Две попытки демократических реформ Сталина

“Убийство Сталина и Берия” Ю.Мухина посвящена второй известной попытке Сталина отстранить партноменклатуру от власти в стране, предпринятой им на XIX съезде ВКП(б), прошедшем осенью 1952 года. В этой попытке Сталина, как и прежде, в 1937 году, потерпел поражение, заплатив за это, по мнению автора, своей жизнью.

Вот что об основной мысли своей книги говорит Ю.Мухин: “Я хочу написать о Сталине и о Берия, но работа, как я ее продумал, будет вероятнее всего не о них, а об их попытке отстранить ВКП(б)-КПСС, этого гиганта с гниющей головой, от практического руководства государством. Это была попытка не только спасения государства, но и спасения партии коммунистов, попытка превращения ее в чисто элитарную, интеллектуальную силу страны.”(с.6)

Книга Ю.Мухина вышла раньше скрупулезного исследования Ю.Жукова, к тому же, автор сосредоточил свои усилия на анализе обстоятельств, приведших к смерти главных героев его исследования – И.Сталина и Л.Берия, поэтому первая попытка осуществления реформ Сталиным обозначена мельком или вообще не обозначена, равно как и повод (принятие новой Конституции СССР, намерение кардинально изменить избирательную систему и многие другие государственные институты), что, безусловно, является недостатком работы – исследователь ‘просмотрел’ такой важный для обоснования его точки зрения пласт информации, тем более что мотивы поведения Сталина Ю.Мухин реконструирует, скорее, на уровне логики и здравого смысла, чем на уровне конкретных исторических документов. Этот пробел восполняет работа Ю.Жукова, касающаяся как раз этого, до сих пор малоизвестного периода истории нашей страны – известный историк доказывает, основываясь на уникальном историческом материале (автор, к примеру, цитирует никогда ранее не издававшиеся и не рассекреченные до сих пор документы политических процессов 30х годов – убийства Кирова, дела “Клубок” и многих других), точно и обоснованно, как этого и требует историческая наука, факт существования намерений Сталина отстранить от власти партноменклатуру и наполнить реальным содержанием “самую демократичную в мире” Конституцию. В этом плане работа Ю.Жукова, являясь своего рода исследованием событий, ставших основой всей политики Сталина в бытность его фактическим главой страны, служит очень важным камнем в фундаменте логических построений Ю.Мухина, который в своей работе высказал немало весьма смелых предположений, до этого никогда и никем не озвучивавшихся (например, о подоплеке широко известного “дела врачей”, “дела об убийстве С.Михоэлса” и др.). Имея такое подтверждение Ю.Жуковым обоснованности реконструкций мотивов поведения И.Сталина, предложенных Ю.Мухиным, многим и многим придется отнестись к ним с гораздо большим вниманием. Возможно, сам Ю.Жуков отнесся бы скептически к ряду смелых предположений Ю.Мухина, однако сходство их позиции по целому ряду важнейших вопросов заставляет еще и еще раз задуматься.

Итак, о чем пишет Ю.Жуков.

Сталин в начале-середине 30х годов столкнулся с тяжелейшими внешнеполитическими и внутриполитическими проблемами.

Приход к власти Гитлера и стремление стравить его с СССР со стороны крупных европейских держав, в условиях неуверенности, что СССР, с еще неразвернутой военной промышленностью, выстоит в неизбежной войне с Гитлером, привело его и его группу в ПБ к необходимости кардинально сменить внешнеполитический курс - от конфронтации с Западом и курса на мировую революцию через ее экспорт - к курсу на мирное сосуществование и создание Восточного пакта, гарантирующего обуздание немецкого фашизма.

Но, как говорит Ю.Жуков, эта линия во внешней политике совершенно точно характеризовалась как '...не вызывающая сомнения полная смена курса, которым с 1917 года следовала партия, Коминтерн и СССР как государство' (с.179, здесь и далее, если не оговорено иное, цитаты по изданию Ю.Жуков, Иной Сталин, М,Вагриус,2003) и в штыки принималась активными коммунистами, которые '...продолжали ориентироваться только на мировую революцию, сохранение незыблемости классовых основ Республики Советов, диктатуры пролетариата…' (с.179). Это противостояние было объективным фактором, говорящим в пользу версии о возникновении и существовании заговора против Сталина и его группы. К решительному выступлению заговорщиков могло подвигнуть 'окончательно - вступление СССР в Лигу наций, пошедшая полным ходом подготовка создания Восточного пакта' (с.180) - воссоздание пусть в новом виде, но все той же Антанты, которая не так давно открыто боролась с Советской республикой.

Хорошо бы, если бы такой внешнеполитический курс Советского государства, проводимый Сталиным и его группой увенчался успехом - победителя, как говорится, не судят. Однако, этого не произошло - '...все попытки создать прочный, надежный антигерманский пакт обернулись сокрушительной неудачей. Не удалось заключить договоры о взаимопомощи не только с Великобританией, но хотя бы с Румынией, Польшей или странами Прибалтики' (c.462).

