Томас Фридман, читай Хомского: New York Times снова неверно поняла Путина/Обаму ("Salon", США)

Патрик Смит (PATRICK L. SMITH)

Сегодня множество хороших людей задает множество хороших вопросов, и это здорово. Если говорить о внешней политике, так уж получилось, что лучшие из этих вопросов задают не американцы. Причина проста: большинство американцев не готовы ясно мыслить о нашем положении и о том, как мы до него дошли. Мы не спрашиваем, потому что не можем ответить.

А еще так уж получилось, что мои любимые вопросы (их три) в последнее время имеют отношение к Сирии. Не должно быть никаких сомнений, что все кончено для администрации Обамы, для Пентагона, для шпионов и всех прочих, кто до сих пор делает вид, будто в Сирии есть «умеренная оппозиция», которая одержит победу в многостороннем сирийском конфликте. Вашингтон ослабил свою хватку. Теперь всем заправляют другие. А поскольку сейчас именно они ищут выход из кризиса, у США выбор невелик. Они могут присоединиться к этим усилиям, а могут остаться в стороне. Интересно будет посмотреть, какой выбор сделают Белый дом и Госдепартамент.

«Так и хочется спросить тех, кто создал такую ситуацию: „Вы хоть понимаете теперь, что вы натворили?“» Это первый хороший вопрос.

Задал его 10 дней тому назад Владимир Путин, выступая с речью на заседании Генеральной Ассамблеи ООН. Российский президент вполне здраво и разумно добавил: «Но, боюсь, этот вопрос повиснет в воздухе». Предложу свою скромную помощь, господин Путин. Американское руководство точно знает, что оно натворило, и поэтому вы правы: ваш вопрос останется без ответа.

Второй и третий хороший вопрос задал министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф (Mohammad Javad Zarif). На мой взгляд, Зариф это один из самых талантливых дипломатов, находящихся сегодня на сцене. В понедельник во время заседания в Нью-Йорке он обратился к США по вопросу сирийского кризиса и задал вопрос: «Зачем вы там? Кто дал вам право находиться там?»

Вот это да.

Нравятся мне эти вопросы. Подтекст во всех трех таков: администрация Обамы потерпела в Сирии полный крах. Вашингтон там уже не главный. Если есть какие-то лучшие примеры силы слова, то мне они неизвестны.

Путин заставляет нас думать о сирийском кризисе как об истории. Это равноценно нейтронной бомбе, сброшенной на нашу столицу: все греческие фасады целы, а вот непрестанно звучащие из-за них повествования и комментарии мертвы. Почитайте путинскую речь в ООН. Почитайте некоторые другие речи, и вы поймете, что российский лидер давно уже понимает силу истории, особенно когда эта сила задействуется против той неразберихи, которая возникает как результат имперских авантюр Америки.

А что касается вопросов Зарифа, то интерес представляют они оба. Спросить, зачем США находятся в Сирии, значит отбросить в сторону всю эту привычную трескотню о том, как Вашингтон в силу своей человечности возмущен зверствами и жестокостями режима Асада. За этим фасадом мы найдем навязчивую идею о «смене режима» в Дамаске с тем, чтобы превратить Сирию из чуждого нам изгоя в очередного ближневосточного вассала. Приди к власти преемник Асада, и Вашингтон, как это было в случае с ас-Сиси в Египте, позволит ему совершать любые зверства и жестокости, какие он сочтет необходимыми. Он почти наверняка получит военную помощь, аналогичную той, которую сегодня снова получает Египет в размере пяти миллиардов долларов ежегодно, и которая используется в основном против самих египтян.

«Кто дал вам право находиться там?» Какой простой и емкий вопрос. Такого я не слышал ни от одного американца — разве что от людей типа Ноама Хомского. За все то длительное время, что Вашингтон вооружал воюющих против Асада боевиков, а потом сбрасывал на Сирию бомбы, совершив на сегодня приблизительно 4 000 боевых вылетов, вопрос о незаконности американских действий просто никогда не всплывал.

