ЗА ЧТО И ПОЧЕМУ НЕНАВИДЯТ ПРАВОСЛАВИЕ Дмитрий Сиверс

Так отчего же рождается само это желание - отрыгнуть от себя слова, источающие яд и подленькое хихикающее веселье? Зачем мы делаем это? 

Православие - это большой вопрос миру. Кто мы? Чего мы хотим? Почему при одинаковых ценностях у всех нормальных людей мы не принимаем Православие всей душой? У кого повернулся бы язык сказать, что Евангельские истины Христа несут в себе что-то дурное? Или мы за то, что надо воровать, убивать, грабить, бить и насильничать над слабыми? 

Многие из нас первые бы закатили сочный хук мерзавцу, посмевшему на людях обижать ребенка. Мы - за мораль. Более того, мы явно хотим быть хорошими, чистыми душой, благородными героями.

Сколько настоящих подлинных мужчин служат и в армии, и на флоте, и в МЧС. Часто читаешь истории, как тот или иной солдат сохранил кому-то жизнь, кого-то спас. Мы - умеем и хотим быть благородными.

И откуда рождается оно - то самое чувство, когда вдруг самое лучшее, что создано нашей цивилизацией, вдруг хочется меленько и исподтишка обругать? Разве мы не загадка сами для себя, если готовы одной рукой свято отстаивать поведение истинного мужчины и защитника, а другой - вдруг начать источать пену непонятного глумления над самим источником чести и славы? Почему нам так трудно провести знак равенства между "быть честным и жить с честью = быть Православным"? 

ЧЕМУ УЧИТ ПРАВОСЛАВИЕ?Нас слишком много учат в жизни. В стране Советов советы сыпятся из каждого угла, с каждой телепередачи, из интернета, из социальных пабликов. Информационные ленты пестрят советами, а мир - продолжает жить в своей страшной мясорубке покалеченных судеб. И дай Бог, дорогой читатель, чтобы у Вас было иначе. 

Мы пресыщены советами. Хватит уже учить нас жить!

В мире, знающем столь многое, слишком много насилия, боли и разочарования, чтобы мы могли верить, что какие-то знания что-то реально меняют. Мы - хотим изменений, а не призывов к ним. Мы хотим быть людьми, а не ходячими сборниками цитат. Мы хотим дел, а не слов!

Но нам не повезло! Мы живем в век информации. Учить стало очень легко. А говорить о подвигах стало отчего-то очень не модно. Когда молодой герой майор Солнечников закрыл собой гранату, погиб сам, но спас молодых ребят, о герое поговорили, да забыли. Ибо не монета, по рукам не ходит.

А цитаты и нравоучения ходят. Гуляют и гуляют, предписывая нам правила поведения. Отпуская нравоучительные цитаты, мы выглядим нравственными и удовольствие от этого наполняет нас чувством выполненного морального долга. Мы учим друг друга жить, сами не живя по тем истинам, что так хорошо известны всем нам.

И так легко не заметить, что есть те, кто эти правила - выполняет. Как выполняет? Да до смерти, до самоотречения, до подвига. А мы не видим этого, и нам кажется, что святые слова стали похожи на спам и бубенчик на шее священника - ходит и звенит. Ибо мы не видим крови, щедро окропившей каждую букву Евангелия.

Мы просто не замечаем, что Православие учит не столько словами, сколько подвигами истинных Людей. В каком-то смысле мы, люди, сами низвели Православие до того уровня, когда стало слишком легко считать себя знающим, но слишком сложно БЫТЬ Православным. А от того - вся горечь непонимания красоты Православия.

Немного поразмыслив, мы согласимся, что человек "настоящий" и "святой" - весьма схожи. Что благородство и честь схожи со святостью. Что верный и честный человек обладает некой притягательной силой. Мы и любовь мамы называем святой, причем совершенно заслуженно. А значит, святость, честь, мужество и подвиг - рука под руку ходят рядом. Истинное, святое Православие инкогнито ходит вокруг нас - в подвиге тех или иных людей, в милосердии, в героизме матерей-одиночек, в подлинных деяниях настоящих мужчин и милосердных женщин.