Аналогичной неудачей закончился и курс группы Сталина на проведение широкого комплекса реформ системы государственного управления в СССР, ориентированного на, в первую очередь, отстранение от власти в Советах партноменклатуры и советской бюрократии, устранение засилья в управлениии страной 'старых революционеров', обсидевших посты секретарей обкомов и нацкрайкомов партии за 10-15 лет и не желавших учиться ничему новому. Вот как об этой проблеме страны и сталинском способе ее решения говорил известный писатель М.Пришвин в своих дневниках: ‘Спрашиваю себя, кто же этот мой враг, лишающий меня возможности быть хоть на короткое время совсем безмятежным? И я отвечаю себе: мой враг – бюрократия, и в новой конституции я почерпну себе здоровье, силу, отвагу вместе с народом выйти на борьбу с этим самым страшным врагом всяческого творчества’ (c.238). Сталин еще на XVII съезде ВКП(б) в январе 1934 года говорил: ‘Бюрократизм и канцеляршина аппаратов управления… отсутствие ответственности… - вот где источники наших трудностей, вот где гнездятся теперь наши трудности’ (с.48). Кто же персонально олицетворял эти трудности? Сталин уточнил: ‘Это люди с известными заслугами в прошлом, люди, ставшие вельможами, люди, которые считают, что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков…’ (с.48). Партийная и советская номенклатура, бюрократия, не желающие учиться и делать дело – вот источник трудностей страны, считал Сталин. ‘Говоря так, Сталин уже не оставил сомнений у слушателей, что имеет ввиду в равной степени руководителей и партийных, и советских без различия чинов и рангов.’ (с49)

Способ, которым Сталин решил потеснить номенклатуру партии и бюрократию от управления страной заключался в организации, в рамках новой Конституцией нового варианта избирательной системы, основывавшейся на всеобщем, прямом, равном и тайном избирательном праве с обязательными альтернативными кандидатами при голосовании за каждый депутатский мандат, кандидатами, которых могли бы выдвигать всевозможные общественные организации, а не только партия. Предполагалось восстановить в правах ‘лишенцев’ (граждан СССР, лишенных избирательных прав), установить равные нормы представительства от всех слоев населения, без перекоса в сторону городских рабочих (по Конституции 1924 года городские рабочие выбирали депутата от каждых 25 000, а крестьяне от каждых 125 000 избирателей). Вот как говорил Сталин об этом в интервью 1.03.1936 американскому газетчику Говарду: 'Очевидно, избирательные списки на выборах будет выставлять не только коммунистическая партия, но и всевозможные общественные беспартийные организации. (выделено Ю.Жуковым - Д.К.). А таких у нас сотни.' (стр.207-208).

Сталин предвидел весьма оживленную избирательную борьбу, считая, что 'Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти (выделено Ю.Жуковым - Д.К.)' (стр.208). Так, по мнению Ю.Жукова, "Сталин раскрыл потаенную прежде суть конституционной реформы" (стр.208). Затевалась она, как теперь оказывалось - 'ради мирной, бескровной, в ходе предвыборной борьбы, в ходе альтернативных, состязательных выборов - смены власти' (стр.208). ‘Породить настоящую, а не фиктивную предвыборную борьбу и острейшую состязательность на самих выборах - к этому и стремился Сталин, его соратники по реформированию; не к смене генерального курса на построение социализма, а всего лишь к уходу с политической сцены дискредитировавших себя партократов' (с.210)

Однако, не стоило рассчитывать, что партноменклатура не поймет, куда дует ветер и не попытается всеми силами противодействовать новому курсу Сталина –“... не только широкое руководство (напомню, что это термин Ю.Жукова, обозначавший большинство в ЦК, в противовес ‘узкому руководству’ - группе Сталина в ПБ и ближайших его сторонников - Д.К.), но даже по по меньшей мере часть аппарата ЦК ... - не приняли сталинской новации, не захотели хотя бы чисто формально одобрить опасную слишком для многих альтернативность при выборах, которая ... напрямую угрожала положению и реальной власти первых секретарей - ЦК нацкомпартий, крайкомов, обкомов, горкомов, райкомов" (стр.211) . Партократия выражала свое недовольство намечаемыми реформами в виде 'латентной', т.е. не проявляющейся внешне никак, кроме замалчивания инициатив Сталина, оппозиции. Но именно потому никто не мог и при желании предъявить претензии никому из широкого руководства.

И эта политика латентной оппозиции привела, в конечном итоге, ее к победе.На них работал тот факт, что новая сталинская Конституция, все ее новации перечеркивали не только суть Конституции 1924 года, но и "Программу Коммунистического интернационала", которая требовала от всех коммунистов безоговорочного принятия положения о том, что пролетарская демократия должна резко противостоять демократии буржуазной, с ее тайными, равными и альтернативными выборами. Открыто ревизуя эти положения, Сталин невольно ставил себя под удар обвинения - и обвинения непарируемого - в ревизионизме, оппортунизме, в отходе от идеологии марксизма, используя которое, латентная оппозиция на любом пленуме могла очень легко сместить его с поста Генерального секретаря, а то и исключить из ЦК и партии – с известными последствиями: '...все участники пленума с полным на то основанием могли расценить предложенный им для одобрения проект новой Конституции как неоспоримое доказательство состоявшегося термидорианского перерождения власти, вернее -сталинской группы, ее капитуляции перед мировым капитализмом...' (стр.230). Возразить на это Сталину было бы нечего, поэтому, по мнению Ю.Жукова, Сталин избрал такой способ борьбы с латентной оппозицией как запугивание репрессиями. Л.Берия, тогда первый секретарь Закавказского крайкома ВКП(б), выступая как соратник Сталина и сталинской группы, озвучил в своей статье в ‘Правде’ эти опасения узкого руководства так: 'Нет сомнения, что попытки использовать новую конституцию в своих контрреволюционных целях будут делать и все заядлые враги советской власти, в первую очередь из числа разгромленных групп троцкистов-зиновьевцев' (стр.237).

Узкое руководство решило нанести удар - придумать и разоблачить антисоветский заговор "объединенного троцкистско-зиновьевского центра" - одновременно направленный на устрашение партноменклатуры соответствующими призывами ЦК, которые '...не оставляли ни малейшего шанса никому, включая первых секретарей ЦК нацкомпартий, крайкомов и обкомов, избежать обвинения... если узкому руководству потребуются вполне конкретные жертвы' (с.241), и позволяющий 'продемонстрировать решительный и окончательный отказ от старого курса...на мировую революцию' (с.239) для Лондона и Парижа.

