Логика старого еврея или Русские - вы повторяете заведомо плохое деяние!

За те полтора года, минувшие с момента аннексии Крыма «вежливыми зелеными человечками» мне все время было безумно интересно разобраться: а откуда же проистекает это явление «крымнаш»? Почему вдруг адекватные (на первый взгляд) люди, вдруг с настойчивостью маньяков стали с пеной у рта доказывать, что, мол, так и надо?

Причем, забавнее всего то, что, как только человека, как говорится, припираешь к стенке аргументами о нарушении международных договоров, о сломе миропорядка, об аннексии – тут же тебе в качестве «последней пули» выкладывают аргумент: а вот американцы бомбили там, а вот они вторглись туда-то, а вот они, а они… а оно… редиски, одним словом!

Между тем, никакого чуда в подобной логике нет. Это старинный прием переводить разговор с «больной головы на здоровую». Но дабы понять это, для иллюстрации этого явления позвольте рассказать реальную историю из моей юности.

Итак, 1976 год. Десятый класс (в те годы – уже выпускной). Мне 16 лет (ах, где ж мои 16 лет, ети его мать…).

Классное собрание. Наш директор (он же учитель истории) Самуил Рувимович Недлин (боже, какой он был потрясающий учитель, как мы замирали на уроках от его рассказов – сейчас таких гениев просто нет) председательствует на классном собрании, на котором наша классная руководительница Альбина Федоровна (учительница английского языка – потрясающей красоты и обаяния женщина) разбирает персональное дело нашего хулигана Вовки, который что-то там нахулиганил (что конкретно – убейте, не помню, да и не в том суть).

Факт хулиганства был налицо (вернее, на лице). Оправдаться Вовке было нечем и комментарии были неуместны. Посему (как обычно) подсудимый избирал лучший способ защиты, известный еще со времен покорения Галлии Юлием Цезарем. А именно: нападение. Соответственно, «подсудимый» начал свою речь обличениями типа:

- А вот Юрка делает так же! А вот Сережка делает так же! И Гошка! И вот он… и он… и он…

Ну, короче, вы поняли: имела место быть классика жанра – перевод стрелок с больной головы на здоровую.

С одной стороны, мы в тот момент подумали, что Вовка поступил нехорошо: типа «закладывать» друзей в факте «нарушения безобразий» есть не кошерно и не по-пацански! Но, с другой стороны, уже тогда своими неокрепшими умами понимали, что наказать коллектив нельзя. А посему отнеслись к подобному способу оправдания с пониманием…

Но когда Вовка упомянул меня в аналогичном «нарушении безобразий», то не скрою: в тот момент мне стало зело нехорошо. Ибо, зная крутой нрав Самуила Рувимовича (а он был строг, но справедлив - но более всего именно строг), я уже живо представил себе аутодафе, на котором мой любимый учитель клеймит меня, аки троцкиста на съезде маоистов с полпотовским уклоном.

Но развитие моим воспаленным мозгом всех ужасов бытия и последущих казней прервал тот же Самуил Рувимович. То, что он тогда сказал – точнее, логику его рассуждений - я запомнил на всю жизнь.

- Значит, - сказал Самуил Рувимович, когда Вовка закончил свою речь. – Ты утверждаешь, что все перечисленные тобой одноклассники, делают то же самое. Отлично, я понял. То есть имеется коллективное нарушение.

При этих словах мне стало вдвойне некомфортно… Хотя – а что я делал? Как я нахулиганил? В тот момент я уже ничего не соображал, а, напротив, мучительно вспоминал каждый эпизод своего «нарушения безобразий»…

- Только вот какой вопрос возникает, - сказал Самуил Рувимович после паузы (видимо, насладившись нашим ужасом). – Как ты сам считаешь: а твои одноклассники, поступая таким образом, делают хорошо или плохо? Не ты лично – а вот твои одноклассники: они, делая то же самое, правы или не правы? Плохо это или хорошо?

Подобная столь прямая, как копье Ланцелота, постановка вопроса никак не укладывалась в Вовкин сценарий. Он замялся, но, поскольку, сказав «а», надо было говорить «б», выдавил из себя:

- Не, ну это плохо…

- Тогда мне вдвойне непонятно, - заметил Самуил Рувимович. – Если ты признаешь, что деяния твоих одноклассников есть плохое дело, то, в таком случае, ты вдвойне виноват: не только в том, что ты совершил проступок, но и в том, что подражаешь плохим делам. Таким образом, наказание следует, как минимум удвоить: не только за твои поступки, но и за подражание.

Вовка оторопел от неожиданности и от самой постановки вопроса: жизнь предстала перед ним с необычной стороны. Самуил же Рувимович, насладившись паузой, продолжил.

- Однако рассмотрим вопрос с другой стороны. Допустим, ты считаешь хулиганство делом достойным и правильным. Но, поскольку на самом деле, твои дела есть поступки недостойные, неправильные и наказуемые, то в таком случае ты опять-таки заслуживаешь удвоенного наказания: не только за свои «подвиги», но и за глупость, ибо ты не в состоянии отличить хорошего от плохого.

Если бы кто-то в тот момент постарался бы запечатлеть вовкино выражение лица, то ту картину следовало бы назвать «охреневший мальчик». Самуил Рувимович обвел нас взглядом, и продолжил:

- И, наконец, рассмотрим третий вариант: если так поступают все, то так и дозволено. Тем не менее, так поступать не дозволено. Но тогда ты, друг мой, есть часть стада, а не человек. Но ты, как мы изучали на уроках, есть Homo Sapience. А моя задача, как учителя, сделать из тебя «человека разумного». То есть, отсюда следует, что наказание тоже должно быть двойным: за проступок – и за то, что ты еще не дорос до «человека разумного». Что скажешь?

Не только Вовка, но и мы все сидели, потрясенные глубиной мысли и открывшимися перед нами безднами логики.

Вот такая история… Но мудрость моего любимого учителя с предельной точностью характеризует современное состояние ватной общественности.

Россияне, ратующие за «крымнаш», когда их припирают к стенке аргументами про нарушение Будапештского меморандума, начинают орать про то, что, мол, «никто в мире не соблюдает договора, а проклятые пиндосы в первую очередь». Даже если отвлечься от того, что подобное утверждение есть феерическая глупость, которую даже комментировать бессмысленно, возникает тот самый вопрос, который задал мой великий учитель истории Самуил Рувимович Недлин: ребятки, так вы, в конце концов (или из конца в конец – как вам больше нравится), определитесь: а нарушение международных договоров есть деяние хорошее или плохое?

Хорошо это или плохо?

Если это «хорошо» - а, в таком случае, что вы на американцев-то бочку катите? Зачем вы их-то обвиняете (и в чем, кстати)?

А ежели, по вашему мнению, это есть «плохо» - то, в таком случае, вы дважды идиоты, поскольку повторяете заведомо плохое деяние!

Причем, в данном случае я даже не намерен опровергать вашу феерическую глупость (ибо уж кто-кто, а американцы строго придерживаются принципов международного права и никогда его не нарушают). Речь идет о другом: вы себя-то позиционируйте, наконец! Вы кто: подражатели мерзостей – или клинические идиоты?

А вот тут, как говорится, «или – или»: третьего не дано!

Да-да, понимаю, господа патриоты, вы сейчас начнете ругаться и клеймить нехорошего «жидомасона» всякими плохими словами. Но поймите: мне до вашей ругани – как королю Швеции до проблем соития папуасов. Не во мне дело – проблема в вкас самих.

Итак, кто же вы?

Сознательные подражатели мерзостей – или клинические идиоты?<hr/>