На ближнем Востоке, в Сирии ИГИЛ в захваченных городах похищает детей и заставляет их менять веру, принимать Ислам. Проще говоря, они предлагают отказаться от Христа. Дети, малые дети, показывают себя героями, идут в отказ и принимают смерть героев.

Потому что смерть за любые убеждения, вне зависимости от нашего отношения к ним - героична просто по определению. Это смерть человека, для которого в жизни самое главное были не бабки, или новая модель сотового, а некая сверх-идея, за которую человек сложил голову. Рассуждать о чужой смерти легко, и совсем иное дело сказать твердое "нет", ощущая горлом холодную сталь ножа.

Уважаю! 

А сколько прекрасных благородных подвигов совершают самые разные люди? Разве чести и мужеству не хочется подражать? Разве в теле и душе не появляется глубокая серьезная задумчивость, а взгляд становится собранным и строгим, когда речь идет о подвиге, о святом, о истинном? Пожарный спас ребенка из огня - ценой собственной жизни. И на лице узнавшего эту новость появляется глубокое задумчивое выражение - перед нами история Человека. И мы почему-то не спорим с негромкими репликами "настоящий человек...Бог берет к себе лучших".

Почтительно преклоняю колено перед героем! Царство Бога украсилось еще одним чудесным цветком красивой личности. Ведь Православие тихо молвит "Нет большей той любви, как если кто положит душу свою за други своя". Проще говоря, некто погибнет сам, чтобы жил другой. Погибнет и станет героем, доказавшем своей готовностью на смерть, что святость еще встречается. 

Конечно, можно было бы заметить "а почему именно Православию приписывается монополия на подвиг"? Потому что мы верим, что именно с неба, от Бога у нас способность совершать зачастую нелогичные и такие благородные поступки. Мы отличаемся от животных тем сильнее, чем больше в нас золотым светом искрится истинное Православие. Эту особую силу героизма очень легко почувствовать в биографиях святых людей. 

Христианство - не религия комфорта. Это религия борьбы, причем борьбы с самим собой, со своим темным началом. Хочу есть много, но ем мало. Хочу много сексуальных партнеров, но говорю себе нет и "живу" с одним.

Хочу осуждать, но табу святых слов накладывает узы на мой язык. Христианство говорит "этого делать нельзя". И тот, кто соглашается с этими ограничениями, воистину мужественный человек, воин, чей враг - внутри него. И кто из нас не хотел бы видеть рядом с собой истинного христианина, чья система ограничения просто не позволит ему вести себя подло и недостойно? 

Сама суть Православия - это кузница героев, это горнило истины, из которого выходят святые воины правды. Конечно, мы можем сказать "да что за глупость, давайте теперь все умирать будем, а жить когда"?

А мы вообще живем?

Разве можно назвать нашу мутную жижу по колено жизнью? Да, это в определенном смысле жизнь. Некоего такого планктона, тихо плавающего в питательном бульоне. Спариваемся, едим, что-то пишем в социалках. А НАСТОЯЩЕГО - не хватает!

В Православии самые почитаемые святые - это мученики за веру. Потому что, в каком-то смысле, они прожили настоящую жизнь. Ибо ценность жизни иногда определяется благородством смерти. Одна смерть - у предателя в какой-нибудь крысиной норе, и иная - святая смерть воина "за други своя". И у кого повернется язык сказать, что наши парни, складывающие головы в горячих точках за нас с вами - "это бизнес и ничего более".

Или нарисуем фотографию бывшего министра обороны и напишем на ней "Армия - лишь бизнес"? "Приказы крутятся - лавеха мутится?" Да, в чеченскую компанию наших ребят иногда сдавало собственное руководство - за зеленые бумажки. Будем считать сданных на убой пацанов элементами фабрики заработка? И не стыдно? Ай, как смешно похихикать над чьим-то пошловатым остроумием, пока герои льют свою кровь. 

А ведь то же самое происходит сейчас в Православии. Фигура патриарха, епископов, и парочки активистов заслонили собой полки героев, неузнанных и тихих, которые каждый день делают свой тяжелый труд - в атмосфере мастерски заточенных плевков. 

Нашим ребятам хочется сказать - парни, живите вечно!