Но это было только начало. Н.И.Ежов, назначенный 25.09.36 г. наркомом внутренних дел получил задание и на расправу с "троцкистами", которая ‘должна была окончательно и бесповоротно устранить с политической сцены страны не только очевидных, реальных, но даже и весьма проблематичных, лишь потенциальных противников начавшейся реформы' (c.274). Сталин и узкое руководство видело двух злейших врагов начавшихся реформ - левых и партократию, первый удар был направлен против объединенной оппозиции, против левых - потому что договориться с ними, даже в перспективе, как с партократией, было абсолютно невозможно. Слишком уж выстраданными были их убеждения в правильности курса на мировую революцию, тогда как с партократией и бюрократией, озабоченной лишь сохранением кормушек, был возможен торг и тактические взаимные уступки.

К сожалению, разгромив левых в рамках известных процессов 36-37 годов, Сталину и его группе не удалось привлечь на свою сторону или нейтрализовать партноменклатуру. Зная, что альтернативные выборы, за которые ратовала группа Сталина, означают немедленное лишение власти широкого руководства и советской бюрократии, которые не в состоянии будут выиграть выборы при наличии выдвинутых народом альтернативных кандидатов, партократия пошла ва-банк и выиграла. Накануне закрытия очередного Пленума ЦК, 28 июня 1937 года или чуть ранее, один из членов широкого руководства, Р.Эйхе, секретарь Запсибкрайкома, по мнению Ю.Жукова, выражая '…требования значительной группы первых секретарей, а может быть, и их абсолютного большинства…' (с.436), обратился с инициативной запиской в Политбюро, с предложением организовать тройку для репрессий против повстанческой организации сосланных кулаков. Ю.Жуков полагает, что эта записка Р.Эйхе была "неким пробным шаром, способом проверить, пойдет ли сталинская группа им (широкому руководству - Д.К.) навстречу в данном вопросе и насколько, чтобы в противном случае предпринять адекватные меры. Например, поставить вопрос о дальнейшем пребывании в составе ЦК, в партии ... Сталина, Молотова, Ворошилова, Жданова, Вышинского и других' (с.436). Действительно, парировать обвинения в оппортунизме, предательстве дела революции членам узкого руководства было бы нечем - с точки зрения ортодоксальной марксистской теории они и были именно оппортунистами и ревизионистами.

Объяснить правильность творческого развития марксизма, выполненного Сталиным и его группой, выразившегося в учете конкретных обстоятельств и проблем, стоявших перед страной, членам широкого руководства было бы невозможно.

Эта атака, начатая на сталинскую группу широким руководством, завершилась полным успехом – уже 2 июля 1937 года Политбюро разрешило создавать тройки и проводить репрессии самостоятельно всем без исключения первым секретарям ЦК нацкомпартий, обкомов, крайкомов.

Кому же были выгодны начавшиеся вслед за созданием троек массовые репрессии? Ю.Жуков дает весьма убедительный ответ: 'широкомасштабные репрессии, да еще направленные против десятков и сотен тысяч крестьян, были выгодны прежде всего первым секретарям обкомов и крайкомов.' (c.438) Местным партийным руководителям в случае альтернативных выборов угрожало 'самое страшное - потеря одного из двух постов, советского, обеспечивавшего им пребывание в широком руководстве, гарантировавшего обладание неограниченной властью.' (с.439)

Столь же выгодными массовые репрессии оказались и для НКВД, карательной в основе организации, существование которой после завершения политических процессов теряло смысл. По мнению Ю.Жукова, 'вполне возможно, что Ежов, сам выходец из партократии... легко нашел общий язык с Эйхе, со многими первыми секретарями и согласился с необходимостью как можно скорее устранить тех, кто непременно проголосовал бы против них, а может быть, и провел бы собственных депутатов' (с.439).

Вот в чем заключалась причина массовых репрессий – в стремлении партократии любым способом блокировать ввод в действие новой избирательной системы, предусматривающей альтернативных кандидатов на выборах, в стремлении во что бы то ни стало сохранить свои посты за собой.

Узкое руководство резко отрицательно относилось к появлению троек, так как их работа окончательно и бесповоротно хоронила идею широких политических реформ и новых выборов на альтернативной основе. Печально известный приказ 00447 наркома Ежова от 30.07.1937, определивший ‘число будущих безымянных жертв в ЧЕТВЕРТЬ МИЛЛИОНА ЧЕЛОВЕК' (с.449) дал начало широкой полосе репрессий, завершение ее намечалось на 5-15 декабря, то есть, почти точно совпадало с временем намеченных группой Сталина выборов, выборов на альтернативной основе депутатов Верховного Совета СССР. Совпадение это назвать случайным невозможно. Оно с очевидностью указывает нам на истинных организаторов репрессий – виновниками является не узкое руководство во главе со Сталиным, версия о вине которого широко рекламируется всеми 'демократическими' СМИ, а широкое руководство, партократия и НКВД, сделавшие так, что 'массовые репрессии обязательно должны были сопровождать, создавая угрожающий фон, всю избирательную кампанию - и выдвижение кандидатов, и агитацию в их поддержку и сами выборы' (с.452).

