золотого резерва для страны, находящейся в санкционной осаде. Однако Силуанов воспринимает операции с золотом лишь с точки зрения их возможного влияния на валютный курс рубля: «Покупки слитков у национальных производителей возможны, но тогда не будет влияния на курс… функция влияния на валютный курс выполняться не будет». Это одно из проявлений раздвоенности сознания министра, сохраняющегося менталитета «бухгалтера».
Судя по всему, некоторое ослабление рубля в начале июня произошло именно благодаря скупкам юаня и других «дружественных» валют некоторыми неназванными российскими банками по указанию Минфина (и, может быть, с согласия Центробанка). Однако скупки были ограниченными по объемам, поэтому ожидаемого Минфином ослабления курса рубля до 70–80 рублей за доллар США не произошло. На 8 июля курс рубля снизился до 63,14 руб. за доллар США (против 51,16 руб. на 30 июня). Однако силенок на дальнейшее ослабление рубля у тайных помощников Минфина не хватило. Рубль опять стал укрепляться, и на 13 июля его курс был равен 58,85 руб.
Кажется, бесперспективность, даже бессмысленность управления валютным курсом рубля в новых условиях понимает и Силуанов. Поэтому он высказывает мысль, которая была сформулирована президентом Владимиром Путиным 23 марта. Тогда российский президент на совещании с членами правительства поручил перевести расчеты за природный газ с европейскими импортерами с евро и долларов США на российские рубли. А в перспективе перевести на расчеты в рублях экспорт и других товаров. Увы, российские чиновники отчитались об исполнении этого поручения, но фактически расчеты по-прежнему ведутся в евро, просто уполномоченному российскому банку (Газпромбанку) поручено конвертировать полученные евро в рубли. С точки зрения европейских импортеров и с точки зрения валютных рисков для российской стороны ничего не изменилось. Однако вся эта хитрость российских чиновников шита белыми нитками и может плохо кончиться.
Кажется, белые нитки видит и Силуанов. Министр предложил постепенно перевести все внешнеторговые расчеты России на рубли: «Естественно, мы видим риски и принимаем меры, для того чтобы их минимизировать. Прежде всего планируем максимально переводить расчеты во внешней торговле на рубли. Возникает абсурдная ситуация: мы поставляем газ, получаем валюту и ее замораживают. Зачем нам это надо? Очевидно, что расчеты в евро или в долларах для нас неприемлемы. Остаются рубли или валюта, которой мы доверяем, либо импорт, который для нас интересен».
Силуанов даже вспомнил метод торговли, который применяется странами, находящимися в длительной санкционной осаде: бартер. «Мы не планируем переходить на бартер, но если наши компании будут договариваться о товарообменных операциях через учет в национальной валюте, мы не будем этому препятствовать», – отметил Силуанов. Вспомнил он и о клиринговых расчетах как способе минимизации валютных рисков: «Возможны централизованные клиринговые решения».
Министр поддержал инициативу «Газпрома» продавать СПГ за рубеж на рубли. Неожиданно министр осмелел и предложил полностью перевести торговлю на отечественную валюту: «Мы за перевод любых расчетов во внешней торговле на российскую валюту. В нынешних условиях это справедливо».
Я привел лишь отдельные фрагменты из интервью министра финансов газете «Ведомости». Сравнивая это интервью с выступлениями Силуанова в предыдущие месяцы, отмечу, что позиция министра стала более внятной и логичной. Видимо, чиновник все-таки начинает потихоньку избавляться от некоторых своих либеральных иллюзий. Конечно, хотелось бы, чтобы это происходило быстрее. А главное, чтобы Минфин от правильных идей быстрее переходил к правильным делам.
Валентин КАТАСОНОВ
Комментарии