Взятки подорожали вслед за долларом

Свои «услуги» представители власти оценивают в американской валюте

По данным Генпрокуратуры, средний размер взяток чиновникам в России за последний год вырос вдвое и составляет 208 тысяч рублей. Таким образом, продолжен прежний тренд: в 2014 году глава МВД Владимир Колокольцев тоже говорил о росте суммы средней взятки. Но тогда она составляла, по его данным, 145 тысяч рублей.

Государство еще несколько лет назад объявило беспощадную борьбу с коррупцией. В принципе, количество уголовных дел, связанных со взятками, постоянно увеличивается. Символом антикоррупционной борьбы недавно стал арест бывшего губернатора Сахалинской области Александра Хорошавина. В его доме и квартире нашли миллиард рублей наличными, сотни ювелирных изделий, в том числе баснословно дорогую — за несколько миллионов, авторучку. Губернатора не спас ни высокий статус, ни членство в «Единой России».

Но затем последовала история с Евгенией Васильевой. Арест она проводила в шикарной квартире, даже писала стихи, песни и картины, а в колонии провела всего полтора месяца и была освобождена по УДО. А ведь в деле «Оборонсервиса» фигурировали сотни миллионов рублей.

Понятно, что борьба с коррупцией не может ограничиваться только громкими делами. Весь вопрос в том, насколько в целом государственный аппарат поражен этим недугом, и может ли обычный гражданин рассчитывать на выполнение чиновниками своих обязанностей, либо он заранее знает, что без «благодарности» не решит ни одну проблему.

Судя по данным Генпрокуратуры, платить чиновникам приходится всё больше и больше. Но, может быть, намного реже?

— Увеличение средней суммы взятки может быть связано только с одним: с теми уголовными делами, которые возбуждаются, и возросшим уровнем привлекаемых, — считает руководитель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов. — Что такое средний уровень взятки? Это общая сумма выявленных взяток, делённая на общее количество соответствующих уголовных дел. Но это не экономический показатель.

Надо понимать, что коррупция — не только взятки, а системный «бизнес», получение ренты. Эту ренту подсчитать практически невозможно, можно только оценить, какие средства вовлечены в этот «бизнес». По нашим оценкам, от триллиона до двух триллионов рублей.

Пока мы можем только констатировать, что уровень чиновников, привлеченных за взятки, стал выше. Это позитивно. Мы видим, что к ответственности стали привлекать даже руководителей регионов и федеральных чиновников.

«СП»: — Где сосредоточен основной массив взяток?

— Основной массив на среднем и низком уровне. Есть статистика Генпрокуратуры, из которой видно, что большинство дел возбуждается по средним и мелким взяткам.

«СП»: — За что люди чаще всего дают чиновникам «на лапу»?

— Главам муниципалитетов дают мелкие бизнесмены, плюс взятки сотрудникам правоохранительных органов. Основные показатели раскрываемости коррупционных преступлений делаются на этом. Хотя президент и генеральный прокурор неоднократно говорили, что хватит возиться с «мелочевкой». Важнее разоблачать коррумпированных губернаторов. Но у нас в основном отчитываются мелкими делами.

«СП»: — Взятки оседают в карманах мелких чиновников, или часть этих сумм идет «наверх», то есть существует целая иерархическая система?

— Коррупция основана на принципе получения ренты, то есть использования административного ресурса. Чем больше полномочия, тем больше рента. Самые выгодные сектора — освоение бюджетных средств, управление государственной и муниципальной собственностью. Чем большей собственностью управляешь, тем больше можешь получить ренту. Одно дело, если ты управляешь муниципальной собственностью и можешь сдать в аренду 100 квадратных метров, другое дело — управляешь федеральной и можешь распорядиться сотней тысяч. При этом система из мелких чиновников обычно замыкается на одного-двух человек.

Другой разговор, когда подписывается федеральная целевая программа, в которую уже заложена миллиардная коррупционная составляющая. Там выстраивается целая группа, которая связана с губернатором или другими высшими должностными лицами.

«СП»: — В современной России взятка — это правило при решении проблем или, скорее, исключение?

— Взятка — это привычка. В каких-то ситуациях взятку вымогают, создают для этого специальные условия. Но что-то можно решить и без взятки. Скажем, создана система «одного окна», действует система госуслуг. Ко мне недавно обращались люди: «У тебя знакомых нет, кто помог бы оформить загранпаспорт?» Люди просто не знают, что загранпаспорт делается совершенно прозрачно. И по привычке спрашивают про знакомых. Так что взятка — это, во многом, привычка.

— Рента на власть может быть не только в виде взятки, но, к примеру, в виде сотрудничества с бизнесом, — считает директор Института региональных проблем Дмитрий Журавлёв. — С родного брата можно не брать взятку, а просто помочь ему по-братски. Региональная элита везде маленькая. В одних регионах человек скажет: «Я не из вашего круга, но возьмите деньги и помогите с бизнесом».