Узкое руководство во главе со Сталиным вынуждено было капитулировать перед выступившими единым фронтом партократами из широкого руководства, вынуждено было своими собственными руками похоронить идею альтернативных выборов. Оно не уступило победу без боя, обрушило маховик репрессий на само широкое руководство: 'Сегодня уже трудно усомниться в том, что репрессии первых секретарей ЦК нацкомпартий, крайкомов и обкомов стали неизбежным и логическим развитием давнего противостояния их с реформаторами, сталинской группой, перешедшего с мая 1937 года в новую фазу - безжалостную и кровавую' - пишет Ю.Жуков (с.457). Но, несмотря на победу над каждым отдельным представителем партноменклатуры - '...С каждой неделей, с каждым днем узкому руководству приходилось убеждаться в несостоятельности задуманной демократизации страны, неготовности населения принять и использовать только в собственных интересах новую систему выборов' (c.459). Атмосфера массового психоза, которая неизбежно сопровождала массовые репрессии, наложившись на необходимость деловой критики кандидатов на альтернативных выборах, неминуемо привела бы к перерождению критики в охоту на ведьм. Каждый кандидат, выставленный в альтернативу действующему секретарю обкома мог бы быть им ошельмован, осужден и расстрелян по решению тройки практически единоличной властью этого секретаря.

Ю.Жуков говорит о неясности мотивов, по которым репрессиям подвергались члены совнаркома, советские хозяйственные руководители – ведь приписать им политический уклон можно было только с изрядной долей натянутости. Тем не менее, исследователь просто прошел мимо ответа, который был достаточно очевиден. Хозяйственников снимали за неумение работать, за бюрократизм, халатность, равнодушие к порученному делу. ПБ отнюдь не преследовало цель в отношении руководителей промышленности, наркомов сразу же переводить их ‘дела’ в идеологическую плоскость. Виной всему была двойственность самого поведения узкого руководства, а также раж НКВД: 'Отрешая первых секретарей ЦК нацкомпартий, крайкомов и обкомов, наркомов СССР от занимаемых должностей, ПБ поначалу пыталось быть предельно осторожным, не давая НКВД формального повода для возбуждения следствия' (с.459). Например, наркома легкой промышленности И.Е.Любимова освободили с формулировкой - как несправившегося.

Однако, все большее стремление к самостоятельности (нарком Ежов в приказе 00447 даже указал, что ‘отныне не ПБ, а только он, нарком, утверждает ‘персональный состав республиканских, краевых и областных троек’ (с.452)) НКВД, плюс двойственная политика самого ПБ, все больше демонстрируюящая его слабость, приводила к тому, что, спустя некоторое время, снятым предъявлялись политические и уголовные обвинения с соответствующими последствиями.

Тот же факт, что снимали многих руководителей именно за неумение работать, неумение вести свое дело – Ю.Жуков иллюстрирует фактами на примере руководства Белоруссии:'Своим вопиющим равнодушием к порученному делу они довели, вместе с предшественниками, сельское хозяйство Белоруссии до того, что там "появились очереди за хлебом", скрывали факт очередей от ЦК ВКП(б), не обращались в ЦК ВКП(б) за помощью' (c.460). Совершенно очевидно, что левый или прочие политические уклоны в этих обвинениях хозяйственникам фигурировали постольку-поскольку, то, за что били и снимали хозяйственных руководителей - это бюрократизм, равнодушие к порученному делу.

Так бесславно закончилась первая перестройка, попытка демократизации жизни страны, отстранения от власти партноменклатуры и ни к чему не годной советской бюрократии. Вот как об этом и об истинных виновниках массовых репрессий 1937-1938 года пишет Ю.Жуков: "Фактической капитуляцией, позорным отказом от задуманного обернулись и все действия, с помощью которых предполагалось расширить круг активных участников предстоявших альтернативных выборов.

У весьма значительной части крестьянства, которой буквально только что возвратили избирательные права, вновь их отобрали. Мало того, многие крестьяне были подвергнуты репрессиям. Ни к чему не привели и обе противоречивые попытки обуздать партократию. Сначала пойдя ей на уступки, наделив неограниченными правами (проводить репрессии - Д.К.), затем - обрушив репрессии против нее. " (c.462).

Отказ узкого руководства от идеи альтернативных выборов под давлением партноменклатуры и бюрократии был формально закреплен на Пленуме ЦК 11.11.37 года, на котором проект постановления Пленума был "безоговорочной капитуляцией сталинской группы, ее полным и окончательным отказом от прежних идей и намерений.' (с.477)

Но Сталин и его группа не сдались. Разрешив, возможно, ввиду угрозы собственной жизни, массовые репрессии, сталинская группа воспользовалась ими, чтобы полностью и окончательно закрепить свою абсолютную власть в партии и стране, сделать невозможным любую попытку противостояния воле Генерального секретаря и его сторонников со стороны любого числа членов ЦК. ‘В нелегальной борьбе она (группа Сталина – Д.К.) потеряла Я.А.Яковлева, А.И.Стецкого и Б.М.Таля, но обрела Г.М.Маленкова. Человека, который уже через два месяца предпримет отчаянную попытку остановить массовые репресии. И именно тогда же попали в номенклатуру ПБ и начали нелегкое восхождение к вершине власти те, кто очень скоро, всего через несколько месяцев, в крайнем случае, через год-другой, войдет в широкое руководство, начав теснить старых партократов, и составит новую команду Сталина' (c.491). Это будут Булганин, Вахрушев, Бенедиктов, Рычков, Завенягин, Первухин, Кабанов, Зверев, Большаков, Горшенин, Москатов, Тевосян, Вознесенский, Ванников и многие другие - те, кто пришел на смену замшелой советской бюрократии и кто много лет спустя получит гордое звание - сталинские наркомы, доказав свою состоятельность в буре великой войны и в едва ли не большем напряжении восстановительного периода. Но проблема засилья бюрократии, проблема безответственности партийных руководителей, проблема перерождения, казалось бы, проверенных кадров – никуда не уйдет и вновь поставит страну и партию под угрозу катастрофы.

