Повод к размышлению...

Исповедь.

Очень скоро  моё стремление быть лучше перед людьми подменилось желанием быть сильнее других людей, т.е. славнее, важнее, богаче других. Я отрёкся от веры.   Но от чина художника, поэта, учителя – я не отрекся. Этот факт развил во мне уверенность, что я могу учить людей. Теперь, вспоминая это время, мне и жалко и смешно. Тысячи работников дни и ночи работали, печатали миллионы слов и мы всех учили и учили… и сердились, что нас мало слушают.

Оказалось, что мы хотим больше денег и похвал.  У нас было рассуждение что то, что  существует, то разумно. Но на каждую мысль, высказываемую одним, являлся сонм мыслей, диаметрально противоположных от других. Моя вера теперь выражалась словом – прогресс. Вернувшись из-за границы, я поселился в деревне. В крестьянской  школе тоже учили прогрессу.

У меня была добрая жена, хорошие дети, большое имение. Я был уважаемым и имел известность. Телесно я был здоров и мог работать на покосах, не отставая от мужиков. Умственно мог работать по 8-10 часов подряд. И при этом мне казалось, что моя жизнь- есть какая-то сыгранная надо мной злая шутка. Я понял, что искусство есть заманка к жизни. Но если жизнь потеряла заманчвость?

Отчего происходят такие мысли, отравляющие жизнь? Как ни верти умозрительными ответами философии, ответа не получалось. «Зачем существую Я и зачем сущесвует Мир»- ответа нет. 

«Всё в мире : глупость и мудрость, богатство и нищета, веселье и горе – всё суета.

Человек умрет, гичего не останется» - Соломон.

И это говорили сильные умы. Отчего так?

Потом понял- Задача человека в жизни — "спасти свою душу"; чтобы спасти свою душу, нужно жить по-божьи, а чтобы жить по-божьи, нужно отрекаться от всех утех жизни, трудиться, смиряться, терпеть и быть милостивым. Смысл этот народ черпает из всего вероучения, переданного и передаваемого ему пастырями и преданием, живущим в народе и выражающимся в легендах, пословицах, рассказах. Смысл этот был мне ясен и близок моему сердцу. 

В это время случилась война в России. И русские стали во имя христианской любви убивать своих братьев. Не думать об этом нельзя было. Не видеть, что убийство есть зло, противное самым первым основам всякой веры, нельзя было. А вместе с тем в церквах молились об успехе нашего оружия, и учители веры признавали это убийство делом, вытекающим из веры.

Я теперь знаю, что объяснение всего должно скрываться, как начало всего, в вечности.   Я хочу, чтобы все то, что необъяснимо, было таково не потому, что требования моего ума неправильны (они правильны) но потому, что я вижу пределы своего ума.

Начало всего и конец связаны с вечностью Души человека. И это понятная истина.

Лев Толстой. Штрихи к портрету.