Война, имеющая тенденцию к разрастанию

Над Сирией безоблачное небо, и это порождает некоторую тесноту в воздухе. Россия требует «очистить» лазурь от американских самолетов. Пентагон отклоняет это предложение, тем не менее фронтовая авиация РФ бомбит объекты в пригороде Хомса, неформальной «столицы сирийской революции», что возбуждает новые споры. В Москве утверждают, что бомбардировке подверглись позиции «Исламского государства» — организации, чья деятельность, к слову, запрещена в России. По другим сведениям, включая американские источники, людей убивали там, откуда игиловцев прогнали еще год назад.

Одновременно обостряются и чисто юридические дискуссии: кому можно бомбить, кому нельзя. Выясняется, что «на легитимной основе», как формулируют в Кремле, сирийские небеса бороздят исключительно российские летчики. Все прочие сражаются с терроризмом, попирая международные нормы, а Россия уничтожает врага по просьбе законно избранного Башара Асада, и в Дамаске эти сведения подтверждают.

Достоин изучения и тот факт, что Путин запросил не только Асада, но и верхнюю палату российского парламента, которая вчера единогласно выдала президенту РФ разрешение «использовать российские Вооруженные силы за рубежом», и это ключевые слова. Официальные лица и многие комментаторы сообщают нам, что сенаторы проголосовали за войну в Сирии. Нет. Со вчерашнего дня Владимир Владимирович наделен правом воевать с кем пожелает. Хоть с ИГИЛом, хоть с Украиной, хоть с Америкой. Ну как получится.

Все это страшно интересно, и нам, пребывающим в статусе независимых наблюдателей, на которых пока не падают бомбы пониженной или повышенной легитимности, хочется происходящее понять. Окончательно постичь юридические нюансы бомбометания. Углубиться в аналитику, то есть ответить на вопрос: чо за дела?

А вот, наверное.

Доводилось уже писать, что целью спецоперации по принуждению президента Обамы к встрече с президентом Путиным была вовсе не Сирия и не судьба президента Асада. Проблема ИГИЛ не решаема в обозримом будущем, вне зависимости от того, участвует Россия в войне или не участвует. Цель спецоперации была двоякой и сводилась к тому, чтобы а) поменять картинку на телеэкране, где украинские пейзажи должны были смениться ближневосточными и сменились; б) поторговаться с Америкой, пытаясь выменять неучастие РФ в сирийском конфликте или даже самого Асада на отказ Запада от секторальных санкций и возвращение в «Восьмерку». Таков, по-видимому, был замысел.

Это объясняет многие диковатые на слух речи нашего гаранта, вспоминавшего про Ялту и про антигитлеровскую коалицию, преемником которой мог бы стать новый антифашистский блок во главе с Путиным, при участии Асада, аятоллы, саудитов, иракцев, с примкнувшим к ним Обамой. Предполагалось, что перспектива учреждения такого рода Антанты настолько устрашит американского партнера, что он задумается о перезагрузке отношений с Кремлем. Всерьез задумается, и тут начнется настоящая полемика с элементами вышесреднего шантажа.

Однако Обама хоть и встретился с Путиным, и задумался, но, как можно догадаться, не устрашился и не согласился. Дело в том, что против участия России в антиигиловской коалиции Запад в целом не возражает, но и только. Ибо здесь возникает крайне неприятная для Кремля проблема отделения мух от котлет. Крыма от Ялты, если использовать эту странную географическую метафору.

Поскольку «Исламское государство» рассматривается Америкой в одном пакете, а Украина — в другом. И если Путину некуда девать деньги, то он вправе их употребить на войну, особых возражений не имеется. Только при чем тут санкции? Да, и воевать надо аккуратно, не устраивая толчею в безоблачном сирийском небе.

Что же касается чисто юридических вопросов, то они не так просты, как можно было понять из заявлений кремлевского официоза. Скажем, Асад и впрямь избирался на каких-то там выборах, но с тех пор мнение сирийского народа о нем сильно переменилось, он утратил контроль над большей частью своей территории, и называть его легитимным руководителем довольно рискованно. Хуже того. Если Путин считает, что по просьбе законно избранного дозволено приглашать иностранные войска, и это с правовой точки зрения шаг безукоризненный, то можно ведь вспомнить и про Донбасс. Местных тамошних вождей в Киеве принято называть «террористами», такое совпадение с ИГИЛом. И не дай бог Порошенко, которого даже Владимир Владимирович считает легитимным президентом, позовет на помощь американцев, а те откликнутся и подключат к дискуссии свою авиацию. Нехорошо может получиться, хотя и в полном соответствии с путинской логикой и его понятиями о праве, почерпнутыми на юрфаке в рамках ликбеза.

К счастью, в Киеве пока не ухватились за эту идею, да и американцы вряд ли согласятся действовать по-путински, но это единственная хорошая новость. Все прочие новости со вчерашнего дня довольно плохие, и если россияне действительно бомбили под Хомсом кого угодно, только не ИГИЛ, то это новость совсем уж скверная. Это означает, что Владимир Владимирович весьма раздосадован провалом переговоров с Обамой и пустился во все тяжкие. Это означает, что он не утратил надежд возобновить торговлю и предъявляет товар: бомбит Сирию. Это означает, что холодная война между двумя сверхдержавами заметно прогрелась и обрела динамику. Это означает, что мир, который с весны 2014 года уверенным шагом движется к ближайшей пропасти, свой шаг ускорил. Это означает, что двинулся мир.

О возможных трагических последствиях сегодня пишут все, за исключением тех оптимистов, которые за твердый оклад, гонорар или по зову сердца прославляют Путина, который опять всех переиграл. На самом деле радоваться нечему. Россия ввязалась в войну, которая обернется разнообразными потерями — человеческими, политическими, экономическими. Россия обрела страшного врага, рядом с которым даже Басаев кажется трудным подростком с дурными наклонностями. Россия опять мобилизуется против террора, и ежели завтра придет Патрушев и расскажет нам про сахар в подвале, мы все поверим. Россия, расталкивая кулаками самолеты, делит небо с Америкой, и если в один безоблачный день эти летающие бомбовозы столкнутся друг с другом или друг друга обстреляют, то возникнет ситуация, как бы сказать, нестандартная. Быть может, к ней и ведет нашу страну мудрый правитель, рассчитывая в последний момент, когда ужаснется все человечество, снова замутить какие-нибудь терки с Обамой и выставить свои условия.

Так сегодня выглядит реальность, данная нам в ощущениях. Огромное небо — одно на двоих, и в небе самолеты, и большая война, имеющая тенденцию к разрастанию. Жуткая довольно картинка, и единственное, что как-то примиряет с ней, — вот эта безоблачность, пусть и выдуманная автором для красоты слога, а также в целях терапевтических. Значит, будем любоваться небом, стараясь не заглядывать вниз.

Илья Мильштейн