До новой попытки Сталина начать перестройку, до новой попытки отстранить партократию от власти, которую он сделал на XIX съезде ВКП(б), оставалось 15 лет.

Касаясь описания событий предвоенных десятилетий, Ю.Мухин в своей книге рассматривает достаточно новый аспект мотивов возможных заговоров против Сталина. Мотивы эти, по мнению Ю.Мухина сводятся, во-первых к ‘материальной заинтересованности (оппозиции – Д.К.) в антисталинизме’ (с.36, здесь и далее цитаты, если не указано специально, из книги: Ю.Мухин, "Убийство Сталина и Берия", М., Крымский мост-9Д, 2002), и, во-вторых, к нежеланию партноменклатуры и советских чиновников уступать место людям новым, инициативным, выдвинувшимся из народа, умеющим и желающим учиться. Вот как об этом пишет бывший сталинский нарком (о нем, как о члене ‘новой команды Сталина’ написал и Ю.Жуков) И.А.Бенедиктов:

"Среди старой партийной гвардии, сумевшей "зажечь" и поднять массы на Октябрьскую революцию, оказалось немало, говоря ленинскими словами, "святых" и "безукоризненных" "болванов", которые умели "важничать и болтать", но не умели работать по-новому, с учетом стоящих перед страной задач.” (c.39)

Необходимость же смены кадрового состава диктовалась неумолимой логикой индустриализации, ставшей бы невозможной, если отдать ее судьбу в руки бюрократии. Поэтому возможность и реальность заговоров против Сталина, против попыток его реформ представляется весьма большой и Ю.Мухину. К сожалению, Ю.Мухин не коснулся, в процессе реконструкции им событий той эпохи первой попытки Сталина провести реформу системы государственной власти на основе Конституции СССР 1936 года. Эта попытка, как показал нам Ю.Жуков, кончилась поражением Сталина и его группы, но, одновременно, привела к тому, что Сталин стал практически единоличным “диктатором”. Если, по мнению Ю.Жукова, до 1938 года был коллективный диктатор в лице Пленума ЦК, то, после самоубийственного бунта партноменклатуры против сталинских реформ, Сталин обрушил маховик репрессий на самих партократов и все и всяческие оппозиции были надолго изжиты из партийной и советской практики.

Когда и как Сталин, став непререкаемым авторитетом, сделал вновь попытку отстранить партноменклатуру от власти? Работа исследователя этой проблемы, Ю.Мухина, затруднялась несколькими обстоятельствами. Во-первых, он, несомненно, попытался учесть свои ошибки и сделал новую попытку только через 15 лет, на 19-м съезде ВКП(б). Во-вторых, проблема анализа этой второй попытки сталинской перестройки осложняется тем, что последующие правители СССР всеми силами старались изъять, уничтожить самую память о том, что же именно предлагал Сталин. Недаром не сохранился ни его архив, ни его заметки о сути предлагавшимся им на 19-м съезде перемен. Долгое время не издавалась даже стенограмма 19-го съезда и ноябрьского (1952) Пленума ЦК. По мнению Ю.Мухина, и его логику трудно оспорить, на этот раз Сталин решил начать не с Конституции, а с изменения статуса партии. Наибольшей проблемой страны, еще более усугубившейся после окончания Великой отечественной войны, как считает исследователь, было своеобразное ‘двоевластие’. По Конституции 1924 (да и 1936 года), вся власть принадлежала советским органам, а фактически, всем управляли органы партийные, во главе с Политбюро. Это было более-менее терпимо в годы гражданской войны и во время угрозы иностранной интервенции, когда члены партийного руководства были кровно заинтересованы в успешном преодолении молодым советским государством всех трудностей, создании мощной армии и промышленности. Партийные руководители несли полную ответственность за успех социалистических преобразований. И эта ответственность не исчерпывалась опасностью ‘просто’ ухода в отставку. Победа контрреволюции неизбежно привела бы к физическому устранению лидеров большевиков, причем просто расстрел для них был бы еще достойным итогом, многих из них могла ждать не просто смерть, а мучительная смерть – пример сожженного в паровозной топке Сергея Лазо об этом свидетельствовал совершенно ясно. В этих условиях ‘двоевластие’ было оправдано и эффективно. Советские органы, руководители промышленности делали свое дело, а за ними надзирали и присматривали партийные чиновники, которые под влиянием угрозы для своей жизни не могли предаваться волоките, бюрократизму и безделью. Однако положение изменилось после международного признания СССР, после успехов его в индустриализации, создании своей мощной армии, особенно после победы в Великой отечественной войне. Теперь уже коммунизм и коммунисты приобрели большой авторитет во всем мире, как основная сила, уничтожившая фашизм. Теперь отпала угроза для жизни тем партийным руководителям, которые завалили бы порученное им дело, со стороны самого дела (как это было в годы гражданской войны). Осталась угроза со стороны начальства, во главе со Сталиным, но с этой угрозой помогала справиться круговая порука и солидарность партократов. Кроме того, сами по себе партийные руководители занимались только контролем, а не реальной работой, как руководители промышленных предприятий – члены ‘новой команды Сталина’. Сталин, как глава государства, легко мог контролировать работу промышленности – а как можно было проконтролировать контролеров – партийных чиновников? Ранее их контролировал страх перед победой контрреволюции или приходом немцев, суливший всем коммунистам смерть. А теперь, после победы в Великой войне, коммунистом стало быть выгодно и безопасно. Вместе с устранением угрозы для благополучия партийных чиновников со стороны дела, исчезла и ответственность этих чиновников за то, что они делали. Попасть в партию, в ряды контролеров, которым самим делать ничего не надо, а только руководить другими - стало заветной мечтой массы проходимцев и карьеристов. Противостоять им можно было только одним способом – и Сталин неизбежно пришел к его осознанию. Следовало, как он и мечтал ранее, превратить партию в “орден меченосцев”, убрать возможность для членов партии почивать на лаврах, отстранить ее от соблазнов политической власти. Если нет ‘пряника’, а есть только тяжелая работа по пропаганде коммунистических идей - нет и необходимости защищать партию от нашествия проходимцев и карьеристов. Именно на такое отстранение партии от государственной власти, на сосредоточение на работе по агитации и пропаганде, работе, которая не должна была приносить никаких дивидендов в виде красивых должностей, возможности не отвечать ни за какое реальное дело, и были направлены реформы Сталина, озвученные им на 19м съезде КПСС:

