Ни свободы, ни слова. часть 3

Окончание.

Екатерина Глушик, Джульетто Кьеза

3 сентября 2015 

"ЗАВТРА". Глобализация, унификация личности.

Джульетто КЬЕЗА. Именно. Какая там индивидуальность! Под лозунгом индивидуальности все одинаковы! Реклама предлагает сверхиндивидуальную причёску. А ты смотришь — тысяча человек, и все одинаково причёсаны. Представляете, какой уровень идеологизации общества произошёл? И это не карикатура, не гротеск, а реальная жизнь. Это касается всего. И это уже не вопрос журналистики. Журналист, живущий в этой среде, не может быть свободным.

"ЗАВТРА". При свободе слова нечего сказать.

Джульетто КЬЕЗА. Да, нечего сказать, кроме того, что говорят все, что говорят власти. Ты должен попросту иметь определённую систему технических приёмов и ей следовать. Например, идёт война. Надо сообщить, конечно. И можно кричать об этом быстро — один-два дня. А потом эту информацию убрать из эфира. Такие технические приёмы.

Война. Умирают люди. Я должен показать кровь, надо человека, который смотрит информацию, возбудить. Но когда дело доходит до объяснений и комментариев — что и как — убрать. Не надо ничего объяснять. Это совершенно новое: драматические ситуации даются без всякого объяснения — никто их не комментирует. Это приём: я тебя хочу взволновать, но потом закрываю тему, чтобы ты не видел, почему и отчего ты волновался, и почему люди умерли. Должны все всё забыть. Это небывалый приём.

Да и сам разговор о свободе слова требует нового мышления, анализа. Потому что эти слова потеряли всякое содержание. Мы используем словарь, который уже не существует. Что, у нас свобода слова? Какая свобода слова? Нет ни свободы, ни слова.

"ЗАВТРА". Как у вас, так и у нас?

Джульетто КЬЕЗА. Я бы сказал, что у вас сейчас немного получше. Потому что Россия находится под давлением, её атакуют. А в этих условиях власть позволяет даже больше сказать, потому что люди возбуждены.

Раньше не было волнения, а было лишь желание имитировать Запад. А сейчас идёт атака на русских, и русский человек говорит: не понимаю, почему нас атакуют? Что мы сделали плохого? И это поднимает уровень критики.

Ваше телевидение было очень скучным ещё несколько лет назад. Когда Россия европеизировалась, ваше телевидение было очень низкого уровня: с девяностых по двухтысячные просто имитировали Запад. А сейчас стало более живым. Начинаются дискуссии. А это положительный фактор. Войну показывают намного объективнее, чем в других странах. Ваши каналы единственные давали более-менее объективную информацию. Они посылали специальных корреспондентов, и те давали информацию. Когда начались санкции против России, я видел, что со стороны власти не было никакого стремления скрывать трудности. Это тоже положительный момент. Можно было повести себя так, словно ничего не происходит. Я думал, что так и будет.

Мол, санкции? Они на нас не влияют. Мы сильнее. Видимо, Путин дал указание объяснить, что санкции будут влиять. И решил, что лучше, если люди будут знать, что санкции дадут себя знать. Лучше, если люди будут понимать, что противоречия в обществе обострятся. Это давало определённый толчок свободе выражения. И журналисты почувствовали, что от них не требуется лишь повторения одной версии — официальной, но требуется анализировать: посмотрите, изложите свою точку зрения.

Не скажу о всех каналах. Но многие стали заметно интереснее. Я не утверждаю, что у вас нет пропаганды. Она есть, но и другие точки зрения не отвергаются. И вот ещё в чём разница между западной журналистикой и российской: когда у вас есть пропаганда, она видна. А когда на Западе есть пропаганда, она не видна. Ваши журналисты и ваши руководители пока не умеют копировать Запад в этой части: сделать пропаганду незаметной. Западные журналисты могут пропаганду подать как естественную информацию, правдивую и искреннюю. В этом вам можно поучиться.

Материал подготовила Екатерина ГЛУШИК