Гордый пристебай

Никак не могу показать свою гордость. Слишком уж это накладное дело в нашей реальности.

Родился-то я как раз очень гордый. И на первых порах не раз слышал, что я, мол, много о себе воображаю. Помнится, в пионерлагере даже стишки с карикатурой на меня в стенгазете тиснули, с задранным к верху носом. – И ведь переживал из-за этого.

Ну, а с возрастом стал уже, понятно, исправляться, сдерживать свою гордыню. Благо, что у нас завсегда для этого все условия были, а сейчас – так особенно. Любые симптомчики горделивые тут же, словно зараза, пресекаются. Чтобы вообще забыл про такое. Ну и, естественно, загнал я эту свою склонность – уже дальше некуда.

Что ни прикажут, ни скажут – я тут же говорю: «Есть!» Да еще «спасибо» неизвестно за что добавляю. И только когда уж совсем на меня наедут, унизят – просто смолчу.

Меня даже в пример теперь в нашей компании ставят – как самого негордого. Поручили мастер-класс с молодыми сотрудниками провести: «Как избавиться от гордости».

Вот интересно: неужто они думают, что я вправду такой образцово верный?

Да я бы давно уже по ним своей гордостью жахнул – но что проку? Настоящая гордость умна, хитра, расчетлива – и работает на конечный результат, ждет своего часа.

Ей всякие понты чужды.

Да и сам Бог, как я понимаю, не жалует гордецов. Чего ж тогда особо переживать? Это аргумент очень серьезный, Бог знает что почем.

Никому эти красавцы-гордецы не нужны – ни небесам, ни начальству, ни бабам, ни – кто за, ни – кто против… Все любят покладистых, послушных, беззаветно преданных...

Я и во сне уже, между прочим, стал таким. И там трезво всё калькулирую. Не могу и там себе никакой вольности отвязной позволить. Ну а чего? – при нынешних-то средствах слежения и в отключке не спрячешься… Достанут. Поэтому сплю, как положено.

Стал уже сомневаться теперь: осталась ли она у меня вообще, эта гордость, при таком длительном неиспользовании?

Не хотелось бы, признаться, совсем уж её терять. Пусть хоть в запрятанном виде, хоть какая-никакая пребывает. Все-таки это дело сродни тестостерону – мужиком себя с ней чувствуешь. Да и чтобы другие понимали: не такой уж я смиренный холуй, что и у меня есть достоинство, свой взгляд на происходящее, могу и что-то несанкционированное ляпнуть...

А потом, как знать, может, хоть напоследок захочется тряхнуть своей гордостью. Чтобы, по крайней мере, умереть с ней. Раз уж в жизни таким пристебаем был.

Теперь я даже те стишки пионерские про меня вспоминаю с удовольствием: что я, дескать, сильно зазнался, оторвался от коллектива… И – горжусь ими. Значит, была все-таки когда-то и у меня гордость.