• партия поменяла свое название, с ВКП(б) на КПСС, по мнению Ю.Мухина, Сталин тем самым желал подчеркнуть подчиненное положение партии по отношению к Советскому государству;

• Политбюро было упразднено не только фактически (в начале 50х годов оно уже и так выполняло чисто номинальную функцию – большинство вопросов Сталин, как глава правительства, решал со своими заместителями), но и юридически – вместо компактного всесильного органа партии оно превратилось в Президиум ЦК КПСС, орган, состоящий из двух десятков человек и, поэтому, неспособный к оперативному руководству страной. “И эта замена Политбюро на Президиум означала, что партия лишается органа, непосредственно руководящего всей страной, и ей создается орган, который руководит только партией и то – в перерывах между пленумами ЦК.”(c.613) – пишет об Ю.Мухин;

• далее, говорит Ю.Мухин, “Сталин ликвидировал в партии единоначалие – сделал то, что хотел сделать еще в 1927 г. Должность генерального секретаря была упразднена, а секретарей ЦК стало 10 человек. Причем вместе они не образовывали никакого органа, а просто все 10 вошли в Президиум, в котором опять-таки по Уставу не было никакого председателя, никого главного. Дело в том, что единоначалие нужно для хорошего управления организацией, для того, чтобы в ней были несущие ответственность руководители, для того чтобы вся организация была сильной. Но единоначалие мешает дискуссиям, поиску истин”. (c.615) А поиск истин, агитация и пропаганда коммунизма – это именно то, на что Сталин собирался нацелить ‘орден меченосцев’ – партию коммунистов;

• по мнению Ю.Мухина, “…Сталин, видимо, позаботился и о том, чтобы после его ухода из секретарей партии (о чем позже) ЦК не вздумал создать себе нового вождя, так сказать, неформального.” (c.615) Известно, что на Пленуме ЦК сразу после 19-го съезда, Сталин обрушился с уничтожающей, зачастую не слишком справедливой, критикой на своих ближайших подвижников – Молотова и Микояна. Обычно “исследователями” этот демарш Сталина объясняется его маразмом на почве паранойи. Ю.Мухин предлагает гораздо более реалистичное и логичное объяснение такого поведения Сталина – он, по мнению исследователя, уничтожив единоначалие и готовя свой уход из партии, заботился о том, чтобы у партноменклатуры не возникло соблазна это единоначалие вновь ввести, назначив вождем кого-нибудь из старейших членов Политбюро;

• “Состав Президиума был определен в 25 членов и 11 кандидатов (имеющих совещательный голос). По сравнению с 9-11 членами Политбюро это получился очень многоголосый колхоз. Однако не надо думать, что Сталин не понимал, что делает. Большинство из этих 25 человек были не партийные, а государственные деятели, которые в миру подчинялись Председателю Совета Министров и, соответственно, Верховному Совету. Таким образом, власть в партии перешла от партийной номенклатуры к Советской власти (строго говоря – ее номенклатуре).” (c.616) - еще один аспект сталинской партийной реформы;

• Будучи последовательным в устранении единоначалия в партии, продолжает далее Ю.Мухин, Сталин попытался уйти с должности секретаря ЦК по старости и подал соответствующее заявление в ЦК. Но партноменклатура понимала, что без вождя как главы партии (даже и номинального, одного из 10-ти секретарей ЦК – лишь бы это был Сталин), партия немедленно будет отстранена от рычагов государственной власти, поэтому этой попытке Сталина они устроили полнейшую обструкцию: “…посмотрите, какая, по воспоминаниям Константина Симонова, была реакция, когда Сталин попросил поставить на голосование вопрос об освобождении его от должности секретаря ЦК по старости: "…на лице Маленкова я увидел ужасное выражение – не то чтоб испуга, нет, не испуга, а выражение, которое может быть у человека, яснее всех других или яснее, во всяком случае, многих других осознавшего ту смертельную опасность, которая нависла у всех над головами и которую еще не осознали другие: нельзя соглашаться на эту просьбу товарища Сталина, нельзя соглашаться, чтобы он сложил с себя вот это одно, последнее из трех своих полномочий, нельзя. Лицо Маленкова, его жесты, его выразительно воздетые руки были прямой мольбой ко всем присутствующим немедленно и решительно отказать Сталину в его просьбе. И тогда, заглушая раздавшиеся уже из-за спины Сталина слова: "Нет, просим остаться!" или что-то в этом духе, зал загудел словами "Нет! Нет! Просим остаться! Просим взять свою просьбу обратно!" (c.622)