У Бога. В самом красивом месте. А недостойные командиры, как и священноначальники были и будут всегда. И им со временем найдется место. Пока же - героям направо. К святым.

Православие учит святости и мужеству. И учит не словами, а опытом тысяч древних мучеников. Малые дети, юноши, старики просто выходили на площадь и вопреки законам Римской Империи говорили "Я - Христианин". 

Может быть, они надеялись в этот момент, что им накидают монет в шляпу как саксофонисту у фонтана под аплодисменты толпы? Или очередной молодой человек выходил на подгибающихся от страха ногах, только что увидев, как скатилась в пыль голова очередного христианина? Боялся и через свой страх - все же выходил. Сначала к палачам. А потом из испытаний - победителем самой смерти.

Христиане верят, что святые будут жить вечно - в вечной радости и немыслимом счастье. Которое часто пошловато описывают непонятной плоской картинкой с гуслями и арфами и скучными разговорами. Но Рай - другой! Это - мир чести, вечной любви и верности. Просто может оказаться слишком поздно, чтобы понять эту простую истину.

Многие из нас любят свои воинские фотографии, где мы стоим плечом к плечу с ребятами нашего полка. Братское единство и дружбу, верность до смерти мы любим и ценим. Мы - знаем толк в святых вещах. А увидеть это же самое в истинах Православия - отчего то не можем. Или не хотим. 

Христианский Рай - это именно братская любовь, это сдвинутые плечи, это крепкие рукопожатия, это готовность пойти на смерть за брата, это сама суть мужества, помноженная на бесконечность. Святые небес, как братушки по оружию, готовы прикрыть своим телом гранату, чтобы ты - жил. Такова их любовь друг к другу. Святые, как звезды в прекрасном созвездии, представляют из себя чудную корону бытия - прекрасную и целую. Но - мы уважаем настоящих мужиков, уважаем мужество, а саму цель святости - подготовить себя к миру вечной чести и великой подлинной славы попросту не видим. 

Вместо умножения истины на Православную бесконечность, мы предпочитаем умножить ее на атеистический нуль. 

Но почему? 

Кто разрушил в нас мечту? Отчего истинное мужество и честь более не ассоциируются с Православием? Cлишком зажиточно живущие патриархи портят имидж церкви? Непрозрачность бюджетов трудно назвать привлекательным явлением, но - это чисто административные вещи верхушки, и было бы слишком просто списать все только на ошибки духовного руководства.

БАНАЛЬНАЯ ЗАВИСТЬМы все завистливы. Согласитесь, трудно, будучи мужчиной, не добившимся особых успехов и сидящим где-нибудь на трехбуквенных пабликах пережить мысль, что молодой священник, любимец прихожан, полностью реализовался как личность. К нему подходят за благословением. Его слова слушают. На него с любовью взирает женская половина храма. 

Мужчины ревнивы. Видеть, как некий мужчина снискал искреннее (особенно женское) расположение паствы - достаточно сложно. Проще поглумиться, нежели принять мысль, что он - просто лучше тебя. Чище тебя. И да, он популярнее тебя. А еще он -настоящий, потому и притягивает.

Почему то упускается из виду мысль, что и нас, читателей, от НАСТОЯЩЕГО отделяет всего лишь один единственный шаг - надо всего лишь открыть Евангелие. И честно себе сказать - я ХОЧУ понять то, что здесь написано. Увидеть, как благородны эти строки. Ощутить, как от каждой буквы ты наливаешься светлой силой, как и ты становишься настоящим с каждой новой строчкой. Как будто из тебя постепенно вымывается мелкий трус и по капле, год за годом поселяется воин и храбрец. 

Но для этого нужно переломить себя.

И уж конечно проще найти всего пару личностей священников, чей внешний вид ассоциируется с известной сказкой Пушкина. И радостно успокоиться, чтобы отлегло от сердца - "Все, мол, они такие". Если бы ВСЕ они были такие, не лилась бы прямо сейчас кровь мучеников-христиан на ближнем Востоке и Индии, и не было бы проповедано христианство по всей планете, вопреки мечам самой сильной армии мира. Языческий Рим был сокрушен силой страдальцев за веру. Да и в храме на соседней улице порядки сооовсем иные, нежели в главном соборе страны. Но - весь позитив просто хочется проигнорировать.