Таким образом, Зариф знакомит нас с двумя горькими истинами. Во-первых, мы с самого начала нарушаем закон. Наверное, нам на это нечего сказать, и мы ничего по сей день не говорили; однако молчание будет весьма красноречиво и заметно с учетом того, что остальные сейчас готовы открыто спорить с США на эту тему. Во-вторых, что бы мы ни думали о правительстве Асада, те, кто решительно его поддерживает в рамках своей стратегии борьбы против радикальных исламистов в Сирии, делают это в соответствии с нормами международного права. Нравится вам это или нет, но это имеет значение.

Буду говорить строго от своего имени: мне нравится идея о том, что мировое сообщество действует по закону. Это сужает сферу беспорядка и анархии, создаваемых такими образованиями как «Исламское государство» и Пентагон.

***

Прошло несколько недель с тех пор, как Россия дала понять, что будет наращивать свою многолетнюю поддержку Башару аль-Асаду, беря на себя новые военные обязательства. Сначала пришла боевая техника. Неделю назад начались бомбовые удары. В понедельник высокопоставленный военачальник заявил в Москве, что российские войска вступают в борьбу против «Исламского государства».

Мы всегда стремимся найти какое-то коварство и хитрость в любых поступках Путина, какие-то скрытые мотивы и непонятные замыслы, полагая, что это связано с его неуемным стремлением выйти в мировые лидеры первого порядка. Начиная с подконтрольной государству New York Times и далее по списку, все газеты, радиостанции и телеканалы твердят именно это. Я призываю читателей и слушателей не обращать на это внимания. Все это связано со скрытой повесткой Вашингтона.

Стратегия России в Сирии давно уже известна и предельно ясна. Вопрос в том, чтобы разграничить первичные и вторичные противоречия, как говорят марксисты. Режим Асада необходимо сохранить, дабы сохранить те политические институты, которые еще функционируют и могут стать основой для воссозданного национального правительства. Когда угроза исламского террора будет устранена, можно будет начать переговоры о политическом переходе к восстановлению после Асада.

Какое-то время казалось, что Вашингтон готов согласиться на такую последовательность действий. Это впечатление возникало из-за очень частых контактов между Джоном Керри и российским министром иностранных дел Сергеем Лавровым, с которым американский госсекретарь порой тесно взаимодействует.

Но затем произошла роковая встреча между Обамой и Путиным в ООН. Обама говорил первым, Путин вторым. Потом они встретились в частном порядке.

Спустя несколько дней один московский источник, хорошо разбирающийся в кремлевском образе мыслей, написал длинную заметку о встрече Обамы и Путина в Нью-Йорке. Вот некоторые выдержки:

Встреча с Обамой в Нью-Йорке прошла не лучшим образом. Она была крайне напряженной, и Обама не шел на контакт. Путин выдвинул довод о том, что вначале очень важно ликвидировать «Исламское государство», и что длящаяся больше года американская кампания не принесла существенных успехов. Все получилось как раз наоборот.

Путин доказывал, что одной только авиацией победы не достичь, и что сегодня реально воюют только курды, а также армия Сирии и ее сторонники в лице иранцев и «Хезболлы», хотя иранские войска ведут борьбу с ИГ в основном в Ираке.

Путин предложил создать коалицию, равноценную антигитлеровской, чтобы сосредоточиться на ИГИЛ, а затем сконцентрировать внимание на втором этапе, осуществив в Сирии переход к децентрализованной федерации в составе регионов с большой автономией — курдского, суннитского, алавитско-христианского и еще нескольких — которые будут работать совместно.

Путина по каналам Лаврова-Керри заверили в том... что будет более общая договоренность о совместных действиях. Поэтому он был удивлен тем, что Обама не воспользовался возможностью и не захотел налаживать боевое взаимодействие.... В итоге они договорились только о координации между военными, дабы не было случайных стычек.

Путин уехал из Нью-Йорка, уверенный в том, что сейчас гораздо важнее поддерживать правительство в Сирии, чем ему казалось ранее. Он убедился в том, что если позволить США следовать их нынешним курсом, они создадут очередную Ливию, но на сей раз в Сирии. Аналогичная точка зрения у Израиля, а также у Египта и Ирана. Так же все чаще думают страны Европы.