Вот в чем заключалась суть реформ, предложенных Сталиным на 19-м съезде ВКП(б). Очевидно, что цель их – та же, что и реформ, о которых рассказал нам Ю.Жуков, но иное исполнение. Предлагая и проведя эти реформы, Сталин, по мнению Ю.Мухина, совершил всего одну ошибку – не смог настоять на немедленном освобождении его от должности секретаря ЦК, с полной ясностью, тем не менее, обрисовав свои дальнейшие намерения: “Теперь у номенклатуры оставался единственный выход из положения – Сталин обязан был умереть на посту секретаря ЦК, на посту вождя партии и всей страны. В случае такой смерти его преемник на посту секретаря ЦК в глазах людей автоматически был бы и вождем страны, а сосредоточенные в руках ЦК СМИ быстро бы постарались сделать преемника гениальным – закрепили бы его в сознании населения в качестве вождя всего народа.” (c.623) Может возникнуть вопрос – а почему Ю.Мухин считает, что цель реформ Сталина была именно такая, а не иная? Исследователь дает убедительный ответ на этот вопрос. Мотивы номенклатуры совершенно очевидны, если посмотреть на ее последующие действия – после того, как она добилась своего: “То, что, убивая Сталина, номенклатура убивала решения XIX съезда КПСС, видно по тому, как быстро она, поправ Устав, ликвидировала все то основное, что произвел в Уставе Сталин. Он еще дышал, когда партноменклатура сократила Президиум до 10 человек, восстановив под этим названием Политбюро. Сократила число секретарей до 5 и назначила секретаря ЦК Хрущева пока еще "координатором" среди секретарей. Через 5 месяцев Хрущев был назначен Первым секретарем (вождем партии), и пресса кинулась нахваливать "дорогого Никиту Сергеевича" (c.623). Более того, партократы и не очень-то стеснялись своих намерений убить Сталина: “Генеральный секретарь Албанской компартии Энвер Ходжа написал статью к столетию со дня рождения Сталина. И в ней дает вот такие свидетельские показания: "…сам Микоян признался мне и Мехмету Шеху, что они с Хрущевым планировали совершить покушение на Сталина, но позже, как уверял Микоян, отказались от этого плана"(c.626).

Дальше начинается в полной мере детективный сюжет. Реконструкция автором того, как партийные чиновники добились своего, заслуживает отдельного изложения. Для анализа приходится привлечь и детально исследовать подоплеку многих громких дел советской послевоенной истрории – начиная от убийства Михоэлса и “дела врачей” и кончая реконструкцией убийства Берия. Ю.Мухин придерживается версии о том, что Берия был единственным верным соратником Сталина по проведению государственной реформы, именно он на похоронах Сталина сказал знаменательные слова о том, что “Рабочие, колхозное крестьянство, интеллигенция нашей страны могут работать спокойно и уверенно, зная, что Советское Правительство будет заботливо и неустанно охранять их права, записанные в Сталинской Конституции” (c.284), ни словом не упомянув о роли партии в этом вопросе. И именно расследование Берия некоторых обстоятельств смерти Сталина, по мнению Ю.Мухина, спровоцировало главного виновника этой смерти – Хрущева организовать заговор с целью убить Берия при задержании под видом несчастного случая. Ю.Мухин разоблачает мифы о том, как происходил арест и ‘суд’ над Берия и приходит к выводу, что Берия, скорее всего, был убит при попытке задержания. Одним из косвенных свидетельств этого факта является признание Молотова, который, по свидетельству Л.Кагановича, указывает, что не видел никаких материалов о вине Берия (c.350). Совершенно невероятный факт, если учесть, что Политбюро никогда не санкционировало арест своих членов без детального анализа материалов, представленных органами госбезопасности (иначе, если сегодня арестовать Берия, завтра можно арестовать любого члена Политбюро). Единственным логичным объяснением этого факта является предположение, что Берия был убит во время задержания, санкции на его арест никто не давал. А рассматривать материалы о виновности уже мертвого члена Политбюро – действительно, особого резона не было.

В связи с такой ролью Берия в деле расследования убийства Сталина, хрущевцы, в надежде затенить действительные мотивы его убийства и сочинить ложные мотивы для его действий после смерти Сталина, нагромоздили целые бастионы лжи, клеветы, умолчаний и фальсификаций. По мнению Ю.Мухина, отличительной чертой горы фальшивых документов, фигурирующих в ‘деле’ Берия, является их многоступенчатость, многоэтажность. Одни фальшивки вводятся только затем, чтобы оправдать появление других фальшивок. Ярким примером является так называемое “Дело Михоэлса”. По мнению Ю.Мухина, известное письмо “Берии” N20/Б от 2.4.53 года, в котором он раскрывает “подоплеку” дела Михоэлса, указывая, что его убили по личному указанию Сталина ряд сотрудников МГБ под руководством зам.министра Огольцова, состряпано исключительно для ‘объяснения’ того странного факта, что Берия, вступив в должность министра объединенного МВД и МГБ (кстати, то, что он стал министром обычно считается доказательством, что, если Сталина и убили, то сделал это никто иной, как Берия, дескать, получивший от этого наибольшую выгоду, упуская из виду тот момент, что назначение это было сделано буквально на следующий день после смерти Сталина, т.е. без согласования и длительного обсуждения такого важного назначения, обязательного, учитывая трения в Политбюро, что доказывает, что назначение это было согласовано ранее, еще при жизни Сталина и было просто проведено в жизнь) большей частью выпускал людей на свободу, а вот арестовывал немногих, в их числе – личный врач Сталина Смирнов (выяснение тщательно скрываемой его фамилии – отдельный детективный сюжет) и первый зам. министра госбезопасности С.И.Огольцов, по ‘странному’ стечению обстоятельств курировавший в системе МГБ боевые яды скрытого действия и лабораторию X, занимавшуюся их производством.

