Последствия российского вмешательства в Сирии для региона

Все военные и политические эксперты сходятся во мнении, что российское вмешательство не пройдет незамеченным и опасно отразится как на ситуации в самой Сирии, так и во всем регионе, не говоря уже о том, какие последствия это будет иметь для всего мира. Особенно это станет очевидным, если Россия введет туда свои войска, по примеру того, как Советский Союз ввел войска в Афганистан, или США – Ирак.

Насколько большими будут последствия «военного» вмешательства, будет зависеть от его объема и его характера. Россия с первых дней сирийского кризиса поддерживает режим Башара Асада политическими и военными средствами с целью сохранить Асада и его режим, или одно из двух, как минимум. Но, как очевидно, прежняя поддержка со стороны Москвы была направлена на продление существование режима Асада, который в последнее время оказался на грани падения из-за наступления боевиков на севере страны и в окрестностях столицы, и отступления правительственных войск перед боевиками Исламского государства на востоке страны и на востоке от города Хомс. Режим потерпел провал в осажденном уже более двух лет Забадани, не смотря на то, что прибег к помощи элитных сил Хезбаллы и вел плотный обстрел территории с земли и с воздуха, что свидетельствует о слабости военных регулярных сил. Поэтому вмешательство Москвы – военно-стратегической – потребовалось для того, чтобы спасти то, что еще можно спасти. Ожидается, что российское присутствие усилится, что позволит поднять боевой дух в войсках Асада. Цель российского военного вмешательства состоит не в возвращении вышедших из-под контроля режима территорий. Максимум, что могут сделать русские для Асада, это сохранить то, на что хватило его политического и военного таланта, так называемой «полезной Сирии». Эта точка зрения высказывается проамериканскими экспертами и их сателлитами в регионе.
И Москва зайдет дальше в случае успешных действий вооруженных боевиков на юге страны и в районе Дамаска, что приведет военно-политическую ситуацию к следующему этапу - этапу создания алавитского квазигосударства на побережье Сирии, которое будет в политическом и военном отношении связано с Российской Федерацией. И это вполне соответствует той конфронтационной политике, которую проводят российские стратеги. Ведь, Кремль чувствует себя уверенно после крымских событий, имевших место в марте 2014 года. В Москве толковали положения международного права симметрично тому, как американцы - на Балканах.

«Русский медведь» будет обеспечивать безопасность этого алавитского квазигосударства по примеру того, как Америка обеспечивает безопасность Израиля. И, наверное, это самый опасный сценарий развития событий в случае российского вмешательства. Возможно, таким путем русские надеются оказывать давление на Запад и страны Арабсого залива для того, чтобы обеспечить себе экономические и военные выгоды, а также для того, чтобы найти политическое решение, направленное на то, чтобы покончить с международной изоляцией, в которой сегодня живут русские. Тут разыгрывается украинская карта – идет интенсивный торг между Москвой и Вашингтоном: оставить Украину и отдавать Сирию или все вместе.

Пахнет «военным» гамбитом.
На деле же боевые события развиваются таким образом, что возможности Росси эффективно действовать внутри Сирии ограничены. И они будут ограничены еще больше в том случае, если повстанцы получат помощь (интересно от кого?) в виде систем ПВО. Ракетные системы ПВО, которые русские поставили режиму Асада, не смогут остановить наступление повстанцев. Эти системы лишь будут представлять опасность для коалиции, воюющей против ИГИЛ, как ставят они под угрозу возможность военного вмешательства с воздуха против Асада, что не рассматривается.
Судя по сдержанной реакции со стороны Соединенных Штатов и западных стран, они заинтересованы в том, чтобы втянуть Россию в конфликт, который будет истощать ее изнутри, особенно если активизируют свои действия джихадистские группы в России, в том числе те, что присоединились (присягались) к Исламскому государству, а также на международной арене, что ослабит внешнее влияние России. Это позволит Западу шантажировать русских, как это произошло в случае Советского Союза во время войны в Афганистане.

На деле российское «военное» вмешательство – гипотетически – не представляет опасности западным интересам. Наоборот, это будет способствовать популярности Запада среди арабских стран Арабского залива, которые будут нуждаться в Западе, чтобы защитится от российской угрозы. В то же время большинство правительств арабских стран, и особенно правители стран залива, опасаются нарастания джихадистского движения в том случае, если конфликт затянется и российское вмешательство усилится. Это превратит войну на территории древнего государства Леванта в священную войну.
В этом случае в самом большом выигрыше от российского вмешательства будет Израиль, который Путин посетил в ходе своего последнего турне по Ближнему Востоку и которому обещал защиту его национальной безопасности. Потому что это, как минимум, приведет к затягиванию конфликта, а значит к еще большему опустошению и разрушению Сирии. Ну а если русским и иранцам удастся создать алавитский кантон на побережье Сирии, а американцы создадут курдский кантон на севере страны, то счастье будет еще более полным, так как это позволит законно оправдать существование Израиля на карте мира навсегда – стратегический ход.
В противовес выводам политических и военных экспертов, которые считают, что российское вмешательство усилит влияние Асада, прозападные аналитики считают, что российское вмешательство будет способствовать скорейшему падению режима Асада. Российское вмешательство приведет к объединению усилий джихадистов и революционеров, что будет способствовать усилению их боевых возможностей. Вмешательство со стороны России заставит страны, поддерживающие сирийскую революцию, помочь революционерам качественно новым оружием, что изменит положение дел. Потому что российское вмешательство не только представляет угрозу внешней безопасности, но и разорит внутренний дом. Это красная черта, ради которой страны региона не будут ждать одобрения со стороны Соединенных Штатов.