Как же проще жить, зная, что "все не лучше тебя". И как тяжко увидеть вокруг героев! Ибо тогда и сердце тоскливо завоет от осознания собственной пустоты.

А ведь сосуд, способный его наполнить - в шаговой доступности. Открытое Евангелие заполняет сердце и пустота из него уйдет навсегда. Путь к собственному подвигу - начинается с победы над собой. И открыв Евангелие, можно удивиться "как же я жил раньше"? Как будто очнулся на городской свалке, на которой ранее спал, искренне считая ее роскошной. 

Православие - это не религия патриарха, или лимузинов, или роскоши. Роскошь - временный, вовсе не заложенный на уровне Евангелия странный выверт, причуда административной машины, перекосы управления, которые бывают, кстати, и в армии. И что, теперь по личности бывшего министра обороны будем судить всех наших ребят в войсках? Время все расставит по своим местам. Православие - это религия воинов, это религия святых, это - сокровищница НАСТОЯЩИХ людей. 

Конечно, очень легко впасть в другой перекос - в Бога верю, и православный. Но - люди несовершенны и потому в храм я не хожу. Проблема этого подхода заключается в том, что он оставляет вас там, где вы и так находитесь, то есть, нет движения вперед.

Вы не видите других верующих людей, не знакомитесь с ними, вас не подпитывает сила коллективной молитвы, вы не слышите очень помогающего молиться церковного пения, вы лишаетесь очень важного шанса побыть наедине с собой пешком от храма и к храму. При "вере в душе" полностью исчезает какой-либо организующий момент. Такая вера становится не более чем пассивной солидарностью с чужим подвигом, но не более.

Церковные праздники (очень красивые, кстати), годичный круг богослужений, интересные люди, совместные выезды на природу, участие в культурной жизни прихода, поход в воскресную службу, где изучается Евангелие и история церкви, возможность попеть на клиросе (в церковном хоре) - все это не мыслимо без хождения в храм.

А еще христиане верят в могучую силу причастия, которое можно получить ТОЛЬКО в храме. Причастие подает Бог и грехи священника на качество причастия не влияют. Опыт показывает, что причастие даже помогает шизофреникам и наркоманам с трудом, но реабилитироваться от своих недугов.

Мы хитры и наши собственные слабости и нежелание куда-то идти, ограничивать себя, надежно защищаем умело выстроенными аргументами, мол "эти люди из Православия не лучше нас, а еще учат". Но Православие верит не в патриарха, а в Христа! И призывает читать Евангелие, а не сборник проповедей какого-либо священника любого ранга. И доказало свою истинность добровольно пролитой кровью, а не показной роскошью.

Как вы думаете, святому воинуЕвгению Родионову было дело до марки часов патриарха или дизайна машины настоятеля храма? Женя был просто Православный и от креста не отказался. Но - чтобы мыслить как Женя, крест - надо чтить и уважать. 

А значит, уважать и чтить само Православие, ходя в храм и переступая через административные недостатки системы. А ведь Женя мог сказать "Ах, что у нас за разведка. В плен вот попал. Где был Бог, что допустил такое? Не буду верить в такого Бога! Да и от России откажусь, раз сдали меня моджахедам! Да и генерал в слишком хорошей квартире живет".

Да вот только не по чести это! И ничего этого святой воин не сказал, будучи в каком-то смысле крупнее всей системы, ибо подвиг его перерос саму систему. Потому он и святой и ему уже открываются храмы, что его вера - не вытекает из продажной логики "Буду верить в Бога, если он мне что-то за это даст". 

Нет, его логика идет против системы. Все обстоятельства против - и плен, и побои, и льстивые увещевания бандитов и голод и промозглый холод земляной ямы "а я верю и все тут и крест не сниму". И какие уж тут часы и нанопыль. Святость мыслит космическими масштабами. А нас выбивает из колеи золотая бижутерия на платьях, и окосевший завистью глаз предательски не замечает залитые кровью доспехи святых... 

Мелко хихикать или счастливо смеяться? Подглядывать исподтишка или смело и грозно взирать? Стоять плечом к плечу со святыми воинами или подлецами и диванными вояками?