Дело Михоэлса в изложении “Берии” выглядит совершенно фантастически и не выдерживает никакой критики, особенно учитывая тот факт, что действительные обстоятельства его смерти удостоверили два академика медицины, Збарский и Вовси (родной брат покойного!), констатировав, что “смерть Михоэлса последовала вследствие автомобильной катастрофы…одна рука сломана и потом эта же щека в кровоподтеке. Это случилось вследствие того, что одна машина, шедшая навстречу, налетела на другую и их обоих отбросило в сторону, значит они погибли в результате удара машиной…Если бы ему (Михоэлсу – Д.К.) оказали сразу помощь, то может быть можно было кое-что сделать, но он умер от замерзания, потому что он лежал несколько часов в снегу” (с.671). Разумеется, такая топорная работа совершенно невероятна для специалистов МГБ, а посему версия об “убийстве” Михоэлса рассыпается в пыль, доказывая безусловную фальшивость “письма N20/Б”, опубликованного не где-нибудь, а в известном издании “Лаврентий Берия. 1953” международного фонда “Демократия” под патронажем небезызвестного А.Н.Яковлева. Сравните реальные обстоятельства смерти Михоэлса с “показаниями” Цанавы из этой записки Берия: “Примерно в 10 часов вечера МИХОЭЛСА и ГОЛУБОВА завезли во двор дачи (речь идет о даче ЦАНАВА на окраине Минска). Они немедленно с машины были сняты и раздавлены грузовой автомашиной. Примерно в 12 часов ночи, когда по городу Минску движение публики сокращается, трупы МИХОЭЛСА и ГОЛУБОВА были погружены на грузовую машину, отвезены и брошены на одной из глухих улиц города.” (c.666)

Итак, по мнению Ю.Мухина, и вторая попытка перестройки Сталина завершилась его полным поражением, настолько полным, что даже сама мысль о том, что намерения Сталина на 19-м съезде реформировать ВКП(б)– не плод старческого маразма и паранойи, а глубоко продуманный удар партноменлатуре, который был задуман и нанесен с исключительной, сталинской решительностью и точностью, а не увенчался успехом по причине предательства и коварного убийства из-за угла – была похоронена на долгие годы. Ю.Мухин считает, что Сталин был убит, как минимум, непредоставлением помощи (анализ противоречий в показании охраны, Хрущева и Маленкова, описывающих свое прибытие на дачу к Сталину в то время, как у него случился инсульт, приводит к выявлению в них вопиющих противоречий, доказывающих, что Сталин на десятки часов был лишен врачебной помощи, а охрана была или обманута, или вступила в сговор с хрущевцами), а, по убеждению автора – просто отравлен Хрущевым, намерения которого совпали с чаяниями партноменклатуры, умудрившимся каким-то образом дать ему яд, который вызывает симптомы, сходные с симптомами инфаркта. Неудачей закончилась и попытка Берия расследовать это убийство. Все его попытки лавировать, найти себе союзников в борьбе против партноменклатуры, потерпели крах, слишком уж активные его действия по расследованию странных обстоятельств смерти Сталина привели к организации заговора и убийства уже его самого. И не только убийства, но и посмертной клеветы, превосходящей всякое воображение, столь же чудовищной, сколь и ложной.

И первая и вторая перестройки Сталина окончились неудачей, но и их цели и черты имели определенные сходства и различия:

1. Целью как первой, так и второй перестройки была реформа государственной власти в СССР, предусматривающая отстранение от власти партноменклатуры.

2. Методом для первой перестройки (1933-1938 гг) Сталин избрал принятие новой Конституции, предусматривающей свободные, альтернативные выборы в Советы, методом для второй перестройки (1952 г) – реформирование самой компартии, лишение ее возможности управлять государством.

3. Номенклатура предприняла все возможное для воспрепятствования реформам – путем самоубийственного развязывания маховика репрессий, обрушившегося, в конечном итоге, на нее саму (Ю.Жуков) в 30е годы, и путем прямого убийства Сталина в 50е годы (Ю.Мухин)

4. Если причиной неудачи первой перестройки оказалась неготовность народа к широкой демократической системе выборов, осложнившаяся вакханалией репрессий против этого же народа, то второй – физическое устранение автора и главного исполнителя, с последующим вытравливанием самой памяти о ее возможности.

5. Если результатом первой перестройки стало укрепление личной власти Сталина и устранение самой возможности оппозиции, то результатом второй – безраздельное господство партноменклатуры, приведшее, в конечном итоге, к гибели страны и утрате завоеваний Октябрьской революции.

Так завершились обе попытки Сталина провести реформу государственной власти в СССР, отстранить от рычагов управления государством партноменклатуру и затруднить проникновение туда бюрократии. И.Сталин в молодости писал стихи, которые даже включались в антологию грузинской поэзии. Особенно значимо в свете дальнейшей судьбы звучит одно из стихотворений Сталина, в котором есть такие строки:

"Шел он от дома к дому,
В двери чужие стучал.
Под старый дубовый пандури
Нехитрый мотив звучал.
В напеве его и в песне,
Как солнечный луч чиста,
Жила великая правда – 
Божественная мечта.
Сердца, превращенные в камень,
Будил одинокий напев.
Дремавший в потемках пламень
Взметался выше дерев.
Но люди, забывшие Бога,
Хранящие в сердце тьму,
Вместо вина отраву
Налили в чашу ему.
Сказали ему: "Будь проклят! Чашу испей до дна!..
И песня твоя чужда нам,
И правда твоя не нужна!"

(c.680)

По мнению Ю.Мухина, Сталин в этом стихотворении за 50 лет до смерти предвосхитил как судьбу своих идей в глазах современников (‘и правда твоя не нужна’), так и свою собственную судьбу (‘вместо вина отраву налили в чашу ему’).

Д.Кропотов

Ранее публиковалось на сайте "АВН-Челябинск"