Поскольку ИГИЛ уже прочно закрепился на своих позициях, это приведет к обширному кризису военного, политического, экономического и гуманитарного свойства. Этот кризис распространится по всему Ближнему Востоку, проникнет на Кавказ и в Северную Африку. Появятся миллионы беженцев...

По поводу этой заметки можно сразу же сказать четыре вещи. Первый подтекст таков: Путин в Нью-Йорке дошел до такой точки, когда он по сути дела вскинул в отчаянии руки и сказал: «Все, мне это надоело». Второе: Обама пришел на эту встречу, не зная точно, что сказать. Короче говоря, он оказался на ступень ниже.

Третье: представленная Путиным Обаме стратегия ясна, логична, законна и имеет хорошие шансы на успех. Иными словами, в ней есть все то, чего нет у администрации Обамы, несмотря на попытки Керри работать совместно с Лавровым.

Четвертое, и самое важное: историки вполне могут прийти к заключению, что 27 сентября стало тем днем, а ООН тем местом, когда и где США отдали России инициативу по сирийскому кризису. Таково мое мнение на сегодняшний день, хотя в столь динамичных обстоятельствах очень опасно делать прогнозы на будущее.

После этой встречи в ООН американская пресса немного обезумела, раскрутив новую российскую политику сильнее, чем крутится гироскоп в космосе. Путин слаб; Путин отчаялся; из-за него в Сирии нарастает насилие; российские самолеты бомбят «умеренных», которым помогает ЦРУ, а не позиции ИГИЛ; Сирия стала для России вторым Афганистаном; пока Асад остается у власти, ничего нельзя сделать.

«Путин глупо вошел в Сирию в поисках дешевой популярности, дабы показать своему народу, что Россия по-прежнему мировая держава, — написал на прошлой неделе Том Фридман (Tom Friedman). — Следите за тем, как он скоро станет врагом номер один в суннитском мусульманском мире. Йо, Владимир, как тебе такое?»

Все это я читаю с зеркалом. Это не более чем отражение того, насколько низко спали штаны у администрации Обамы, показав ее нижнее белье, Кто глупо вошел в Сирию, Том? Йо, Том, ты все валишь в одну кучу, показывая свое предубеждение. Большинство «в суннитском мусульманском мире» напугано «Исламским государством» не меньше, чем остальной мусульманский мир.

***

Какое это странное чувство — соглашаться с Чарльзом Краутхаммером (Charles Krauthammer), одним из слишком многочисленных авторов правого толка, пишущих для Washington Post. Это сродни путешествию по незнакомой и неуправляемой стране, где все в любой момент может пойти не так.

«Обладай администрация Обамы разумом, она не стала бы злиться, она почувствовала бы крайнее унижение, — написал Краутхаммер в прошлый четверг. — Владимир Путин в очередной раз перехитрил президента Обаму».

Это намного лучше, чем сопли Тома Фридмана, бросившегося на защиту президента. По крайней мере, где-то еще называют вещи своими именами. Но на этом замечании общность взглядов с Краутхаммером у меня начинается и заканчивается. Обама в Сирии все понял неправильно — как и на всем Ближнем Востоке. Но понял он все не так, как нас призывают думать. В чем же в таком случае кроются ошибки?

Первая и самая большая из них это готовность унаследовать взгляды и концепции, доставшиеся нам по наследству за 117 лет американских зарубежных амбиций. В американской империуме главное это мы, всегда мы. Сирия, земля с 23-миллионным населением (до начала спровоцированного нами исхода) это не Сирия. А Египет, стремившийся в ходе арабской весны к демократии, не был Египтом. Это просто клетки на геополитической шахматной доске. Что касается Сирии, то у России там есть стратегия, и судя по всему, разумная и правильная. Но мы должны возражать против нее, потому что она российская. Нет, мы никак не можем присоединиться к Москве в общей борьбе.

