СКУЧАЮ И СУМУЮ

...Визит к гинекологу в сопровождении строгого отца, когда тебе всего пятнадцать, самый настоящий стресс. Залезая на пыточное кресло, которое в народе почему-то называют "козлы", девятиклассница вдруг поняла, что ощущала женщина, которую, обвинив в колдовстве, вели на костер. "Ведьма!"- кричала толпа. "Ваша дочь беременна",- прозвучало точно так же.
Инквизиция в лице отца железной хваткой взяла пылающую от стыда Юльку за тоненькое запястье и вытащила из кабинета.
"Съездила... в лагерь! Блудница! Кто это мерзавец... покусившийся..."
"Мы с Витей любим друг друга... Он умный... занял первое место... на олимпиаде... по физике. Пап, ты же всегда любил физику..."
"Где живет этот похотливый Ландау?" - инквизиция в лице отца сжала крупные кулаки.
"Витя живет в Москве... "
Папа издал зловещее змеиное шипение, он был ярым сторонником "Правого сектора" и люто ненавидел все, что связано со словом "Москва"...
"Я сейчас..." - инквизиция, изрыгая проклятия, скрылась за дверью кабинета гинеколога.
Юля дрожала подобно маленькому беззащитному кролику, которого безжалостная мужеподобная тетка собралась ударить молотком по голове, чтобы потом содрать с него белую шкурку и сделать себе песцовый воротник на драповое пальто. 
"Сейчас пойдешь сдавать анализы, будем избавляться..." - разъяренный отец был настроен решительно.
Дальнейшее происходило как во сне ужасов: Юлька ходила по кабинетам, ей прокалывали палец, высасывали кровь из вены, на нее с осуждением смотрели крашеные женщины в белых халатах.
"Абортница",- крутилось в голове школьницы омерзительное слово.
А потом, в больничном коридоре, на голубой стене девчонка увидела плакат со стихотворением:

Я был выброшен страшной волною
На скалистый утес Фудзиямы
Это - сделала в море аборт, 
Моя добрая милая мама!

...И неведомая сила подхватила Юльку, и выбежала беременная школьница прочь из женской консультации. Ноги несли будущую мать с неимоверной скоростью - подальше от "скалистого утеса Фудзиямы". 
Было решено спрятаться от злого отца у подруги детства Насти, с которой они не виделись целую вечность - лет пять, не меньше. А вечером была встреча в скайпе, и юный Ландау узнал потрясшую его острый аналитический ум новость, после которой у Ромео пропал звук, и в течение двадцати минут девчонки созерцали красивое лицо на экране - застывшее и без единой эмоции.
"Нам нужно встретиться",- наконец-то проскрипел Виктор. 
"Ты меня хоть любишь?" - Юлька была готова разреветься в голос.
"Люблю",- затравленно промычал юный любовник.
...А тем временем отец - инквизитор рыскал по городу в поисках непутевого чада. Дело шло к ночи, но Юльки нигде не было, что стало тревожить папашу. А ближе к утру он начал звонить в милицию: "Пропала девочка, не выезжали ли вы на несчастный случай?"
"Было дело.

В посадке нашли женский труп. Повесилась... или повесили...Да, светленькая. В джинсах".
Отец взвыл как раненый слон. "Маленькая моя... Это я ее довел...Дурак старый... Эгоист... Лучше мне самому сдохнуть".
Он взял Юлькин розовый чемодан на колесиках, с которым девочка ездила в летний лагерь, и лихорадочно начал запихивать в него дочкины вещички - маечки, носочки, трусики, кофточки и платья, абсолютно не осознавая собственных действий.
"Барбоса не забыть... это ее талисман, плюшевый песик, она с ним до десяти лет спала, и книжечки... Вот эти... "Итальянские сказки", ее любимые... и "Ивасик - Телесик"..."- отец вдруг почувствовал, что медленно сходит с ума.
Он сел на пороге коридора, обнял старенького Барбоса и погрузился в воспоминания о том, как впервые он увидел крохотное розовое пищащее создание...как носил малышку на руках по комнате, когда у нее были младенческие колики, как радовался первому зубику... как горько рыдал на похоронах Юлиной мамы... как завязывал ей белые банты и вел за руку в первый класс..."
...Рассвет наступил неожиданно. "А ведь я еще Насте не звонил..."- подумал вдруг папа, вставая с холодного пола.
Настина мама сдала девчонок (как они сами выразились) с потрохами, и спустя четверть часа отец и дочь уже виновато смотрели друг другу в глаза.
"Больше не исчезай, умоляю..." - тихо проговорил папа.
"Мне нужно встретиться с Витей..."
"Я не могу поехать в Россию",- покачал головой отец.
"И Витин папа не может к нам... Он полковник... его не выпустят".
"Неужели среди миллиона парней... ты выбрала именно его - сына российского офицера... О, горе мне!"
"Он умный, он добрый, он красивый. Я люблю его."
... Железнодорожный вокзал столицы Беларуси был таким же шумным и суетливым как и тысячи других вокзалов. Пассажиры, встречающие, провожающие, ожидающие и спешащие - никто не обращал внимания на двух раскрасневшихся подростков, юных и свежих, еще искренних в своих чувствах и поступках, которые по-детски держались за руки и о чем-то оживленно разговаривали.
Чуть поодаль стояли их отцы, они молча, исподлобья, смотрели друг на друга - глава "Правого сектора" и русский офицер, причем первый все время порывался набить второму морду - за Крым, за Донбасс, за дочь. 
Неизвестно, сколько бы продолжалась эта немая дуэль глазами, если бы будущую мать не стошнило прямо на перрон.
Русский офицер и глава "Правого сектора" наперебой начали спасать побледневшую девчонку, отец вытирал салфетками ее лицо, а его "противник" поил Юльку минералкой и протягивал ей мятный леденец.

...А потом был долгий мужской разговор, обоюдное решение "будем рожать!", скупое рукопожатие и совместное распивание местного пива "Минскае"...