В каких-то регионах никакие взятки не помогут, вам никто никогда не поможет, сколько бы вы не заплатили. Есть регионы, их совсем немного, где взятка — просто вид дополнительного налога. Там создаются специальные «фонды», которые помогают власти решать ее проблемы.

Власть у нас пользуется своей выделенной позицией, как, к слову, и во всём мире, но делает это по-разному, как через прямую коррупцию, так и при помощи разнообразных схем.

Что касается увеличения средней суммы взятки, то просто доллар раньше стоил дешевле. 100 тысяч или 200 тысяч рублей — это какое-то количество долларов.

«СП»: — На каком уровне власти коррупция выше?

— Меньше всего она в федеральных органах. У какого-нибудь замминистра порой что-то сложно украсть, кроме стопки писчей бумаги, хотя есть и исключения. Федеральная власть далеко «от земли», от непосредственных денежных потоков. Чем выше уровень власти, тем сложнее схемы прохождения денег, тем больше контролирующих органов, тем больше завистников, которые хотят занять твое место и ждут какой-нибудь оплошности с твоей стороны. На федеральном уровне лучше получить место в совете директоров госкомпании и жить себе честно на одну огромную зарплату.

Самая массовая коррупция — низовая. Но она не очень большая по объему денег, потому что «внизу» практически нечего взять и нечего дать. Районные бюджеты почти ничего не имеют, да и местная власть не отвечает за финансовые потоки и мало что может запретить.

Самая крупная коррупция — на региональном уровне. Она менее массовая, чем на местном, но средств аккумулирует намного больше.

«СП»: — Можно ли эффективно бороться с коррупцией?

— Основных подходов два. Первый — контроль, причем многослойный, чтобы у контролеров не было желания стать самыми большими коррупционерами. Сделать такой контроль очень сложно, ведь региональная элита малочисленна, а контроль должен быть внутри нее. Кстати, когда создавали федеральные округа, то ставилась задача именно контроля региональных элит.

Второй подход — чиновник должен быть социально защищен. Чтобы он не воровал, ему надо иметь то, что можно потерять. Сегодня наш чиновник бесправен. Независимо от того, украдет он или нет, в любое время к нему могут прийти и сказать: «Освободи место, другой в это кресло сядет». И если человек работал честно, то запросто может остаться нищим.

Ни один из этих подходов не работает в отдельности. На любой контроль можно придумать свои «маневры», а просто большие зарплаты чиновников не лишат многих желания залезть в чужой карман. Но две этих составляющих могут быть эффективными.

Плюс ко всему, необходимо изменить систему оценки труда чиновников. Наш аппарат занимается не управлением территориями, а документооборотом, он отвечает не за конкретные результаты, а за вовремя подписанную бумагу. Поэтому очень сложно поймать чиновника на взятке: бумага должна быть подписанной — она подписана, к самому документу претензий нет. Скажем, дороги не построены, но все показатели на бумаге в норме. Если каждый чиновник будет отвечать за результат, то есть за построенную дорогу, возведенный завод, выпущенный автомобиль, тогда ему придется воровать у самого себя.

— У нас борьба с коррупцией часто связана с переделом сфер влияния, — отмечает руководитель Федерального информационного центра «Аналитика и безопасность» Руслан Мильченко. — Пришла новая власть, и начинается подбор кадров, которые будут новых чиновников поддерживать. А старых увольняют, ловят на взятках. Но это не значит, что начинается масштабная борьба с коррупцией.

Увеличение средней суммы взятки связано с подорожанием доллара. Никто взятки у нас в рублях не брал, все считали в долларах. И сколько раньше долларов стоило, например, закрытие уголовного дела, столько долларов надо заплатить и сегодня.

Количество коррумпированных чиновников вряд ли уменьшается. Беда в том, что система борется сама с собой, будто кусает себя за хвост.

«СП»: — Как же тогда искоренить коррупцию?

— Хороша идея общественных организаций, они должны стать «дубиной», которая била бы взяточников со стороны. Но общественная структура не должна быть аффилирована с властью. В некоторых странах привлекают общественное мнение, собирают мнения через интернет. У нас простые люди, по большому счету, не в состоянии влиять на власть, они могут только жаловаться.

Понятно, что наша система не хочет публичности и допуска граждан к своим тайнам. Поэтому, наверное, до сих пор не принят закон о народном контроле, который рассматривали, но положили в «долгий ящик»…

Есть и другие причины, влияющие на рост коррупции. Очень маловероятно, например, чтобы человек со стороны, то есть не имеющий связей с чиновниками, органами правопорядка или криминалом, мог эффективно вести бизнес. Его бизнес обречен. В любой стране бизнес платит государству. Но если он платит только налоги, то коррупция минимальна. У нас же налоги собираются неэффективно, да к тому же налоговая нагрузка высокая, многим выгоднее дать взятку, чем выплачивать все отчисления. Поэтому повторю: система борется сама с собой.