Путин, Зариф и прочие задают сегодня вопросы и говорят Вашингтону нечто такое, что ему придется услышать, если он хочет сойти с деструктивного курса американской внешней политики. А они говорят вот что: дело не в вас, в мире есть много вещей более важных, чем вы. Все дело в политическом, социальном и культурном кризисе, который требует беспристрастного внимания тех, кто способен помочь в его разрешении.

Задумайтесь о том едином фронте, который предлагает Путин и от которого отказывается Обама. Он уже действует, пусть вы это и не замечаете. Москва, Тегеран, Багдад и Дамаск — все они сегодня стремятся к сотрудничеству, и не в последнюю очередь в вопросах обмена разведывательной информацией, в интересах борьбы против «Исламского государства».

Но разве Россия не бомбит и другие цели наряду с целями ИГИЛ? Разве нет среди мишеней для российской авиации повстанческих группировок, пользующихся поддержкой ЦРУ? Возможно, хотя я примерно с 1966 года не воспринимаю всерьез слова Пентагона ни о чем. На мой взгляд, российские самолеты, скорее всего, бьют по тем группировкам, которые непосредственно угрожают Дамаску. Это естественно, ведь Москва заявила, что ее задача сохранить Асада в президентском дворце до тех пор, пока не прекратятся боевые действия. Почему в таком случае Россия должна отличать одну группировку боевиков от другой, если «умеренная оппозиция» это не более чем фантазия из рейгановского повествования о «борцах за свободу»?

Но ведь Путин вознамерился вернуть России то влияние на Ближнем Востоке, которое много лет назад утратил Советский Союз? Возможно, но иногда молоток это просто молоток, и не более того: Путин видит, как сирийский кризис выходит из-под контроля, и хочет разрешить его до того, как он распространится дальше, чего сегодня очень опасается Кремль. В моем прочтении, восстановление влияния в регионе будет следствием. Если оно будет восстановлено, нам придется привыкать к слову многополярность. Но если вы считаете, что американское главенство на Ближнем Востоке достойно сохранения, несмотря на ту непомерную цену, которую за него приходится платить, напишите свое мнение в разделе комментариев и просветите нас всех.

Вторая большая ошибка Обамы связана с его реакцией на проблему американской исключительности. В его первый, да и в начале второго срока было такое ощущение, что он осознает необходимость вскрытия этого нарыва в американском сознании. Но потом он, похоже, начал колебаться.

В результате Обама решил вывести американские войска из зон конфликтов, но сохранить там присутствие в виде бомбардировщиков и предположительно хирургически точных атак беспилотников. Таким образом, он изменил не цель, а только метод. Он не только не достиг никаких результатов в Сирии; гротескный обстрел госпиталя «Врачей без границ» в афганском Кундузе на прошлой неделе показал, что в этой стратегии нет никакой гуманитарной составляющей, нет никакого стремления к спасению жизни людей.

Короче говоря, нельзя и невинность соблюсти, и капитал приобрести.

Теперь нам будут лить в уши доводы о том, каким должен быть ответ в Сирии: решительно брать на себя дополнительные военные обязательства, причем исключительно в одностороннем порядке — ведь грех Обамы это его робость. Но все как раз наоборот. Хороший президент (именно поэтому трудно встать на сторону Хиллари) должен думать не только о намерениях Америки, но и о ее тактике.

На мой взгляд, Россия и Иран только что открыли дверь к решению сирийской проблемы. Все кусочки мозаики сложились, кроме одного: Вашингтон не может признать свой стратегический провал, который сегодня очевиден и бесспорен, не может снять с глаз шоры и шире взглянуть на свои интересы.

Это подводит нас к тому парадоксу, который высветили вопросы Путина, Зарифа и некоторых других ораторов в ООН: американское первенство сегодня уже не в интересах Америки. Задумайтесь об этом, и вы окажетесь в XXI веке.

Патрик Смит — обозреватель Salon по вопросам внешней политики. Он долгое время работал зарубежным корреспондентом, в основном в International Herald Tribune и New Yorker. Он также является эссеистом, критиком и редактором. Его последние книги: Time No Longer: Americans After the American Century (Время вышло: Американцы после американского века) и Somebody Else’s Century: East and West in a Post-Western World (Не наш век: Восток и Запад в новом мире).